А вот наедине с собой я бы сейчас занималась самоедством и жевала губы, сдерживая слезы.

─ Меня, кстати, Кирилл зовут, ─ отзывается парень, и градус настроения тут же падает.

Даже слышать не могу сейчас имя собственного мужа. И неважно, что оно принадлежит совсем другому человеку, повеселившему меня.

Теперь для меня имя Кирилл ─ это нарицание. Бессовестный, бессердечный и жестокий мужчина, умело скрывающийся за маской любящего и верного мужа.

─ Очень приятно, ─ сдавленно произношу я. ─ А я Лена.

Не знаю, зачем я вообще соврала сейчас, будто имеет какое-то значение, как я представлюсь этому парню.

─ Лен, а можно на «ты»?

─ Без разницы, ─ пожимаю плечами.

─ Ты здесь проездом?

─ Почему ты так думаешь?

─ Ну, я впервые тебя вижу здесь, ─ жмет он плечами. ─ А такую девушку я бы точно запомнил. И вот теперь уже не забуду.

─ Мне мой муж тоже что-то подобное говорил раньше, ─ грустно улыбаюсь я и инстинктивно касаюсь пальцами обручального кольца с бриллиантом.

А потом тут же снимаю украшение и убираю его в кармашек сумки. Не стану больше носить вещь, которая лишний раз напоминает о браке, пропитанном обманом и предательством.

─ Оу-у. Ты замужем, ─ озадаченно протягивает бариста.

Формально ─ да. А вот морально я уже развелась. Но не говорить же об этом первому встречному?

─ А я хотел тебя на свидание позвать, ─ с тяжелым вздохом продолжает он.

─ Уверена, моему мужу такое точно не понравится, ─ говорю с усмешкой, а на глаза начинает пощипывать.

Даже говорить о нем больно, не то что думать.

Зато прикрытие удобное. Не нужно объясняться, почему я совсем не расположена к новым встречам, и расстраивать парня.

─ Ну, если это вдруг изменится, то я всегда здесь, ─ произносит с лукавой ухмылкой.

Совсем еще молоденький, ветреный. Для него пока расставание ─ это сущий пустяк, путь к новым приключениям и эмоциям.

Делаю большой глоток кофе и протягиваю деньги за кофе и пирожное. Не хочу чувствовать себя должной.

─ Спасибо, все было вкусно, но мне уже пора, ─ произношу, торопливо поднимаясь со стула. ─ До свидания.

─ Пока, Лен, ─ летит мне в спину. ─ Очень надеюсь еще раз увидеть тебя здесь.

Неспешно иду по дорожке, снова погружаясь в грустные мысли. Какой же я была наивной и глупой, когда решила помочь Ире. У меня даже мысли не было, что все может обернуться вот так. Я ведь и в муже была уверена и в самой Ире. Потому что совсем не ожидаешь получить нож в спину, когда спасаешь человека от такой беды.

Я увидела ее у метро, сидящую на земле возле колонны, громко рыдающую на всю улицу. И просто не смогла пройти мимо…

─ Девушка, вы в порядке? ─ присаживаюсь перед ней на корточки. ─ Может, помощь какая-то нужна?

─ Всё украли! Всё! ─ ревет она, подняв на меня опухшие и покрасневшие глаза. ─ Деньги, телефон, документы… Всё!

─ Нужно обратиться в полицию, ─ уверенно киваю я. ─ Ты помнишь номер кого-то из близких? Я дам тебе телефон, позвонишь им. Или давай я дам тебе денег, чтобы ты могла добраться домой? Успокоишься немного, придешь в себя, а потом…

─ У меня нет никого! ─ воет пуще прежнего. ─ Ни родных, ни дома… Проще сдохнуть теперь!

─ Не говори такие слова, ─ хмурюсь я. ─ А где ты жила до этого?

─ В бабушкином доме, ─ всхлипывает, немного отвлекаясь на разговор и успокаиваясь. ─ Я его продала после ее смерти. И поехала в Москву поступать. Думала, что жилье тут сниму, работу найду… Как-то заживу, даже если в универ не возьмут. И в первый же день у меня украли все, что было!

Снова начинает реветь, закрывая лицо ладонями, а у меня сердце в груди сжимается.

Это, действительно, страшно, вот так лишиться вообще всего и при этом не иметь никого, кто сможет помочь.

И ведь столько людей прошло мимо, проигнорировав ее плач. Что, если ей вообще никто не поможет, кроме меня?

─ Вставай, ─ решительно произношу я и тяну девушку за руку. ─Поедем ко мне. А дальше решим, как решать твою проблему…

Так Ира и стала жить у нас. Исправно помогала мне по дому в качестве благодарности за предоставление помощи и временного жилья.

Я могла этого не делать, а просто пройти мимо, как и другие люди, вот только совесть не позволила. А зря. За свою добросердечность и искреннее желание помочь в ответ я получила такое, что и на голову не наденешь.

И теперь я понимаю, насколько правдивы слова: не делай добра, не получишь и зла. Я собственноручно притащила в дом гадину, прикинувшуюся белой овечкой. А теперь самой же придется ее и задушить.

Заглядываю в группу дочери и с улыбкой наблюдаю, как моя малышка усердно рисует восковыми мелками.

Встречаемся взглядами с Татьяной Викторовной ─ воспитательницей моей дочки, и кивает друг другу.

Она подходит к Маше, гладит ее по плечу и что-то говорит ей, склонившись над ухом.

Маша резко поворачивает голову в мою сторону, бросает мелки на стол и с полными счастья глазами бросается ко мне.

─ Мамочка! ─ вскрикивает на всю группу так, что в ушах начинает звенеть.

─ Привет, моя кошечка, ─ с теплой улыбкой обнимаю дочь и зацеловываю ее мягкие щечки. ─ Как твой день прошел? Не плакала.

─ Плакала, ─ кивает, немного насупившись, и добавляет: ─ Тють-тють.

─ А почему ты плакала, зайка?

─ К тебе хотела…

─ Ну ты же знаешь, что я все равно приду за тобой. Так ведь?

Кивает. А из группы доносится заунывный плачь какого-то мальчика:

─ А моя мама где?

Ну вот. Из-за радости Маши расстроился другой ребенок. Дочка точно так же плачет, когда я утром привожу ее в сад. Хотя Татьяна Викторовна говорит, что после моего ухода она почти сразу успокаивается и с радостью играет с ребятами.

Так мы и на адаптацию два месяца ходили! Интересно, когда она уже привыкнет, и утренние расставания станут менее болезненными? Потому что мне и самой они даются нелегко. Сердце сжимается в комок, когда Машенька плачет, тянет ко мне ручки и просит меня не уходить.

─ Ну, как у нее дела? ─ привычно спрашиваю у Татьяны Викторовны.

─ Все хорошо, ─ кивает она. ─ Только от полдника она отказалась. Сказала, что не хочет, хотя я очень настаивала.

─ Ясно, ─ понимающе киваю я.

─ А тепель я голодная, ─ протягивает дочь и ковыряет пол носом сандалика.

─ Ничего. Вернемся домой, и я тебя покормлю, ─ глажу дочь по спинке и веду ее к шкафчику.

Помогаю Маше переодеться. Прощаемся с воспитательницей и выходим на улицу.

И тут я вспоминаю, что дома-то у нас до сих пор Ирина. И мало ли, каких гадостей она может уготовить мне после всех моих слов и неудачной попытки выгнать. И, есть у меня нехорошая мысль, что она и в еду могла что-нибудь подмешать.

─ А давай в кафе покушаем? ─ предлагаю дочери.

Я могу и дома ей свежую еду приготовить, к которой Ира точно не приложит свою руку. Но дочка ведь сейчас хочет кушать. Так что надо хотя бы купить ей что-то перекусить.

─ Не хотю в кафе. Хотю булотьку, ─ с огромными невинными глазками просит она.

─ Да ты же сама как булочка, ─ смеюсь я и подхватываю дочку на руки. ─ Самая вкусная и самая аппетитная. Так бы и съела тебя!

─ Не надо. Я некусьная! ─ хихикает Машенька, пока я целую ее в шейку и вдыхаю родной аромат.

Нет ничего на свете дороже ее. Самый родной и любимый человечек, с которым я ни за что и никогда не расстанусь.

Сердце болезненно сжимается. Мне нужно быть очень осторожной теперь. Если сейчас Кирилл грозится отнять дочь, если я уйду от него, то ему ничто не мешает изменить свое решение на еще более худшее.

Это сейчас я могу остаться с ним и терпеть ради дочери. Но один необдуманный поступок, и он сам может решить выгнать меня из дома, не оставив выбора.

Как мне сейчас найти баланс между собственными чувствами и разумом? Умом ведь я понимаю, в каком отвратительном и шатком положении теперь нахожусь. И что ради ребенка мне ни в коем случае нельзя оступиться.