— Значит у нас тут небезопасно. Линду одну не выпускать! — говорю, а у самой всё сжалось внутри, чуть не стошнило. Эти твари всё время, пока я лежала в колодце, охотились где-то недалеко, вот и ответы на острые вопросы. Меня точно пытались убрать по приказу из дворца.

— Да, госпожа! Всё скажу и няне, и гувернантке, — кухарка с удовольствием смотрит на то, с каким аппетитом я уплетала обед до этой минуты. А теперь и кусок глотаю с трудом.

— Спасибо! Очень вкусно. Но голова разболелась! Пойду лягу, Бишоп решил привезти врача из города, наверное, ужин стоит приготовить, если они вечером успеют приехать.

— Как скажете, госпожа! Всё сделаем, — Матильда улыбнулась, и я медленно пошла к себе, размышляя, как же мне играть роль дурочки. И самое неприятное, что теперь я точно знаю правду, Аннабель перешла дорогу кому-то очень влиятельному. Вот тебе и дурочка из переулочка…

Иду по огромному холлу на первом этаже к лестнице, и слышу звук шагов, оборачиваюсь, ну надо же. Это поместье продолжает удивлять.

Из библиотеки вышла молодая женщина. Напоминает красавиц с картин Карла Брюллова. Высокая, статная, волосы как вороново крыло и такие же густые чёрные брови. В нашем мире вела бы популярную страничку в соцсетях, стала бы топчиком.

Понимаю, что она незнатная, платье простенькое, причёска без спецэффектов, а внешность хоть и красивая, но слишком экзотичная, турчанка или еврейка, может и армянка, нежная, красивая смуглянка. Бесцеремонно разглядываю барышню, как меня разглядывала королева. На секунду во мне проснулась зависть, и тут же уснула. Я же не Кристина, а Аннабель и краше меня в королевстве никого нет! Улыбаюсь и жду, когда она соизволит первая поздороваться, но девушка не спешит.

После зрительной дуэли незнакомка приседает в неглубоком реверансе, опускает голову и нежным голосом приветствует меня:

— Добрый день, госпожа баронесса Аннабель, рада, что вы в добром здравии! — она сказала это таким тоном, что я усомнилась в её радости, но взяла себя в руки и улыбнулась:

— Добрый день, милое дитя! Напомни, кто ты и как твоё имя! — боже я на миг забылась и смотрю на незнакомку с высоты возраста Кристины, а на самом деле она лет на пять старше меня в этом теле. Ах, да! Я же баронесса! Точно! Делаю подобающее выражение на лице и жду ответа.

— Вы не помните? Виолетта, я гувернантка Линды. Мы занимаемся с девочкой по три урока в день.

Она собралась мне всё рассказать, но я извинилась, сославшись на плохое самочувствие, ушла в комнату.

НО поймала себя на мысли, что ждут меня проблемы с этой девицей. Я всегда чувствовала людей, но никогда не прислушивалась к интуиции. Всегда включала логику и проигрывала. С мужем, с должностью на работе, с операцией.

Теперь всё иначе, если возникло неприятное чувство, значит причина какая-то есть. А вот памяти нет.

Дневник Аннабель! Точно!

Закрываю дверь, достаю блокнот и внимательно листаю её «Твиты», реально такие короткие сообщения, что и сути-то не поймёшь.

Вот оно!

«Какая же дура, эта Виолетта, влюбилась в герцога, но разве можно любить камень?»

— Да, у Аннабель талант, в одной строчке выдавать суть. А может быть, я и не была глупой? Может быть, претворялась, так же как сейчас? — шепчу, любуясь собой в зеркало. Хочется в это верить, но интуиция шепчет, что это не так.

Аннабель, насколько красива, настолько и глупа, потому что выйти замуж за Фредди могла только ну очень неумная барышня. Разочарованно вздыхаю и ложусь в постель, размышлять, как должна вести себя глупая женщина, и чем дольше думаю, тем отчётливее понимаю, что в глупости есть своя выгода.

Из размышлений меня выдернул резкий стук в дверь. Незнакомый женский голос:

— Госпожа, вам депеша от Её Величества!

Быстро поправляю одеяло, принимаю болезненный вид и кричу: «Войдите!»

Незнакомка в дорожном костюме, очень надменная, но, кажется, тоже, не слишком состоятельная, как их там называют, фрейлина? Не успеваю рассмотреть даму, она слегка поклонилась, вручила конверт и не прощаясь сбежала. Потому что Волк вдруг сел и очень недобро посмотрел на гостью.

— Час от часу не легче! Где же пропадает Бишоп!

Вскрываю сургучную печать с королевским штампом и читаю, все звания и названия пропустила, только одно меня умилило. Имя королевы Вильгельмина I.

«Бла, бла, бла…

17 новера торжество по случаю помолвки Её Величества королевы Вильгельмины и герцога Эдуарда фон Рэндорффа.

Вам надлежит собрать свои личные вещи и покинуть поместье Розен, до указанной даты.

С наилучшими пожеланиями, по личному распоряжению Её Величества…

секретарь…»

Дальше я уже читать не смогла, глаза застила пелена горьких слёз. Если не психушка, значит улица. Она меня еще и в бордель продаст, если додумается. Что же она так взъелась-то, кто бы мне подсказал причину…

Глава 8

Бишоп вечером не вернулся, подозреваю, что он после нашего с ним тесного общения решил снять напряжение в объятиях платных девиц. Подумала так и меня неприятно передёрнуло.

В расстроенных чувствах уснула, даже не ужинала, всё теперь кажется совершенно печальным и моя судьба и перспективы.

Утром разбудил стук в дверь и громкий шёпот Бишопа:

— Аннабель, это я!

— Входите! — простонала, хотелось бы играть роль больной, но после послания из дворца, играть не приходится, я на грани нервного срыва.

— Вчера сложный пациент отнял слишком много времени у господина Рихтера. Пришлось ждать, когда он освободится, да с неотложными бумагами просидел до позднего вечера. Но на вас лица нет, милая! Что случилось?

Молча протягиваю ему лист письма с гербом и печатью. Бишоп долго и внимательно изучает послание, трёт лоб, похоже, что он сам в откровенном замешательстве. Но поговорить о делах насущных нам не позволил врач, вошёл, вытирая руки полотенцем, обычный пожилой мужчина в деловом костюме, но поверх накинул халат. Нацепил очки и внимательно посмотрел на меня.

— Добрый день, баронесса фон Розен.

— Добрый день, — ответила я и запнулась на слове день. Может и правда, Аннабель возвращается.

Давно пора, задержалась я тут, мне своих неприятностей хватает, а решать проблемы ненормальной девицы не входит в мои планы.

— Мне господин Бишоп всё рассказал. Повернитесь спиной, я осмотрю вашу голову. Послушаю лёгкие, дыхание, есть ли хрипы. Зрение, слух не ухудшились?

— Кажется, нет. Ай! — он сразу нашёл гематому на затылке. Потом осмотрел оставшиеся на шее и лице побледневшие синяки, и молча кивнул Бишопу. Я решила не вмешиваться, после выпытаю у управляющего всю правду.

Но стоило врачу попросить меня открыть грудь, как Ричард сбежал.

— Вы переохладились, но дыхание стабильное, однако хрип я слышу. Удар головой серьёзный, скорее всего, гематома так на вас подействовала, не хочу затруднять долгими рассуждениями. Оставлю настойку для приёма вовнутрь, пять капель в горячий напиток. Мазью натирать перед сном грудь от кашля, и порошок от головной боли, не злоупотребляйте им. Лучше на ночь и не более того.

— Я вас поняла, а эти синяки на шее, они же похожи на удушающие? — спрашиваю врача шёпотом.

— А вы, госпожа, вообще ничего не помните? — Рихтер тоже наклонился ниже и спросил шёпотом, чтобы даже Волк не услышал.

— Абсолютно! Память начинается только с момента, как няня меня начала раздевать. Даже не знаю, кто и как меня вытаскивал.

— Я сейчас разговаривал со старой женщиной, и вот какой интересный факт она мне сообщила.

Рихтер взял мою руку и прослушал пульс, словно проверил, живая ли я на самом деле или он тянет время, начинаю нервничать.

— Так, что она сказала? — повышаю голос от нетерпения.

— Что в дом принесли вас мёртвую, сердце не билось, а потом вы вдруг вздрогнули и застонали, но совершенно точно, по её мнению, вы уже успели окоченеть. За трое-то суток нахождения в холодной яме.