Он брел по ночному городу, смахивая слезы и перебирая миллион мыслей в голове, с той самой первой встречи на пикнике и до этого мгновенья сжатой ее холодной руки. Даже когда умерла его мать, он не испытывал столько боли, они не были близки, он не чувствовал в ней родного и близкого человека. София же была для него самым теплым, уютным и необходимым. Она, как пуховое одеяло, согревала его холодными вечерами, нежно и бережно, заботясь о том, чтобы он не испытывал давления и неудобства. Она, как мягкая подушка, в которую он мог уткнуться и рассказать о своих печалях и переживаниях. Она, как искорка на небе, всегда ясная, задорная и милая, всегда…но не сегодня. Он снова представил ее бледное измученное лицо, на нем не было и намека на улыбку. «Бедная моя девочка! Сколько же боли ты перенесла!» – он повторял эти слова несколько раз.

Утро разбудило ярким солнцем и плюсовой апрельской температурой. С того самого дня похорон ее матери погода оставалась пасмурной и хмурой и только сегодня первый день вышло такое ослепительное солнце и согрело впервые за весенние месяцы. Он подошел к календарю и оторвал листок. Седьмое апреля – великий праздник Благовещения! Да, сегодня не просто солнечный день, а именно сегодня его ждут благие вести! Наверное, София уже пришла в себя и с нетерпением ждет его. С такими мыслями он выбежал из дома и направился в сторону метро. У входа он купил букет красивых роз, даже представил как обрадуется София цветам. Это обязательно поднимет ей настроение и поможет быстрее поправиться. Не замечая ничего вокруг, он поднялся к отделению реанимации и зашел в больничное помещение. На койках лежали обнаженные люди, накрытые простынями, кто-то был в сознании и беспомощно смотрел в потолок, а кто-то, как София, был окутан трубками, капельницами и не подавал признаков жизни. Незнакомая медсестра накинулась с недовольством: «Как вы смеете сюда заходить?! Кто Вам разрешил?! Вы что не знаете, что в реанимации посещение запрещено?!» Она просто вытолкала его за дверь, а он даже не успел опомниться. В конце коридора он увидел знакомый силуэт врача и быстро зашагал в его сторону. Заметив супруга Софии, врач поздоровался и пригласил его к себе в кабинет. Возникла тяжелая и долгая пауза, воздух застыл, солнце ушло за черную тучу, и безразличная, жестокая, омерзительная фраза оборвала его надежду: «Мне очень жаль…мы сделали все, что могли. Ваша супруга сегодня ночью скончалась, не приходя в сознание…» Все дальнейшие слова были для него бессмысленны, он снял очки и опустил голову, цветы выпали из его рук на пол. Какое-то время он сидел неподвижно, потом поднялся, надел очки и сухо произнес: «Я настаиваю на вскрытии!» – после этих слов он вышел из кабинета и большими быстрыми шагами направился к выходу. Снова все те же люди, только в этот раз немного больше молодых друзей, коллег… Снова таже могила и снова красный гроб… На похоронах он не плакал, он как будто умер вместе с ней. Серое, исхудавшее лицо, наполненное болью и безысходностью. «Теперь она будет рядом с мамой, а не со мной» – он тихо прошептал эти слова и удалился с кладбища. Он больше ничего не может для нее сделать, он больше не может держать ее за руку, он больше не может жить…теперь он будет просто существовать до тех пор, пока его не положат рядом с ней. Единственное, что осталось это наказать всех, кто виноват в смерти его любимой Софии и он обязательно это сделает.

Несколько дней отгулов он потратил на адвоката, суд и больницу. Он был поглощен желанием уничтожить всех причастных к ее смерти, ни о чем другом он не хотел даже думать, возможно эта злость и помогала пережить ему утрату. Он сидел за столом снова и снова перечитывая результаты вскрытия, потом набрал телефон адвоката. Адвокат обещал перезвонить, как только ознакомится со всеми документами. Он положил трубку и застыл, смотря в серое окно. Теперь он ненавидит апрель, это зловещее яркое солнце, этот ветер, который несет запах смерти, эти проклятые черные деревья, за которыми прячутся злые вести. Раздался телефонный звонок, он быстро схватил телефон, но голос в трубке оказался женский. Девушка уточнила личные данные и сообщила, что ребенок уже не нуждается в стационарном наблюдении и его можно забрать домой. Потом она продиктовала список вещей, которые нужно привезти для выписки. Ребенок, о котором он даже ни разу не вспомнил! Ребенок, о котором он так мечтал, пока была жива София! Ребенок, который пусть косвенно, но причастен к смерти его жены! Ребенок, который сейчас никому больше не нужен! Ребенок, которого некому больше растить! Ребенок, которого некуда даже забрать!

Он долго стоял у дверей детской больницы, не решаясь войти. Очень сложно подобрать слова, чтобы описать его растерянность. Он боялся увидеть этого малыша, боялся своих чувств и эмоций. Эта кроха осталась совсем одна среди чужих людей. За это время он даже не поинтересовался о ее самочувствии, ведь она родилась такая слабая и недоношенная. Он был так потерян после смерти любимой жены, что не мог осознать, что эта малышка частичка Софии, в этом маленьком тельце течет ее кровь, возможно у нее глаза и улыбка Софии, может быть такие же светлые волосы, а может она похожа на него…у нее детский, но строгий взгляд и крепкие маленькие ручки. Из этих раздумий его выдернул женский голос. Он поднялся к грудничковому отделению и передал небольшой пакет медсестре. Девушка улыбнулась: «Присаживайтесь, я сейчас подготовлю к выписке вашу девочку, она у Вас боец, выкарабкалась!» После этих слов его пронзило током! Все это время маленький беззащитный человечек боролся за свою жизнь, но никому на этом свете не было до нее никакого дела! Даже если бы она не справилась, ее просто похоронили бы рядом с двумя свежими могилами… От этих мыслей его прошиб холодный пот и затряслись руки. Скрипнула дверь, и медсестра вынесла маленький комочек, завернутый в старый плед и пеленки. Они с Софией даже не успели подготовиться к ее рождению, не было ползунков, кроватки, коляски, только немного старых вещей, которые отдали Софии подруги после своих детей. Медсестра поздравила молодого отца и передала ему на руки дочку. Девочка даже не проснулась, она уже привыкла, что в отделении к ней никто не подходит, только кормят и переодевают по часам. Малыши очень чувствую безразличие, после нескольких дней надрывного и беспокойного плача она замолчала, поняла, что никто не придет, не обнимет, она не почувствует мамин запах, тепло. Только холодная резиновая пустышка и чужие руки санитарок. Отец аккуратно нес девочку на улицу, он и понятия не имел, что дальше с ней делать. Из-под пледа виднелась большая пустышка, глазки были крепко закрыты. Он был рад, что она спит. Такой крепкий взрослый мужчина боялся посмотреть в глаза этой двухнедельной крохе. Ему было невыносимо стыдно и больно от того, что не может прижать ее поцеловать и искренне обрадоваться тому, что она есть на этом свете. Она! Его маленькая дочка! Он смотрел на нее и мысленно спрашивал: «Зачем ты родилась?!» Эти мысли заставляли его ненавидеть самого себя, но ничего другого он сейчас не чувствовал. Некоторое время он стоял на остановке, пытаясь хоть на мгновение начать мыслить правильно. Увидев такси, он махнул рукой. Около получаса дороги…все это время он старался не смотреть на ребенка, только молился о том, чтобы она все также крепко спала. Машина подъехала к старому панельному трехэтажному дому, он расплатился и зашел в темный сырой подъезд. Второй этаж, ободранная дверь и повисший на тонком проводе звонок. Он неуверенно нажал кнопку. По ту сторону двери раздалась свирель, а потом и шаркающие шаги. Малышка закряхтела и стала ерзать у него в руках. Отец запаниковал, но в это время услышал голос из-за двери: «Кто там?»

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.