— Да, Ваше Величество, спасибо… — пробормотала я, почувствовав прилив сил. Дышать стало легче.

— Сир, я сожалею, но нам лучше отправиться домой. — встрял в наш кратковременный разговор Джек. Не глядя на меня, он помог мне подняться на ноги. — Мне нужно поговорить с женой и, по-моему, она не очень хорошо себя чувствует…

— Ну разумеется, дорогой граф! Мы искренне желаем вашей жене скорейшего выздоровления и ждем от вас весточки о её самочувствии завтра утром. — говоря это, Людовик xIV не сводил с меня глаз, чем ужасно меня смутил.

— Как изволите, Ваше Величество, — и Джек склонился в почтительном поклоне.

Мы прибыли домой, но не остались одни. Вокруг меня, бесконечно охая и причитая, суетилась обеспокоенная Марианна, Ричард о чём-то беседовал с Джеком чуть поодаль от нас, а мне не терпелось поскорее остаться наедине с мужем и поблагодарить его. Ведь, не появись он у беседки… могло произойти что угодно и, я очень сомневаюсь, что смогла бы сама отбиться от навязчивого маркиза.

Наконец, мы остались вдвоём в его кабинете. Джек отошёл к окну и, облокотившись на него, спросил:

— Ну и чего вы добивались своей выходкой?

Не хочу с ним ругаться. Пропустив мимо ушей его вопрос, я выдавила из себя самое простое слово благодарности:

— Спасибо…

— За что? — Джек слегка приподнял левую бровь, словно не понял меня.

— Вы спасли меня от этого… маркиза. — всё равно пояснила я, чувствуя, что первый раз за всё время не хочу пререкаться с ним и шагнула к нему на встречу.

— Не стоит благодарить меня, мадам. — Джек жестом заставил меня остановиться и покачал головой. — Я всего лишь защищал свою честь. А вы… можете заводить любовников, не обращая на меня ни малейшего внимания, но только чтобы об этом не знал никто, кроме меня. Мне кажется, вы сами говорили мне, что таков был наш договор: я ваш муж только для окружающих нас людей. И ещё: не дай Бог кто-то узнает, что я не могу обладать собственной женой… — увидев мой удивлённый взгляд, Джек усмехнулся, но глаза его остались холодными как лёд. — Да-да, вы не ослышались. Я не собираюсь претендовать на вас и, по правде говоря, отнюдь не горю от желания заполучить вас. Но ещё раз повторяю: наши с вами действительные отношения не должны быть известны никому.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, предупреждаю. Только мы с вами знаем какие у нас в самом деле отношения, для остальных мы — муж и жена, и так должно оставаться.

— Но, Джек, вы… — я осеклась на полуслове и молча глядела в его тёмные блестящие глаза.

— Я обещал не бросать вас ни при каких обстоятельствах, и я сдержу это слово. И потом, так или иначе, вы моя жена. Спокойной ночи. — холодно произнёс граф и, сделав лёгкий поклон, покинул кабинет.

Я продолжала стоять в полумраке, а в голове вспыхивали одна за другой картинки произошедших со мной за последнее время событий. Пусть мы ругались, спорили и постоянно пререкались, но я вдруг ясно осознала, что мне нравилось и нравится общество Джека. Я сопротивлялась сама себе. Своим чувствам. Боролась со страхом, что я одна в этом мире.

При всей своей холодности Джек часто бывает необыкновенно нежен и мягок, и я уже не раз убеждалась в этом. А сегодня, когда я поняла, что могу потерять его, со мной произошло что-то невероятное… Осознание пришло как гром среди ясного неба.

Подошла к окошку, прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза.

— Этого не может быть… — прошептала я, не веря собственным чувствам.

Мозг отказывался верить в то, что подсказывало сердце. Я не верила… или даже боялась верить в это. Я не хочу вновь создавать себе иллюзии. Это лишь лёгкая влюблённость, привязанность — что угодно, но только не любовь. Я не могла по-настоящему полюбить этого человека и не должна. Нет, это просто абсурд какой-то. "Рано или поздно вы будете моей и душой и телом…", — пронеслись в голове слова Джека, и я вся содрогнулась при этой мысли.

Зачем пленил моё ты сердце

И заставляешь так меня страдать?

Зачем стрелу любви пустил мне в сердце

И заставляешь голову из-за тебя терять?

Я устала от этого,

От любви становлюсь я сама не своя.

Отвернёшься, и что же с того?

Всё равно навсегда я останусь твоя.

Ты для меня огонь, земля и воздух,

Мечтаю утонуть в твоих объятьях,

Но каждый раз ловлю холодный взгляд.

И всё ж люблю тебя, жестокий мой пират.

Время шло, и абсурд перешёл в отчётливое понимание действительности. Я не хотела болье спорить и ругаться с Джеком, и мне всё больше и больше хотелось услышать от него ласковое слово. Но мой муж был всё так же холоден в отношениях со мной, да и вообще общался только из надобности.

В конце концов, я сдалась самой себе и решила, что действительно влюбилась в него. Как там у Пушкина? "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…", — так, кажется. Неужели это самый верный ключ к сердцу женщины? Я ведь совсем недавно готова была поклясться, что всей душой ненавижу и презираю Джека, а теперь всем сердцем желаю, чтобы он сказал мне заветные слова любви. Может, сказать ему всё самой? Но это не то что не в моих правилах, а просто… страшно. Если б я ему хоть чуточку нравилась, он бы так или иначе показал это, а он холоден со мной как лёд. Просто играет роль мужа. Когда-то хотел меня как женщину, но не как любимую. Только и всего. Мне никогда не растопить его сердце.

Я бродила по дому как в прострации, молча наблюдала за Джеком, старалась привлечь его внимание, спрашивала его мнение о моих нарядах, причёсках — делала всё, чтобы он хотя бы дал понять, что я ему не безразлична, но всё было тщетно. На мое предложение потанцевать он ответил отказом. Мол, некогда ему заниматься этими глупостями. Мне никогда не удастся завладеть его сердцем и почти что смирилась с этим. Пускай, он не любит меня, зато я люблю его и мне этого достаточно. Он рядом и всегда будет рядом. Он обещал.

Но вот в один далеко не прекрасный день Джек сообщил мне, что вечером уплывает и оставляет меня в Париже. Одну. Я едва не позволила себе разреветься, когда узнала об этом и принялась приводить все возможные аргументы, чтобы уплыть вместе с ним. Но стойкости моего мужа можно позавидовать.

— Вы останетесь здесь!

— Но я хочу с вами, Джек! — запротестовала я в отчаянии.

— Я не могу и не хочу брать вас с собой. Вы моя жена и я приказываю вам остаться здесь!

— А когда же вы вернётесь?

— Не знаю. Может, через несколько месяцев… — неопределённо пожал плечами граф и я с ужасом прошептала:

— Несколько месяцев?.. Я не хочу быть так долго одна…

— С вами останется Марианна. Займите себя чем-нибудь.

И на этом разговор был закончен. Поначалу я решила было разреветься от отчаяния, но потом меня посетила замечательная авантюрная мысль и я, едва Джек покинул дом, послала Марианну готовить карету. Черта с два я буду слушаться! Не останусь без него! И он выслушает меня, а там будь что будет. Прогонит… Ну что ж. Пусть. Значит, так тому и быть.

Попросив кучера остановиться в квартале от гавани, я выскочила из кареты, накинув на плечи плащ, и бегом побежала по мокрой улице. В Париже лил уже третий день дождь, не очень-то приятная погодка, прямо сказать.

— Мадам! Подождите меня!.. — донеслось позади меня и через мгновение меня догнала Марианна. — Я поплыву с вами!..

— Нет, ты останешься. Со мной ничего плохого не случится.

— Но, мадам, как же вы там без меня? Кто поможет вам одеться, привести себя в порядок, принять ванну?..

— Сама справлюсь. Да пойми же ты, мы не проберёмся незамеченными на корабль вдвоём! А одна я думаю, что справлюсь с этим.

— Ох, мадам, я буду молиться за вас!.. — выдохнула девушка и перекрестила меня. — Он любит вас! Я уверена в этом!

— Спасибо, моя дорогая. Я ещё вернусь… — я крепко обняла её и побежала к гавани, надеясь остаться никем не замеченной.