Вот Алу наплевать на это всё. Возраст Кори он даже не всегда и помнит. Можно позавидовать. Еще одна капля в огромную чашу этого «можно».

… Зато Кори рядом с ним говорит свободнее и громче. Позволяет себе иногда улыбаться, и нет-нет, да и смущенно называет его по имени — безо всех этих обращений «господин», из-за которых он чувствует себя еще более старым. А еще иногда Кори берёт его за руку, совсем как та перепуганная четырнадцатилетняя девочка, которая оказалась один на один в комнате с жутким монстром. Вот монстров своих Ал любит, от всей души, если, конечно, она у него есть. Что не мешает ему уродовать их еще больше — и убивать при необходимости без особых сожалений.

И сейчас Кори, отлично, впрочем, видящая в темноте, как и все Торико, позволяет доверчиво взять себя за ладошку, переплести пальцы, и идти вслед за ним по тёмной дороге, ведущей к музею, приоткрывающему всем желающим историю становления и развития магии и науки государства Корин.

Магические светильники реагируют на движение, вспыхивают, озаряя огромную залу. Кори так и не отнимает руки, завороженно смотрит вокруг. Что она в своей короткой жизни-то видела, кроме этих своих гор и угрюмого безжизненного тринадцатого замка?

За несколько лет дикий зверёк превратился в девушку. Женщину. Училась она легко, всему и сразу: история, литература, математика, этикет, фехтование, живопись. Но как же она тушуется в незнакомых местах! И всё же сейчас её чёрные глаза горят от восторга.

Сам Макилан побывал в музее раза два, уже после знакомства с Алом и поступления в Академию — как раз где-то в конце первого курса. За последние десять-тринадцать лет здесь, кажется, ничего и не изменилось — огромный трехэтажный особняк напоминал не до конца подготовленный для фаршировки перец: усеянные мельчайшими косточками стенки и вырезанная пустая сердцевина. Каждая полочка заботливо устлана красным бархатом, каждый экспонат подписан, ни пылинки кругом — впрочем, и посетители здесь бывают редко, чаще всего студенты и приезжие. Не музей — склеп. И бледная черноглазая Кори в нём — точно призрак.

Отогнав неприятную ассоциацию — призраков не существует! — Макилан, вживаясь в роль невольного экскурсовода, начинает свой неспешный рассказ, большую часть из которого девушка наверняка уже знает, но, тем не менее, внимает ему со всей серьёзностью — и её искренний, почти детский интерес так ему льстит.

- Как странно, — медленно произносит Кори. — Мне всегда казалось, что магия — нематериальна, по крайне мере — незрима. А здесь кругом — предметы. Вот, например, этот камень — он разве как-то связан с магией?

- Здесь выставлены предметы, так или иначе вобравшие в себя силу своих владельцев или носителей. Или являвшиеся немыми свидетелями применения силы. В частности этот камень… — Макилан пытается максимально незаметно и непринужденно скосить глаза на накарябанную предательски мелким почерком небольшую аннотацию, прикреплённую непосредственно на витрину. — В этом камне есть выемка от применения магии воздуха огненным магом. До этого считалось, что человек может овладеть только одной стихией, однако лорд… — снова быстрый косой взгляд. — Шэдэмир Варилон около пятиста лет назад собственным примером опроверг данное утверждение.

- Варилон? Как владелец девятого замка?

- Верно. Он в своё время был владельцем замка и сильным магом.

Кори рассеянно кивает, а Мак снова ощущает бессильную бестолковую злость на себя и весь мир.

- Я могу управлять воздухом, но господин говорит, что я не владею магией. Как это может быть?

- Магия — лишь определённый посредник между магом и окружающим миром. Вам же посредники не нужны. Прямое воздействие.

- Мне не с чем сравнивать…

- И не надо.

Они идут дальше, обходят первый этаж, второй. Мак рассказывает историю сотворения мира тринадцатью безымянными богами, которые знали, когда-то, безусловно, свои имена, но за давностью лет позабыли. Тогда они стали выкрикивать вслух наугад различные слова. Каждое слово, сказанное богами, начинало обладать магической силой — так появилась магия, а первые тринадцать произнесённых слов обрели материальную форму и стали ключами.

- Неужели боги так и не вспомнили свои имена?! — Кори с искренним сочувствием качает головой.

- Нет, — с неожиданной для самого себя улыбкой отвечает Мак, — Но на земле осталось тринадцать ключей, по одному на каждого бога, каждый из которых содержит в себе максимально близкое к истине звучание имени. Считается, что в случае необходимости боги могут спуститься и забрать свои ключи у хранителей… Пойдёмте, я покажу вам.

Они поднимаются на третий этаж по скрипучей деревянной лестнице, и Мак подводит её к постаменту — как раз чуть ниже уровня глаз — где на бархатной подушке под стеклом можно увидеть очертания круга с тринадцатью ромбовидными выемками, сходящимися от края окружности к центру.

- Календарь..? — предполагает Кори.

- Ключи! Которые могли бы находиться здесь, если бы какой-нибудь безумный герой смог бы их собрать и обрести всемогущество, по преданию, полагающееся обладателю всех ключей.

- Так они всё-таки действительно существовали — в реальности?

- Кто знает? Если кого-то и спрашивать об этом, так Алариуса.

- Господина? — Кори словно бы меняется на глазах, кажется, у неё даже кожа белеет и холодеет.

- Считается, что ключи были отданы на хранение владельцам тринадцати замков, — пожимает плечами Сартвен, стараясь не обращать внимание на её реакцию. — Так что при случае поинтересуйтесь у своего дражайшего жениха, где он хранит ключик от божественного имени.

Святые боги, почему он не сдержался?

Кори вспыхивает и отворачивается, делает шаг к низким деревянным перилам, огораживающим этаж — хлипкая, ненадёжная конструкция. Зачем он говорит это ей? Она тут не при чём, совершенно, но эта её моментальная реакция злит невероятно, до мутной пелены в глазах. И то, что он произносит дальше… говорить тоже не следовало.

- Ликория, если вы не хотите, если вы против этого брака, этих отношений — вы не обязаны с ним оставаться.

Её пальцы вцепляются в деревянные перила, но она не говорит ни слова.

- Я знаю, я должен был сказать это раньше, вам кажется, что у вас нет никого, кроме него, но это не так, и вам совершенно не нужно его так бояться. Ал такой же человек, как и я, обычный смертный. Он не всесилен. И вы… вы можете остаться у меня. Со мной. На ваших условиях.

Кори делает шаг назад и качается, словно теряет равновесие — и он резко хватает её за руку, дёргает, прижимает к себе — и отпустить не может. Но и она не отстраняется, просто замирает. Так они и стоят, и в какой-то момент Макилану кажется, что сейчас всё изменится, и она согласится, вот сейчас…

Кори приподнимается на цыпочки и заглядывает ему в глаза.

- Спасибо, Макилан. Это очень ценное предложение, но оно невозможно.

- Кори, Ал — мой друг, но в то же время я прекрасно вижу, что он обращается с вами не так, как вы того заслуживаете. Вы очень юная и очень… мало знаете жизнь, но со стороны…

Она осторожно прикрывает ладонью его губы, и Мак замолкает.

- Наверное, так. Вы правы. Вот только одно я знаю совершенно точно — Торико всегда отдают долги. Ни вы, ни я этого не в силах изменить.

- Какой долг, Кори? — он осторожно отводит её руку. — Ваша семья мертва. Вы ничего ему не должны. Напротив, это Ал должен был оберегать вас, а он…

- Не надо. Пожалуйста. Всё… нормально.

Она торопливо оборачивается, словно Ал может стоять где-то за её спиной, но за её спиной только пустота.

- Вы боитесь его. Вы станете женой человека, которого безумно боитесь. А я…

- Вы такой хороший, — шепчет Кори. — Очень хороший, и я желаю вам счастья. А моя жизнь принадлежит ему. И мои желания не играют никакой роли.