— Точной цифры пока нет. Порядка четырех с половиной тысяч, считая легкораненых.

— Из девяти?

— Так точно, мой генерал.

— Где Гризи и его полк?

— Он все еще ждет шлюпок для переправы у Хогсбольта.

— Какого дьявола он там делает?

— Мой генерал, русские атаковали оставленный у деревни отряд и перебили его. Лодки захватили или утопили артиллерийским огнем…

— Оно и к лучшему, пусть там и стоит. Мы сами отойдем к морю. Только соберем раненых и отправим на корабли. Пусть флотские ими займутся, хоть какая-то будет от них польза…

— Мой генерал, у нас много убитых… требуется время для проведения захоронения.

— Оставьте мертвецов мертвецам… Сейчас не до того. Пусть русские ими озаботятся, в конце концов, это их земля…

— Как прикажете.

— Да. Именно так и прикажу! Распорядитесь. Передайте Парсевалю, пусть обеспечит перевозку 51-го полка. И доставит к лагерю припасы и пушки. А также срочно наберет еще три, нет, пять тысяч десанта из своих матросов! Резервы русских не бесконечны! Мы сломаем их упрямство, а потом снесем чертову крепость с лица земли!

Ближе к вечеру сражение затихло само собой. Французы отошли к берегу, где выстроили из фашин нечто вроде баррикад и выставили в промежутках между ними привезенные с кораблей пушки. Мы же оттянули все силы к Транвику и встали вокруг него лагерем. Нужно было хоть как-то накормить людей, но утомившиеся за время сражения солдаты часто опускались на землю там, где стояли и засыпали в самых необычных позах. Кое-где, впрочем, развели костры под котлами и в воздухе запахло кашей.

— А что, полевых кухонь у нас нет? — устало спросил я, и только потом припомнил, что полностью снабдить армию этими нехитрыми, в сущности, агрегатами смогли только к Русско-Японской войне.

Бредущие следом за мной Воробьев с Роговым промолчали, очевидно, даже не поняв вопроса, а больше рядом никого не было.

Как ни странно, большинство домов в хуторе уцелело, и мы направились прямиком к самому большому из них, рассчитывая найти там Вендта, но обнаружили госпиталь.

Вокруг в разных позах вповалку лежали раненые. Суетились санитары из солдат. Слышались стоны, из-под навеса под которым разместили тяжелораненых, доносились крики. Врач — коренастый мужчина в окровавленном халате стоял на крыльце, пуская дым из трубки.

— Ваше императорское высочество? — узнал он меня, несмотря на наступившие сумерки. — Вы ранены?

— Нет, — мотнул я головой.

— Но вы весь в крови.

— Это не моя. Кажется…

— Позвольте я вас все же осмотрю.

— Не стоит. Здесь достаточно пострадавших куда сильнее меня!

— Как угодно, — не стал спорить лекарь. — В таком случае, позвольте предложить вам умыться. Вашему высочеству это точно не помешает.

— Вот это с удовольствием. Кстати, где найти генерала Вендта?

— Говоря по чести, понятия не имею, — развел руками эскулап. — Спросите у казаков, они все знают.

Впрочем, долго искать не пришлось. Вскоре Александр Иванович сам нашел меня. Вид он имел усталый, но держался браво. Что называется, гвардейская выправка. Да и перед тем, как подойти, он явно успел привести костюм и обувь в полнейший порядок, заодно ополоснув лицо и руки. Что ж, такое отношение к военному делу очень в духе Николая Первого. И не скажу, что это так уж плохо…

Оказывается, он даже не подозревал, что я пропрусь в самую гущу боя вместе со своими морскими пехотинцами. И теперь не знал, как передо мной оправдаться.

— Не знаю, как это получилось, но был уверен, что вы вернулись в крепость! Нижайше прошу меня…

— Все нормально, генерал. Доложите лучше о потерях!

— Точно сказать теперь не могу, но не менее трехсот убитых и вдвое больше раненых.

— Так много?

— Так точно. Сильнее всего пострадал 9-й линейный батальон, финские гренадеры и приданные мне охотники из аландских жителей. Они приняли на себя главный удар, но выстояли.

Договорив, генерал замолчал, как будто ждал похвалы или вообще хоть какой-нибудь реакции, но для этого я слишком устал.

— Продолжай, — прервал я затянувшуюся паузу.

— Слушаюсь, ваше высочество. — Спохватился не ожидавший такой реакции Вендт. — У подоспевших нам на подмогу гренадеров майора Давыдова и 8-го линейного батальона майора Алексеева в общей сложности около сотни раненых и три десятка убитых. У гвардейцев фон Котена и 11-го линейного майора Грунта положение заметно лучше, хоть в деле они себя показали блестяще, разгромив в два захода трехтысячный отряд, захватив с бою вражеские пушки и взяв больше пятисот французских и английских моряков в плен. Полагаю, полковник Котен вскоре и сам предоставит вам полный отчет. Гренадеры Мясоедова можно сказать, что и не пострадали. Это не удивительно, подошли они уже к окончанию сражения.

— Что ж время отличиться у них еще будет. Ну а пока можешь передать войскам мое удовольствие. Даю слово, без награды никто не останется.

— Непременно объявлю об этом в приказе! — заулыбался услышавший, наконец, то что хотел Вендт.

— Это все?

— Что касается состояния Морского батальона, полагаю, что ваше высочество осведомлены лучше моего.

— Понятно. Где противник?

— Отступил к заливу и пытается закрепиться на берегу. Уверен, что его потери, по меньшей мере, вдвое больше наших…

— Мне бы эту уверенность… ладно, предаваться печали будем после победы.

— Если вашему высочеству будет угодно, я отдам приказ собирать тела убитых и раненых французов на поле боя. А также их оружие…

— Кстати, о раненых. — Спохватился я. — Найди подводы и организуй скорейшую отправку всех, кого можно спасти в крепость. В первую очередь, конечно, наших.

— Будет исполнено.

— Да, еще. По моим подсчетам фон Шанц должен вскоре вернуться с материка и привезти подкрепления. Так что не все потеряно. Строй здесь полевые укрепления, а покамест отправь метких стрелков, пусть разведают обстановку и заодно ведут по неприятелю беспокоящий огонь, особо выцеливая начальствующий состав. Передай солдатам, кто убьет или ранит генерала, получит от меня двадцать пять рублей золотом!

— Константин Николаевич, — растерялся Вендт. — Но ведь это…

— Что? Варварство? Против законов войны?

Отличавшийся неплохим чутьем генерал предпочел заткнуться и лишь преданно ел начальство, то есть меня, глазами.

— Вот что я тебе скажу, фон Вендт! Оставь свое чистоплюйство до мирных времен. Сегодня не до сантиментов и расшаркиваний. Французы с англичанами не на бал к нам явились! Они нас не милуют, так и мы не станем. Тем более, тебе и без меня хорошо известно, что солдаты без офицеров ­– ноль! Неорганизованная масса. Лишившееся командиров войско быстро потеряет стойкость и волю к сопротивлению. А нам того и надобно. Понятно тебе?

— Не могу оспорить ни одного из ваших аргументов. Что до ожидаемых с подкреплений из Або, то два-три свежих батальона могли бы кардинально усилить нас и позволить…

— Вот что, генерал, — поспешил прервать его рассуждения. — Вижу, ты тут и сам прекрасно со всем справляешься, а мне, пожалуй, пора. Будь любезен, распорядись о лошадях.

— Сию секунду! — с готовностью отозвался тот и скоро мы отправились в Бомарзунд.

Мы — это ваш покорный слуга с двумя матросами и шестеро казаков в качестве конвоя. Причем свободный конь нашелся только один, так что Рогову и Воробьеву пришлось устроиться за спинами у донцов. Но, как говориться, лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Не решившись в темноте блуждать по местным косогорам, мы направились сначала по дороге в Финби, а уже оттуда поскакали в крепость. Чертовски устав, я мечтал только об одном — добраться до кровати и провалиться в объятия морфея, но зрелище, открывшееся мне в Бомарзунде мгновенно придало мне бодрости.

На большом плацу посреди цитадели было выстроено целое войско. Как минимум три батальона солдат. В шинелях, с ранцами за плечами и ружьями в руках.

— Кто такие? — громко спросил я.