Но это  был не Император. У него были темные вьющиеся волосы и покатый нос грека. Его гладкая кожа и стройное телосложение свидетельствовали о том, что он ни дня не работал  тяжелым трудом. На нем была простая туника вольноотпущенника, хотя Макрон заметил, что туника была сделана из тонкой шерсти. Его глаза были черными, как дыры в сценической маске.

- Ах, знаменитый Макрон! -   сказал вольноотпущенник с преувеличенным почтением. - Настоящий римский герой!

Его тонкие губы изогнулись в улыбке, когда он приблизился к Макрону.

-  Оставьте нас, - приказал он стражникам резким, пронзительным голосом. Преторианцы кивнули и зашагали обратно в центр зала. Вольноотпущенник проследил за ними своими темными глазами, пока они не оказались вне пределов слышимости.

- Ты должен быть осторожен с тем, с кем разговариваешь в эти дни, -  сказал он. - Особенно с преторианцами. У них ошибочное впечатление, что Его Императорское Величество в вечном долгу перед ними.  К чему катится мир, когда гвардейцы  думают, что имеют власть над  самым могущественным человеком в мире?

Макрон прикусил язык. Он слышал, что после того, как Калигула был убит, Клавдий, прятавшийся в Императорском Дворце, был обнаружен солдатами преторианской гвардии. Отчаянно стремясь к стабильности, преторианцы сразу же провозгласили Императором пятидесятилетнего мужчину, практически не имевшего опыта управления страной и который, если верить слухам, даже не  им становиться.  Без поддержки преторианцев на всех монетах  Империи могло бы быть другое лицо. Неудивительно, что вольноотпущенник чувствовал себя неуютно в их присутствии, подумал Макрон.

Вольноотпущенник сказал: - Меня зовут Сервий Ульпий Мурена. Я подчиняюсь имперскому советнику Марку Антонию Палласу. Полагаю, тебе знакомо это имя?

- Извини, но нет, - ответил Макрон, пожав плечами. - Я давно не был в приличном обществе. Последние несколько лет я рубил германцев.

Мурена хмыкнул. - Мне известно о твоем прошлом, офицер. Собственно говоря, именно поэтому ты здесь. Паллас - секретарь его императорского величества. Он помогает императору управлять Римом и его провинциями. Как и я. Скажи, сколько, по твоему мнению, ты убил германцев за время своего пребывания на Рейне?  И легко ли ты с ними расправлялся?

Макрон пожал плечами. – Это зависело от …

- От чего? - спросил Мурена, склонив голову в сторону  офицера.

- Обычныйгерманец получает несколько ударов, прежде чем упадет, - сказал Макрон. - Иногда ты нанесешь ему несколько хороших ударов, а он все равно будет бросаться на тебя с пеной у рта. И ты не всегда можешь понять, когда  он уйдет в свой подземный мир. Они сражаются  до последнего, и, честно говоря, весьма достойно. Но они все равно умирают.  У нас есть поговорка во Втором Легионе: «Мечи не различают германцев от греков».

- Я понимаю.-  Вольноотпущенник неловко переминался с ноги на ногу, явно встревоженный резким поворотом разговора. - И что именно это означает?

- Удар, … хороший удар, - сказал Макрон. – Выверни  человеку хорошенько кишки, и ему конец, будь он буцным  варваром  или  тощим маленьким попрыгунчиком в тоге.

Мурена мял руки, когда отвернулся от Макрона к садам и паре преторианских стражников, стоявшим под арочным проходом:  - Как жаль, что великий Капитон не прислушался к такому компетентному совету.

- Компетентному?

- Да, можно сказать рассудительному и мудрому. -  заметив вопросительное выражение лица Макрона, вольноотпущенник закатил глаза.  - Неважно,  -  продолжал он. - Я хочу сказать, что у тебя большой опыт в уничтожении варварских врагов Рима.

- Я бы сказал, больше, чему других, - сказал Макрон, гордо выпятив грудь.

-  Прекрасно. Поэтому, у меня для тебя есть поручение.

Макрон нахмурился, и его желудок почувствовал себя неловко:  -  Поручение?

-  Да. Задание. Для меня.

Макрон стиснул зубы: - Найди кого-нибудь другого, для своей  грязной работы.  Я подчиняюсь приказам центуриона, легата и Императора.  И никому другому.

Вольноотпущенник рассмеялся и осмотрел свои ногти: - Я слышал, ты давно не был в этом городе?

- Тринадцать лет, или около того.

- Тогда я позволю себе не обратить внимание на твои слова, но только на этот раз. Рим теперь другой. Я, может быть, и простой вольноотпущенник, но тебе следует относиться ко мне с уважением. Я имею определенное влияние в этих стенах. Достаточное, чтобы аннулировать твою награду, или  повысить тебя до звания центуриона.

- Центуриона?  –  повторил Макрон, не совсем поняв. - О чем ты говоришь?

Мурена достала свиток, и Макрон заметил на воске имперскую печать. Вольноотпущенник открыл ее и прочел вслух: - Приказ Его Императорского Величества легату Второго Легиона о немедленном повышении до центуриона оптиона Луция Корнелия Макрона.  Должность, которая тебя интересует, я полагаю?

Макрон хмуро посмотрел на Мурену.

- К сожалению, я не могу отправить письмо, пока ты не выполнишь определенное задание для Императора, - объяснил Мурена.

- Что за задание?  - с тревогой спросил Макрон.

Мурена слабо улыбнулся: - Позволь мне уточнить. Ты же был сегодня на  Арене, когда получал свою награду.  Торжественный  момент, печально омраченный поражением нашего дорогого Капитона.  - Вольноотпущенник фыркнул. - Очень стыдно за Императора. Капитон был не только лучшим бойцом в имперской Школе и, следовательно, личной собственностью самого Клавдия, он стал шестым имперским гладиатором, павшим от рук Бритомариса.

Мурена положил руку на плечо офицера. Макрон настороженно посмотрел на него. - Сейчас напряженные дни для нового Императора, - продолжил вольноотпущенник. - В Риме много сомневающихся. Некоторые из них открыто  враждебны  Клавдию.  Не только в Сенате, но и на Форуме, и в тавернах. Я говорю сейчас с тобой откровенно. Выбор Императора не был единодушным.  Капризы родословной и права по рождению означают, что ни один претендент  не может носить лавровый венец, не сталкиваясь с гнусными  вызовами своему превосходству.  Ты слышал гул недовольства в толпе после смерти Капитона. Подобное поражение грозит подорвать наш зарождающийся режим. Мы должны продемонстрировать толпе, что Клавдий - сильный и решительный лидер, которого мы жаждали получить со времен золотого века Августа.

- Тогда,  вторгнитесь куда-нибудь, - сказал Макрон, пожав плечами.  -  Обычно это помогает.

Мурена рассмеялась, как репетитор, подшучивающий над дерзким учеником. - Спасибо за это поистине поучительное понимание,  оптион. Твой гений заставляет меня задуматься, почему ты до сих пор не поднялся выше по служебной лестнице.

Макрон  поборол в себе   сильное желание ударить  Мурену по лицу.

- Будь уверен, у нас есть планы на ближайшее будущее, - продолжал вольноотпущенник. - Но более насущная проблема - это Бритомарис.  Шесть гладиаторов побеждены!  Это больше, чем пятно на имени Императора, это настоящий нарыв: мы должны проткнуть его, пока он не захлестнул нас. Мы больше не можем допустить поражений от этого варвара. Тот, кто столкнется с ним следующим, должен победить, продемонстрировав всем, что никто не  должен бросать вызов Императору и что Клавдий - именно тот человек, который должен занять трон.