— Насколько я поняла, у Кристины был очередной приступ, — леди уставилась на меня пристально и холодно.

— Да, — я склонила голову.

— И в этот момент ты оказалась рядом с ней.

— Да.

— Почему ей стало плохо?

Интересный вопрос, разве я целитель, чтобы полноправно на него ответить? Но ответить нужно, только неясно, не сделаю ли я себе хуже этим ответом.

— Леди Кристина реагирует на меня очень эмоционально. По ее словам, я кого-то ей напоминаю.

— Напоминаешь, — эхом отозвалась леди. — Да, возможно, и так.

Мне не понравился её взгляд. Нет, она совершенно не злилась и не желала вышвырнуть из замка бесправную заклеймённую мерзавку, уже второй раз чуть ли не сгубившую, хоть и невольно, родную дочь. Она смотрела так, как будто размышляла, какую выгоду может с меня получить. Все они, кроме Кристема, так на меня смотрели: и маг-наставник, и лорд Мэгран, и даже Орис.

— Ты говоришь правильным литературным языком. Явно получила образование и не глупа, — всё так же задумчиво проговорила леди. — Где ты училась?

— Я ничего не помню, мою память стёрли маги.

— Верно, верно, — она качнула головой, словно недоумевая, как могла забыть такую очевидную вещь — вот только я была уверена, что ничего леди Далила не забывала.

— Мой сын симпатизирует тебе, — между тем после небольшой паузы проговорила хозяйка. — Это понятно, потому что он тяжело переживает собственную травму, приведшую к хромоте. Ему легче видеть рядом кого-то увечного, — она небрежно махнула на моё укрытое плащом крыло.

На замечание об "увечной" я не обиделась — на правду не обижаются. А вот возможная подоплека симпатии Кристема искренне удивила: мне не показалось, что хромота беспокоит его. Впрочем, на самом деле, я знала его очень и очень мало, кто знает, каким он был раньше. Матери виднее. И вот от этой мысли неожиданно стало грустно.

— В связи с этим… — леди поколебалась. — Ты, надо полагать, понимаешь, насколько Кристем уязвим. Муж погиб, не успев подговить наследника к этой… роли, роли полноправного хозяина замка в полной мере. Крис бежит от реальности, прячется в своих увлечениях, но другого сына у меня нет. Так или иначе, он станет хозяином, и главное, чтобы он смог повзрослеть, понять это и принять, как неизбежную, но в то же время важную и почетную миссию. И ты можешь помочь. Я, конечно, не переоцениваю твоё влияние на моего сына, но признаю возможность его наличия, так как единственное живое существо, от которого он на настоящий момент не сбегает — это ты.

Я молчала. Мысль была проста и понятна, оставалось только дождаться, угрозы за ней последуют или соблазны, то есть обещания вознаграждения.

— Тебе есть, что терять, двадцать шесть, даже если ты думаешь иначе, — размеренно, почти нараспев произнесла леди и наконец-то сделала глоток из своей миниатюрной чашечки. — Твою безбедную и безоблачную жизнь в замке Альтастен, как минимум — из-за состояния Кристины сын в итоге примет моё решение расстаться с тобой, он любит сестру, несмотря ни на что. Просто жизнь. Или хотя бы единственную руку — думаю, тебе бы этого всего не хотелось…

Все-таки угрозы. Жаль.

— Но вместе с тем, в отличие Кристема, я могу оказать тебе и реальную помощь. Чего бы ты хотела, двадцать шесть?

И то, и другое. Что бы я хотела… вряд ли это во власти жены бывшего хозяина какого-то замка.

— Впрочем, можешь не отвечать. Тебе нужна свобода и магия.

Я еле удержала маску смиренного безразличия на лице.

— Любая на твоём месте хотела бы этого, — едва-едва улыбнулась леди. — Любая, двадцать шесть. И я могу тебе это дать, мой муж много путешествовал, и, хотя сам магией не владел, обзавелся множеством полезных знакомств. Если ты сделаешь то, что мне нужно, я отправлю тебя к сильным магам, живущим за пределами Корина, одним из тех, кто накладывал антимагический полог во время восстания в Старнике. Напишу рекомендательное письмо и дам денег на дорогу туда… и обратно, если вдруг ты захочешь вернуться.

У меня пересохли губы.

— Что вы хотите?

— Чтобы мой сын бросил занятия магией… или оставил их на свободное от других дел время. Женился на Мартине и перестал держать ее в вечных невестах.

— Я не смогу сделать из Кристема другого человека. Никто не сможет.

— Другого и не надо, я знаю своего сына и не питаю иллюзий. Он должен согласиться на обряд, признающий его новым хозяином и жениться. Сейчас Крис лишь формальный глава замка, но после прохождения обряда… Дальше уже моё дело. Обряд и женитьба, двадцать шесть, и ты получишь свой единственный шанс. И…

Леди поставила чашечку на такое же миниатюрное блюдце, раздалось мелодичное звяканье.

— И еще. Надеюсь, ты достаточно умна для того, чтобы понимать, что никогда и не при каких обстоятельствах мой сын и ты…

Она не успела договорить, а я не успела ничего сказать, в зал вошла Кристина, держащая на руках своих мохнатых питомцев, как какой-то мохнатый букет. Увидев меня, она попятилась, а звери хором зашипели, оскалив зубастые крошечные пасти.

— Почему она здесь?! — гневно провыла девушка.

Да, похоже, благодарности ждать не стоит. И всё же мне показалось, что в целом… в целом она выглядела лучше, чем в прошлые разы. Более живой, если можно так сказать. Кровь прилила к щекам, глаза сверкали.

— Двадцать шесть уже уходит, прекрати истерику, — спокойно отозвалась мать.

Внезапно двери распахнулись, и мы так и замерли — я, леди Далила и Кристина с шипящими тварями на руках. Но показавшийся на пороге Кристем в плаще и забрызганных грязью до колен сапогах нас не рассматривал.

— Вот ты где. Собирайся, двадцать шесть. Мы едем в Митрак.

* * *

Время с Кристемом действительно летит незаметно, уж не знаю, почему. С ним очень уютно, и даже его странные выходки, его бегство от людей и раздражающий мать инфантилизм меня нисколько не напрягают. А еще мне нравится на него смотреть. Пока мы трясемся в экипаже, везущем нас в Митрак, Кристем делает какие-то заметки, прислонив лист к какому-то твердому прямоугольному футляру, а футляр устроив на коленях. По штрихам зажатого в пальцах угольного карандаша трудно понять, пишет мой хозяин или рисует. Золотистые прядки волос то и дело падают на лоб.

Лоб у него красивый. Чистый. Ему бы пошел королевский венец.

Цель поездки была тайной даже для хозяина, по крайне мере, мне он сказал именно так. Точнее, Кристем знал, что король приглашает на встречу хозяев всех замков — это было редкостью, но не то что бы настораживало или вызывало опасение, подобные встречи практиковались, а теперь, в свете прошедших событий, острого дефицита магов и факта вмешательства королевской власти во внутренние замковые дела — казнь двенадцати имела место быть — такое собрание было необходимостью. Отказ не принимался. Я бы на месте юного Альтастена волновалась бы, да что там — паниковала, но он всё чертил на листах невидимые моему глазу линии и штришочки, и вполне вероятно, что это были очередные размышления о магии воздуха или стихи о северных горах, а вовсе не план разговора с Его Величеством Митасом. Уверенность, что замки автономны и никому не подвластны, в Кристеме была абсолютной, безграничной, даже после всего, что случилось. Кроме того, подозреваю — и разговор с леди Далилой только укрепил мои подозрения — что помимо встречи на королевском уровне Кристем имел на столичный выезд какие-то собственные персональные планы. Иначе так легко и бесприкословно он бы туда не поехал.

— О чем думаешь, двадцать шесть?

— О том, что вы живёте не свою жизнь.

Я не собиралась этого говорить, наверное, меня расслабила вся эта мерная молчаливая тряска и удивительно умиротворяющая, несмотря ни на что, аура моего хозяина.

Честно говоря, я надеялась, что он не обратит внимание на мои слова и снова уткнется в записи после своего формального вопроса, но увы — Кристем смотрел на меня, и его тёмные, темнее, чем у сестры, длинные, как у девушки, ресницы вздрагивали в такт тряске экипажа.