Вероника поняла откуда берёт начало родник гостеприимства, приветливости и симпатии. Мама Веры Наталья Николаевна встретила их просто, с мягкой улыбкой на лице. И Веронике показалось, что что-то подобное случалось уже с нею, её посетило чувство лёгкости, душевного покоя, отсутствие нервозности и суеты.

 Умеренная полнота фигуры добавляла Наталье Николаевне мягкость и женственность. Длинные прямые волосы были не хитро перехвачены сзади заколкой. Черты лица женщины повторяли правильные красивые линии лица дочери, но были ярче, выразительней. А возможно, молодость давала это преимущество.

На лице хозяйки Вероника не заметила следов косметики. И Веру и её мать сама природа наделила самыми приметными и яркими красками.

Теплые ореховые глаза хозяйки дома светились неподдельным интересом.

– Давайте знакомиться молодой человек, – в голосе женщины была та доброта, с которой обычно обращаются к детям, но тон чувствовался серьёзный, нисколько не унижающий достоинства.

– Денис, – мальчик по-взрослому подал руку, хозяйка со всей серьезностью пожала детскую ладошку.

– Я думаю, Денис, у нас тебе понравится. Проходи, чувствуй себя как дома. Экскурсии по нашему дому многим нравятся, особенно Юлиным друзьям. Ну, это наша Лотта, – показала на черную собаку хозяйка.

Короткая, гладкая шерсть, Лотты без единого светлого пятнышка отливала каким-то синим блеском.

Опустив голову, и отведя в сторону свои умные, такие же, как и она сама, чёрные глаза, собака завиляла хвостом, наверное, понимая, что говорят о ней. А когда хозяйка наклонилась, коснулась её уха, погладила по голове со словами «Лотта, умная собачка», собака поднялась на задние лапы, передними упёрлась в живот хозяйки, задрожала от собачьих чувств, сильно завиляв хвостом.

– Как она вас любит! – воскликнул Денис.

Вошли в большую, не загромождённую излишней мебелью комнату. В кресле лежал рыжий пушистый кот, который сразу прыгнул на пол, как только услышал голоса гостей; казалось, кот решил продемонстрировать свои лучшие качества, мягкая, ухоженная шерсть была настоящим украшением, как и его пушистый хвост.

– А это наш кот Васька, – с неподдельным восхищением представила Наталья Николаевна и объяснила, что, когда ее дети принесли котенка с улицы, он был небольшим комочком, – а сейчас видишь, как вырос… Ну как, красавец?

Мальчик, словно потерял дар речи, молча кивнул. Он смотрел на Ваську широко открытыми глазами.

– Мне мама не разрешает котёнка взять, от него много шерсти, – пожаловался мальчик.

– Ты пообещай маме, что будешь за котенком ухаживать, – посоветовала Вера. – Мама тогда позволит держать кота?

Потом они на кухне пили чай с домашним печеньем и конфетами.

Простая, доверительная интересная беседа за чаем совсем не напоминала те порядки, что издавна были заведены в их доме. В семье Вероники не вели таких разговоров между взрослыми и детьми. Тут мама была другом, которому можно во всём доверять, открыть тайну, обратиться за советом. Это совсем не значило, что ты получишь всегда правильный ответ на тот вопрос, что возник, и тебе помогут в любой ситуации, но всегда выскажут свое мнение, решение принимать будешь сам, это же твоя жизнь.

Вероника дружила с Машей давно, но заходить к ней домой особого желания не было. Обычно Маша навещала Веронику, случалось это чаще всего тогда, когда подруга оставалась одна с братом. Дома у Маши присутствие ее матери, всегда строгий её взгляд, сдержанность в чувствах, почему-то сковывала девочек, им казалось, что визиты напоминают какие-то дипломатические приёмы. Речь Лилии Андреевны была настолько правильной и безукоризненной, её знания в сфере культуры были столь велики, что Вероника всегда с восхищением слушала женщину, вступая в разговор, только как следует обдумав каждую фразу.

В семье Веры было иначе. Люди здесь были простыми, более доступными, однако разговоры с ними казались не менее интересными. Наталья Николаевна, как с равными делилась жизненным опытом, рассказывала про свои студенческие годы, вспоминала своих учеников, кем стали; среди выпускников были хирурги, дипломаты, судьи, художники, даже один католический священник.

Как-то за чаем, Наталья Николаевна вспомнила о своей первой школьной любви, спросила у Вероники про мальчиков из их класса.

– Вера считает, что для мальчиков важным качеством является мужество. Эталоном для нее является отец. В нашем классе я не видела таких мальчиков, в которых можно влюбиться. Возможно, я воспринимаю их как одноклассников, которые примелькались за столько лет. Знаю их как облупленных. А ко мне у них один постоянный интерес – дай списать задания по физике, математике…

– У Сенчилы тоже не хватает мужественности?

– Ты его идеализируешь? У тебя, я думаю, возникло чувство жалости к нему. Мальчишки в классе испытывают к нему не то пренебрежение, не то брезгливость. В младших классах его, какое-то время называли бомжом. Думаю, он не сможет оценить настоящие чувства, не сможет на них отреагировать нормально. Он понимает, что тебе его жалко и пользуется этим. По химии лабораторную списал у тебя? По литературе сочинение тоже.

– Я ему совсем другое сочинение написала.

– Ну, видишь, даже времени для этого не пожалела.

Вера засмущалась, промолчала. Ей вспомнился урок биологии. Произошло это ещё в сентябре.

Учительницу биологии, никто всерьез не воспринимал. Молодая и неопытная, разозлившись, могла поставить много двоек, выгнать ученика из класса во время урока, но на серьёзный скандал, чтобы вызвать ученика к завучу или директору не шла. На перерыве в классе все было сначала как обычно. Кто-то повторял домашнее задание. Валя пробовала жестами показать фасон своей новой юбки, потом решила сделать это более наглядно, дополняя рассказ рисунком на классной доске. Двое парней выпрашивали у Вероники тетрадь по математике.

– В прошлый раз вернули тетрадь с жирными отпечатками пальцев, вы что, пирожки ели? – Вероника наотрез отказывалась дать тетрадь.

– Сегодня мы без пирожков. Хочешь угостил мороженым?

Любители футбола обсуждали вчерашнюю игру сборной команды на первенство Европы. Сенчило и Панасевич, которого за небольшой рост называли Колобком, внесли и поставили возле доски скелет человека. Некоторые участники с интересом разглядывали не совсем обычный наглядный экспонат, некоторые со страхом осторожно трогали скелет руками. Девочки брезгливо отворачивались.

Кто-то решил исследовать полураскрытые челюсти. В итоге еле недополучил травму. В таинственной конструкции что-то громко клацнуло, челюсти сомкнулись, пытливый и настойчивый ученик, испугавшись вскрикнул, класс рассмеялся. В этот момент в класс вошёл Саша Аверко с мороженым. Оглушённый хохотом, сконфуженный, парень оглядывал себя сверху донизу, свой безукоризненный костюм, думая, что смеются над ним.

– Где взял? – прашивали о мороженом.

– На улице, перед самой школой, какой-то предприниматель решил подзаработать.

Быстро в шапку, кто сколько мог собрали деньги, мальчишки побежали за мороженным, принесли через несколько минут, но до начала урока расправиться с холодным лакомством не смогли. Снежана Ивановна на урок обычно не опаздывала, сразу же после звонка вошла в класс.

Некоторые пробовали спрятать мороженое. Кто-то быстро дожёвывал, чтобы добро не пропало. Внимание неожиданно отвлек рисунок на доске. На него сначала обратила внимание учительница. По всей вероятности, на перерыве скелет больше, чем доска заинтересовал учеников, поэтому на нее сначала никто из класса и не обратил внимания. Дело в том, что к рисунку Вали кто-то мастерски – чувствовался талант художника – дорисовал несколько штрихов, получился портрет женщины. Можно было догадаться, что портрет напоминал Снежану Ивановну, вернее, получился шарж на неё. Высокий рост очки в допотопной, чересчур грубой оправе, а главное слишком много растительности над верхней губой. Сверху падающие снежинки, в руке – указка, с которой учительница почти не расставалась, даже когда не было нужды что-то показывать на схеме или на диаграмме. Кажется, учительница привыкла к тому, что на её уроках случаются необычные происшествия. Старосту она отправила за классным руководителем. Встревоженная Галина Михайловна ворвалась в класс, сначала увидела в руках учеников стаканчики мороженого.