– Прошу всех покинуть это место, – проговорил он, опасаясь, как бы не начался переполох, если кто-то увидит настоящего ками.

Мико тут же поклонились и засеменили в сторону главного святилища, скрываясь за соседним домом, а маг Итиро схватил Цубаки под локоть и потащил в противоположном направлении.

– Девочку оставь.

– Но, господин Кимура, она моя ученица, мы должны продолжить занятие!

Каннуси – главный служитель святилища Яматомори – нахмурился, в уголках его уставших глаз собрались морщины, и он повторил:

– Девочка должна задержаться. Я хочу пообщаться с ней наедине.

– Хорошо, господин! – Итиро крепче сжал веер за спиной, но всё же отпустил свою подопечную, подталкивая её в сторону священника.

Когда и оммёдзи покинул двор, Кимура протянул Цубаки белый платок, расшитый узорами, напоминающими морские волны, и заговорил по-отечески тёплым голосом:

– Вытри лицо от крови, служительницы святилища всегда должны выглядеть опрятно, они – символ чистоты этого места.

– Благодарю за заботу, но я лучше умоюсь, чтобы не портить такую дорогую ткань.

Цубаки прошла к колодцу и окунула руки в ведро с ледяной водой – послышался всплеск.

– Не страх помогает пробудить силы, – сказал вдруг священник, убирая платок обратно за ворот своего одеяния.

– Тогда что же?

– Уверенность.

Девушка вздохнула, явно не понимая, к чему клонит каннуси, и ещё раз плеснула водой в лицо, смывая с губ кровь. Когда она развернулась, перед ней уже стоял Юкио: пять белых хвостов развевались за его спиной, а руки были скрещены на груди, и длинным когтем указательного пальца он постукивал по своему предплечью.

Кимура глубоко поклонился и проговорил:

– Господин Юкио-но ками, вы так неожиданно почтили нас своим присутствием! Я отослал мико, потому что подумал, что у вас здесь какое-то дело.

– Так и есть. – Хозяин святилища взглянул на девушку, которая тоже подняла на него взгляд, – по её бледным щекам скатывались прозрачные капли, а длинная влажная чёлка прилипла к лицу, напоминая тёмную паутину. – У меня дело к Цубаки, но вижу, что успехи у неё пока неважные.

– Да, оммёдзи Итиро не силён в обучении – прошлый акамэ из-за него даже сбегал из Яматомори, – сказал Кимура и невесело усмехнулся. – Но после возвращения не прошло и пары лет, как он всё равно научился управлять своим даром. Хороший был юноша.

– У меня нет столько времени.

– В таком случае, господин, я могу отвести эту девочку в отдел Государственного бюро по изгнанию демонов, там её научат быстрее.

Если Цубаки и правда обладала необычными способностями, то сильные маги из бюро не упустили бы возможности взять акамэ под своё крыло и заставить работать на них. Но она нужна была здесь, чтобы выслеживать духов, учиняющих беспорядки в Камакуре, и Юкио не собирался передавать девушку в чужие руки.

– Исключено. Она останется в святилище. Я сам возьмусь за обучение Цубаки.

Услышав это, акамэ приподняла брови, и в её глазах появился странный блеск, который можно было принять то ли за радость, то ли за любопытство. Кицунэ успел его заметить, прежде чем взгляд снова стал отстранённым.

– Конечно, господин! – ответил Кимура, коснувшись гладкого подбородка, и оценивающе посмотрел на девушку, которая так заинтересовала Посланника богини Инари. – Я передам вашу волю оммёдзи.

– Можешь идти.

И священник, глубоко поклонившись, ушёл, оставив Юкио и Цубаки одних.

– Завтра на рассвете мой слуга зайдёт за тобой, будь готова.

– Как скажете.

От уверенности, с которой акамэ только что отвечала оммёдзи Итиро, ничего не осталось. Её голос звучал сухо, будто она простыла и не могла громко говорить, а глаза блестели от слёз, которые Цубаки пыталась скрыть, отвернувшись в сторону входа в женскую баню.

– Позвольте и мне идти, господин Юкио-но ками, нужно успеть выполнить работу, которую дали старшие мико.

– Хорошо, и мне пора.

Он достал из рукава кисэру и направился к выходу из двора. Когда белые одеяния жриц, развевающиеся на ветру, точно паруса, полностью скрыли его, Юкио обернулся, и от увиденного у него кольнуло в груди. Цубаки присела на корточки рядом с колодцем и уткнулась лицом в колени, схватившись за волосы руками и с силой сжимая кулаки. Кицунэ прислушался – до его лисьих ушей доносились прерывистые всхлипывания.

Эта акамэ терпела прилюдные унижения, не проронив и слезинки, но на самом деле она просто не могла быть такой сильной, какой хотела казаться. Юкио знал, что увидел нечто, не предназначенное для его глаз, и потому быстрым шагом направился прочь от дома мико.

По пути к тайному саду он зажёг табак в трубке и вдохнул терпкий дым. Его не должны волновать трудности одной маленькой акамэ: самое главное – исполнить волю богини Инари.

Солнце медленно поднималось из-за горизонта: часть города ещё дремала в предрассветных сумерках, но кое-где лучи уже касались соломенных крыш крестьянских лачуг, стоявших на окраине Камакуры.

Юкио сидел на поваленном дереве около Леса сотни духов. Он прислушивался к шелесту ветра в высокой траве и к тихим разговорам ёкаев, которые прятались в чаще и осторожно выглядывали из-за чёрных стволов, не сводя горящих глаз с ками.

Теневая сторона горы оставалась нетронутой людьми, и потому здесь обитали в уединении не только духи камней и ручьёв, но и изгнанные из городов ёкаи или просто заблудшие души. Лес перешёптывался, шевелился за спиной Юкио, но кицунэ продолжал неподвижно сидеть, прикрыв глаза.

Среди шума листвы иногда можно было различить доносимые ветром слова:

«Кто он?»

«Ками. Посланник. На побегушках у богини».

«Что ему здесь нужно? Он же пришёл не по наши души?»

«Да кому нужна твоя душа, не смеши!»

«Уже второй гость за ночь, никакого покоя!»

«Надо подать жалобу Хозяйке леса, разве эта гора не закрыта для посещения?»

Юкио дёрнул ухом и раскрыл глаза – янтарные радужки сверкнули в полумраке. Значит, он не ошибся, выбрав это место. Кто мог без опасений податься в лес, полный блуждающих душ, о котором среди людей всегда ходила дурная молва? Только беглый призрак, стремящийся замести следы.

Хрустнули сухие ветки, и шёпот ёкаев за спиной сразу стих. На тропинке появились две знакомые фигуры: Кэтору шёл, заложив руки за голову и насвистывая песню, а Цубаки плелась за ним, постоянно оглядываясь по сторонам.

Поднявшись с поваленного дерева, Юкио расправил складки кимоно и взглянул на солнце – первые лучи уже окрасили небо золотыми красками. Кэтору опаздывал, как и всегда.

– Поздно! – сказал хозяин святилища вместо приветствия.

– Я не виноват! Кто же знал, что наша акамэ так крепко спит. – Тануки и сам зевнул, недовольно оглядывая спутницу. – Хотя, честно говоря, я бы тоже не отказался ещё немного вздремнуть.

– Простите, Юкио-но ками, я просто почти не смыкала глаз до самого рассвета, – вступила в разговор Цубаки и заглянула за спину кицунэ, поджав при этом губы, будто заметила в лесу нечто неприятное.

Он и сам видел, что её лицо сегодня выглядело бледным и измученным, наверняка она и ночью плакала…

– Кэтору! – сказал Юкио, кивая в сторону тропинки, ведущей на другую сторону горы, к святилищу. – Можешь возвращаться.

– Как я и думал, – фыркнул тануки и, демонстративно развернувшись на пятках, побрёл в обратном направлении. – Только зря поднимался в такую рань.

Юкио опустил взгляд на Цубаки и заговорил необычайно свободным тоном, будто этим утром между ними не было никаких различий:

– Как тебе живётся в Яматомори?

– Всё прекрасно, господин.

– Смотрю, твои синяки почти сошли.

Она заметно напряглась, но всё же выдержала взгляд Юкио и кивнула. Побои были частым явлением в обычных семьях, поэтому никто не удивлялся, когда какая-нибудь крестьянская девушка ходила по улице с синяком на щеке. Но у Цубаки, когда она впервые ступила на порог святилища, ссадины и кровоподтёки покрывали всё тело.