— А как с Волком быть? В баронстве кто-то останется?

— Да, кучер отвезёт собаку обратно и присмотрит за ним. А вот остальным домочадцам придётся несладко. Мне жаль. Но под подозрение попадают все.

— Мне кажется, что это Виолетта, она последние дни совала свой нос куда не следует. Встречалась с Фредериком, всё подслушивает и вынюхивает. Это так всё ужасно! А ещё Линда, вы знаете о её судьбе? — шепчу Бишопу почти на ухо, он сосредоточенно смотрит перед собой, но понимаю, что сейчас в его душе идёт борьба.

— Да, я видел бумаги. Его сиятельство однажды очень резко сказал мне, что девочка круглая сирота, и кто отец не моего ума дело. Это государственная тайна, боюсь, что ребёнок – улика. Нам с вами лучше не лезть в это болото. Герцог слишком серьёзные дела вершит. Однако слухи кто-то усердно распускал, и как мне кажется с одной целью, заставить вас поверить в то, что девочка родилась от него.

Бишоп говорит так тихо, что мне пришлось ближе наклониться к нему.

— Похоже, что я поверила слухам? — снова шепчу, но ответа не дождалась. Бишоп вскочил слишком поспешно с диванчика. В кабинет вошли следователь и доктор Рихтер. А мы сидели неподобающе близко.

— Госпожа баронесса, прочтите эти показания, ваши и кучера, а также заключение доктора Рихтера. И простите, что пришлось долго ждать!

Я взяла бумаги и внимательно прочитала, всё внятно, корректно и по делу, ничего лишнего.

— А какой яд?

— Это какой-то африканский вид ядовитого растения. Потребуется некоторое время, чтобы с точностью определить его название. Природный, но вид пока не установлен, — с молчаливого согласия следователя ответил Рихтер.

— Спасибо, я поняла вас! Подписать тут?

— Да!

В этот момент понимаю, что у Анни совсем другая подпись. Закрываю глаза, судорожно пытаюсь вспомнить каракули на брачном договоре и с трудом изображаю нечто похожее на бумагах следователя. Хотя это как раз в большей степени похоже на поведение прошлой Анабель, она так и писала, медленно и некрасиво.

Следователь подул на документ, чтобы не смазались чернила. И быстро взглянув на меня, спросил:

— Не смею вас задерживать. Но, только один вопрос, может, вы знаете кому выгодна ваша смерть?

— О! Это слишком великое имя, чтобы я посмела его произнести вслух. Но, кажется, я умудрилась дважды перейти дорогу самой…

И тут я замолкаю, а Бишоп лишь слегка кивает, в подтверждение моих слов.

Понимаю, что вот прямо сейчас версию яда уберут, потому что в бумагах написано отравление неизвестным веществом. Про аллергии тут и не слышали, а так бы списали все на внезапный приступ удушья. Вскрытия ещё не производили, да и будут ли. Так что…

Её Величество и те, кто действовал по её указке, снова останутся безнаказанными.

Бишоп взял спящую Линду на руки, и мы пошли «домой». Карета медленно катится за нами. Сейчас наши вещи разгрузят, и кучер утром вернётся в баронство, но без нас.

Как и предполагал герцог, остаюсь жить в городской квартире. На побережье я стану слишком лёгкой мишенью для нападения.

Бишоп помог нам устроиться, квартира и правда очень милая, полностью готовая к заселению.

— В одиннадцать часов придут горничные, уборка входит в стоимость, но вам ничего платить не придётся. Герцог говорил о вашем полном содержании, так что я обо всём позабочусь. Фица тоже прогуляет горничная.

Он положил спящую Линду на кровать, она постанывает во сне. Хотела её разбудить, но вспомнила, что кормить малышку нечем.

— У меня есть чай, и скромный ужин, я принесу.

— Бишоп, подождите, могу я с вами поговорить!

Он замер на мгновение, но тут же вернулся и на лице всепоглощающая заинтересованность.

— Вы сможете удочерить Линду? Дела герцога меня не волнуют, но ребёнок должен получить гражданство. Боюсь, что я могу в любой момент погибнуть, враги не оставят своих планов, пока не достигнут цели. А герцог считает, что факт покупки и образование для девочки и без того щедрый подарок судьбы. Но я так не думаю.

Он вздрогнул, неожиданно обнял меня, буквально вжал в себя, так крепко, что я с трудом дышу.

— Чтобы мне это сделать, придётся жениться, одинокому мужчине не позволят удочерить девочку. Также и герцогу. У нас на этот счёт очень строгие законы. Потому Линда жила в вашем замке, под вашей формальной опекой. У вас нет иного варианта, кроме как выжить и признать девочку своей дочерью или воспитанницей. Вот в этом я вам помогу. Аннабель, я чуть не умер сегодня, это ужасно, не выходите одна на улицу, я за несколько дней найду и найму вам надёжную помощницу по хозяйству. Закрывайте дверь, никого не впускайте. Берегите себя!

Он, наконец, смог меня отпустить, виновато улыбнулся, а я вспомнила, своего настоящего отца, когда сильно заболела в детстве, как его трясло, он постоянно повторял, что лучше самому, чем смотреть на страдания своего ребёнка. Вот и Ричард сейчас так же…

— Бишоп, еще один вопрос. Почему у моей матери русское имя?

— Я завтра принесу ваше генеалогическое древо. Оно откроет вам глаза на всё происходящее. Ваш дедушка был племянником русского царя. А сейчас я схожу за ужином, не усните, нужно хоть немного поесть.

И сбежал, а я так и стою от удивления моргаю. Значит, в моих жилах течёт царская кровь!

— Да это уже ответ на многие вопросы, я не просто баронесса, я конкурентка на право сесть на трон Пруссии? Вот влипла, так влипла.

Но тут же поняла, что это не одно и то же, царская кровь иностранных правителей, не имеет значения, если в моих жилах не течёт местная королевская кровь? Уж об этом факте, я бы, наверное, знала.

Глава 24. Виолетта

Утро этого же дня. Баронство Розен.

— Матильда, а Линду уже увезли? Я хотела ей отдать связку книг, — Виолетта с печальным личиком вошла на кухню, время чаепития, а слуги не торопятся звать к столу. Пришлось гувернантке самой прийти.

— Уехали, тут такой шум стоял, и вы не услышали? Странно! Герцог приказал подать чай в кабинет, может, отнесёте?

— С превеликой радостью! — Виолетта так оживилась, что Матильда вдруг передумала.

— Ой, нет! Он ворчит, когда слуги не своим делом заняты. Не хочу получить от него выговор. Сама отнесу.

Женщина поставила на поднос красивый чайный набор, сладкий пирог, и полный чайник ароматного напитка. Виолетте пришлось вжаться в стол, чтобы пропустить дородную кухарку.

Может, и к лучшему, не хочется в такой день напоминать о своём существовании. А с другой стороны, он уедет и больше шанса поговорить не представится.

Она сама сделала себе чай, взяла кусок пирога и села с краю стола, есть о чём подумать и решиться.

— А! Мамзель! Здравия желаю! — Ганс принёс дрова, грязными руками подхватил два куска пирога и поспешно вышел на улицу.

— Мамзель, придурок тупой! Ненавижу их всех, — прошептала девушка. В кармане лежит красивый кулон, это страшная улика, но и шанс вырваться, если кое-кому намекнуть, что за работу надо платить. Пусть королева расстарается, как обещала.

Мысли в голове вертятся как рой пчёл. Если они отъехали примерно час назад, за это время кто-то должен выпить компот. Не стоило так рисковать. Но Виолетта не успела всыпать яд вчера в напиток за ужином, может, и правильно. Так бы точно подозрение пало на неё. Надо зайти к герцогу и показать свою печаль и тоску по девочке…

Она нервно сцепила пальцы в замок. Театрально заломила их, весь облик кричит о глубоком душевном переживании. Глянула на себя в зеркало и поняла, что это то, что надо!

Пробежала в кабинет герцога, постучала и попросила принять.

Герцог рассматривает мазню Аннабель на холсте, нашёл на что любоваться, позволил войти и сразу начал говорить не то, что так хотелось услышать гувернантке:

— Виолетта! Добрый день. Хорошо, что вы зашли! Линда уехала с баронессой на побережье, и в ваших услугах мы больше не нуждаемся. Вы же понимаете, что вас в большей степени нанимали в качестве наперсницы госпожи Аннабель, чтобы вы поддержали её женское общество. Но она вас не взяла с собой, это о многом говорит. Так что, я распоряжусь, и Бишоп в столице сделает вам расчёт, оплатит услуги и выдаст рекомендательные письма. В четыре часа после обеда на развилке остановится дилижанс, если поторопитесь, то успеете. А завтра утром в контору за расчётом. Это всё поторопитесь.