Я кивнула, в который раз посетовав, что Анодея не инициировала и не развивала силу. Слишком полагалась на дар, лентяйка. Дару можно приказать делать, а магию нужно развивать до седьмого пота.
Тоний справился за минут двадцать. С одного из сундуков сошла магия, и он сам открылся, словно в крышке пружинка. Он был полон золотых монет. Не империалов, совсем других и по весу, и по портрету незнакомого мужика на анфасе. Золотые прошлых властителей этого мира. Печально, сколько погибло тут народа, сколько горя и бед принесла в этот мир скверна. Брат Мадей рассказывал, что местные жители сами виноваты, создали какой-то портал. А из него пришла смерть, которая пожрала мир за какие-то полгода.
Новые жители пришли сюда, когда от местного населения осталось пара городов. А в мире, где жили предки Анодеи, случилась катастрофа, из бездны как они называют космос, прилетел огромный камень, который развалился и стал падать на планету. Им казалось, что спасения нет. И тогда появились творцы.
Оказывается, миры создают творцы, высшие сущности, они же и приглядывают за ними, и иногда помогают. Творец привел через порталы из погибающего мира в этот, больной скверной, почти пятьсот тысяч новых жителей. Среди них десять драконов. Они были последние вышившие из своей расы. Первые осколки камня из бездны стали падать на земли драконов, и ящеры погибли почти сразу. Десять драконов были с дипломатической миссией у своих подопечных людей, поэтому спаслись.
Сахрами, как ни странно, был главным из драконов, известнейшим ученым того мира, Небесный его помощник, остальная свита, которая положена любому аристократу. Уже тут, в этом мире, они стали равны между собой. Но Небесный взял бразды правления в свои руки, так как мог справиться со скверной, его дар — очищение. Это были страшные для всех годы. Голод, разруха, теснота, с которой приходилось мириться, и только пару столетий, как все устроилось. Стали очищаться земли, расширятся владения империи. Жители двух миров нашли смысл существования вместе. Ведь если бы творец не открыл портал, погибли бы оба мира. Тот развалился бы от метеоритной атаки, этот сожрала бы скверна.
Все драконы женились и имели детей, но ни один из потомков не имел ипостаси. Они не знали, в чем причина, может, в том, что тьма меняла все, даже не убивая, может, в том, что мир был чужим, но потомки пришлых ящеров не имели драконов, как, впрочем, и местные, которые постепенно деградировали, превращаясь в простых магов.
Именно Сахрами создал щит, который не дает скверне прийти в очищенные земли. И тогда же драконы решили, что для поддержания щита им нужно отдать своих драконов потомкам, разделить между всеми драконью сущность, чтобы вероятность выживания была выше. Небесные пошли дальше, создали свой орден, в котором каждому служителю дают талисман с сущностью дракона. Так, брат Мадей может очищать от тьмы земли, не позволяя людям изменяться под ее воздействием.
Все делалось как лучше, но дракон, или дар, как называют его потомки, теряет разум. Чем больше делят сущность, тем слабее становится дар. Мельчает, изнашивается и просто исчезает. Об этом тоже рассказывал брат Мадей, но это тайна ордена. В поездке, когда нас выгнали из города Волка, он приходил часто и смотрел на меня странно. Словно от меня что-то зависит в этом мире. Но что может зависеть от меня? Я каждый день подчитываю продукты и стараюсь растянуть их на дольше, я шью себе вещи и жарю на своей сковородочке так полюбившиеся всем чебуреки. Что можно от меня требовать или ожидать?
— Придет время, и вы все поймете, Анодея, — уверенно сказал брат Мадей, словно знал больше, но говорить пока не хотел, или было нельзя. Мне было интересно знать историю этого мира, но совершенно было плевать, чего там от меня ожидает брат Мадей или тот же самый Мид. Кстати, кольцо он отдал мне. Я сама немного была ошарашена, когда этот высокомерный сноб отдал мне кольцо и сказал, что лучше справляться с даром чем я не может даже Небесный император. Оказывается, у потомков драконов почти у всех проблемы с даром, который не хочет им подчиняться. И я его, если честно, понимала, когда от тебя все время режут кусочки, никому не понравится. Вот и едят они тоннами специи чтобы хоть немного его утихомирить.
Ладно, что-то я забыла, зачем тут стою и как Кащей над златом чахну.
— Никому ни слова о том, что мы богаты, — прошептала я Тонию и взвизгнула от радости, вызвав удивление на лице племянника, — Ты понимаешь?! – я схватила его за руки и потрясла, — Ты понимаешь? Мы можем столько всего сделать на это золото, Тоний, но теперь мы в большой опасности, — тут же умерила я свой пыл и перестала скакать как коза.
— Ты права, госпожа, — кивнула Тоний, — нам нужно много воинов и магов, роду требуются кровники, только им можно доверять.
— Значит, что мы делаем? – задала я вопрос племяннику.
И сама на этот вопрос ответила.
— Мы делаем вид, что золота у нас мало, не выставляемся, сидим тихо. Ждем, когда наши силы позволят защищать хотя бы первый от дворца круг. Но, естественно, не голодаем. И да, все равно город надо пройти, собрать все нужное. Артефакты, железо, вещи, вдруг таких сохраняющих комнат по городу немало.
— Я подумаю, что можно сделать, — кивнул Тоний, — госпожа, скоро вам станет плохо, лучше вернутся к нашим и поесть. Так будет легче пережить откат.
Я согласилась с Тонием. Еще покопалась в сундуке и найдя в нем пару серебряных монет, взяла с собой.
— Скажем, что нашли в красивой комнате, — на вопросительный взгляд ответила парню, закрывай.
Стена встала на место, если не знать, что тут есть комната, ни за что не догадаешься. Наверно, тут специально магией не прикрыли, потому что любой маг сразу скажет: что-то тут нечисто. А ту магию, что внутри, на ящиках, не видно из-за стен, которые скрывают ее. Да, так и есть, подтвердил дар и сонно зевнул. Соня, я тут так радовалась, чуть кондратий не хватил. Хочется кушать, желудок жалобно заворчал, и я прибавила шаг, стараясь идти к поварихам. Со временем я начинаю различать, кто и где находится, очень удобно, хотя сначала голова раскалывается от боли, пока привыкнешь.
Кухня была огромна и прекрасна. На такой кухне даже работать приятно, что и доказывали сейчас мои стряпухи, которые гоняли помощниц и намывали поверхности каменных столов. Высокие потолки, которые очищали от копоти и гари ученики Тония, витражные окна, которые потеряли половину стекол и сейчас были широко распахнуты, впуская свежий запах внутрь помещения. Три печи, сделанные на века и за столько столетий, совершенно не рассыпались уже были готовы к растопке. Одна из девушек Сайсы зависла высоко над трубой дымоходом и латала своей силой дыры. На кухне вовсю кипела работа, и мне тут пока еды не дадут, нужно идти в свою кибитку, я вздохнула.
— Госпожа, вы только посмотрите, какая красота! — я радовалась, когда видела улыбку на губах Нары: наш пекарь постепенно расцветает и уже не дичится и не цепляется за меня. Завела себе подружек, сплетничает с ними и хихикает, как и положено девушке. Ее брат — наш холодильный маг, при каждой удобной минуте поет мне оды о моей щедрости и доброте.
— Вижу, — кивнула я, рассматривая начищенный до блеска каменный стол, и чуть не наступила на гнума, который вынюхивал, чтобы стащить поесть. Зверюга росла не по дням, а по часам, и любимое его место возле стряпух. Зверь обиженно поджал хвост и растопырил усищи.
— Вот он где! — хитрая Люсина увидела, что ее питомец может получить полотенцем по загривку, и тут же прибежала спасать.
— Я сказала тебе закрыть его в кибитке, — услышала я голос Шены и поспешила ретироваться, пока вредная старуха не стала паниковать, что не место госпоже на кухне, где люди работают. Вот подрастет Люсина, я эту брюзжащую горничную отправлю на пенсию.
По коридорам сновали люди, что-то, перетаскивая, я не стала мешаться под ногами, все равно не дадут ничего делать. Поэтому пошла на улицу, где уже смеркалось.
Кибитки, как всегда, стоят кругом, возле входа во дворец, в котлах варится еда. Сначала выпила зелье, которое смягчит мне болезненные судороги. Тело во время отката скручивает, как при эпилепсии. Всего пару раз я так выкладывалась, что пришлось мучиться, но ничего не поделаешь, за все нужно платить.
