— Завтра утром поедем в контору, хочу проверить все бумаги, пока Эдуард не вернулся. Что-то мне кажется, тут не про любовь, а про жадность! Никто меня и не любит, кроме вас, Норы и Линды!

— А где Фредерик? Он уже уехал?

— Кажется да, в охотничьи угодья королевы, верхом после шнапса, как бы не свалился и не сломал шею, а то обвинят нас в злодеянии.

Ричард довольно улыбнулся, поцеловал мою руку и вышел. А я закрыла дверь на ключ, раз болею, значит, болею! Собаки остались в гостиной, мне надо побыть одной.

Рано утром меня разбудил лай Волка, снова какие-то охотники промчались мимо нашего замка, надоели!

Но пора и нам с Бишопом собираться в столицу.

Завтрак, утренний туалет. Сделала себе несложную укладку, выбрала самое простое, но стильное платье из плотного шёлка. Кажется, что это серебро, настолько утончённый серый цвет. Кружева сорочки подчёркивают мою нежную кожу! Не перестаю любоваться своим отражением.

— Аннабель! Аннабель! — в комнату прорвалась Линда.

Мы обнялись! Я поцеловала девочку в щёку. А потом ещё и ещё! От неё тоже пахнет запечёнными яблоками.

— Милая, я не уезжаю, это только с Бишопом к врачу! Вечером вернусь! — решила, что никому не стоит знать, о моих планах.

— Но ты меня не бросишь? — всхлипнула девочка.

— Никогда, ты мне как дочь! А детей не бросают! — шепчу ей на ушко.

— Бросают! Меня бросили! — она уже начинает плакать.

— Тише, малышка, вот чтобы у нас с тобой всё было хорошо, я должна съездить в столицу и узнать о своих делах. Привезу тебе гостинцев, сладости или куклу?

— Куклу! — как быстро в её глазах появился тот самый огонёк радости. Эх, мне бы так, получила куклу и рада. Но придётся сражаться за свои права. Аннабель больше не дура и врагам придётся смириться и отступить! Только бы понять, кто из них настоящий враг.

Вчера не поверила я дорогому мужу, ни единому его слову. Разве только про заикание! Не он ли правая рука королевы.

Вздыхаю, и с Линдой идём к выходу.

— Милая, без меня не выходи одна на улицу, это опасно! Договорились?

— Да, Анни! Меня Волк охраняет.

— Вот и хорошо! Я еду к доктору, это, если кто-то спросит, поняла? — поцеловала девочку, и Бишоп помог мне спуститься по ступеням, платье красивое, но я к такому совершенно не привыкла.

Линда машет мне с крыльца, я ей в ответ, поднимаю голову и вижу в окне Виолетту, как-то неприятно стало на душе, быстрее садимся в карету и уезжаем.

Глава 11

Кажется, я начинаю ориентироваться в пространстве, это совершенно точно наша Калининградская область. Но теперь она называется Пруссией? Моё баронство или проще – поместье, находится где-то в районе Митино, пара часов в карете, а на машине долетели бы минут за десять.

Мои вопросы покажутся управляющему дичью, но я же потеряла память, так что:

— А скажите мне, Бишоп! Какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать второй от Рождества! — он так быстро ответил, а я ещё быстрее потеряла дар речи. Ведь была мысль, что я попала, ну каким-то магическим образом в тело моей пра-прапрабабки. О которой я и понятия не имела. Но тут как-то всё совершенно не так. Первая мысль, что это розыгрыш, но я решила не поддаваться.

— Хо-ро-шо! Продолжим, а как называется страна, в которой мы находимся, явно не Руссланд?

— Нет, госпожа, все мечтают жить в Московии, мы имеем честь граничить с этим государством. И наша королева хотела выйти замуж за наследника, но он предпочёл взять в жёны свою подданную.

— Так! А вы из Англии? Бишоп не прусская фамилия? — пытаюсь нащупать тонкости современной геополитики.

— Только тот факт, госпожа, что вы потеряли память, прощает вас. Но нашего королевства нет на этом свете уже пять сотен лет. Великое похолодание, льды покрыли старую добрую Англию.

Проговорил Бишоп со стоном.

— А почему? — задаю вопрос шёпотом, и стук копыт поглощает звук, но Бишоп догадывается по губам.

— Падение огромного метеорита, «Кара небесная», учёные рассчитали, что Земля наклонилась, изменив ось. Тёплое течение поменялось. Многие страны погибли, как Англия. Но мы не забыты богом, потепление начинается, теперь лето как раньше три месяца, и зимы не такие лютые.

— Вот вы меня, конечно, удивили. А пароходы, паровозы, про самолёты вообще молчу, ничего этого нет?

— Воздухоплавание на шарах, но не рекомендую это опасное занятие. А паровой двигатель есть, и даже у вас на фабрике!

— А у меня есть фабрика? — мои глаза округляются, Фредди говорил, что я богатая, но в тот момент я не оценила сути услышанного, богатство для преподавателя школы искусств вещь абстрактная, как «миод» у Винни-Пуха.

— Две фабрики, три доходных дома в столице, вервь в Пиллау. Баронство Розен и ещё по мелочи из наследия матери.

Голова закружилась! Начало неприятно тошнить.

— Умоляю, пусть он остановится, — шепчу Бишопу.

Тот трижды стукнул в стену кареты. И экипаж замер. Открываю дверь и выпрыгиваю без подножки. Под ногами хрустит мёрзлая трава, голые деревья выстроились в ряд у дороги, а вдали уже виден старинный город, как на ретро фото, холодный воздух возвращает меня в реальность.

— Как называется наша столица? Кёнигсберг?

— Нет, госпожа, Кронсберг. Всегда так назывался, и мы в Пруссии, есть еще Франция со столицей в Лионе, Римская империя, Североафриканские эмираты, Турецкое царство, Чайна, Индия, Новая Англия слишком далеко в южном полушарии, все остальное покрыто льдами или водой. И, конечно, Руссланд, империя двадцати царств, каждое в несколько раз больше нашей Пруссии. Но вы никогда не интересовались этим, Аннабель. Что случилось?

— Мне кажется, я поняла, что со мной произошло. Аннабель умерла. И я умерла, но в своём мире, однако мы с ней спутали тела, и я попала в параллельную вселенную от нашей. Вы бы с ума сошли, если бы видели, как устроен наш мир, сколько техники и какой прогресс. Я выгляжу ненормальной. Но считайте меня ненормальной, потому что сама понимаю, каждое слово моё похоже на бред. И я реально схожу с ума от одной мысли, что моё тело там, в нашем мире умерло, бедные мои родные…

Слёзы катятся по щекам, я оплакиваю себя, свою смерть и жизнь, понимаю, что назад я не вернусь.

Бишоп стоит рядом со мной и смотрит так, словно я инопланетное существо, вытираю горькие слёзы, всхлипываю и вдруг начинаю говорить с ним по-русски:

— Дорогой Бишоп, я сама в шоке от произошедшего, но согласитесь, заика Аннабель и по-прусски плохо говорила, ведь это не немецкий язык, Германии нет, а есть Пруссия. А я с вами говорю на чистом, современном русском. Какие вам ещё доказательства предоставить?

Бишоп сглотнул, почесал лоб дрожащей рукой и вдруг выдал на плохом русском:

— Значит так, милая моя Аннабель, кроме меня вы никому об этом не говорите, я же считаю, что вы были в коме, слишком долго и чудесным образом увидели будущее, ну что-то подобное и у вас открылись некоторые способности. За ересь о другом варианте развития истории для вас не пожалеют дров и вспомнят, как жечь ведьм, понимаете меня!

Он очень крепко взял меня за предплечья, слегка наклонился и очень пристально посмотрел в глаза. Меня передёрнуло. Он красивый, сильный, но для Аннабель слишком взрослый, и понимает это, а ещё между нами огромная пропасть, я баронесса, а он служащий, пусть и состоятельный, но без чина. Неожиданно ощутила в нём горячую симпатию, я ему очень нравлюсь, однако, он не посмеет.

— В моём мире меня зовут Кристина, и мне намного больше лет, я не такая красивая, как Аннабель. Но я влюбилась бы вас не задумываясь, Бишоп. Простите, мне уже лучше, можно ехать! — вытираю слёзы, и это я тоже сказала по-русски, теперь это наш с Ричардом секрет. Он несколько секунд стоял у края дороги и смотрел в ту сторону, где море, я ощутила, его смятение, такое же и у меня.

Делаю шаг в сторону кареты, и сама забираюсь в неё по откинутым ступеням. Бишоп мрачнее тучи также сел в карету, и остаток дороги мы молчали.