Одна из книг привлекла моё внимание больше других — она стояла на полке в дальнем "поэтическом" стеллаже, куда я вкладывала небрежно валяющийся на полу томик какого-то коринского рифмоплёта — вряд ли поэзия могла привлечь Кристема, так что книжка, очевидно, попала ему в руки случайно — и тут же была безжалостно выброшена. С неугодными ему предметами хозяин никогда не церемонился. Тот экземляр, за который зацепился взгляд, был как раз иноязычным и поначалу заинтересовал просто необычными буквами, похожими на галочки, птичьи крылья. Я осторожно раскрыла тонкие, словно невесомые, полупрозрачные листы — и замерла. Книги с картинками считались редкостью, а здесь были именно полноценные картинки, правда, затуманенные, словно растушеванные. Горы. Горы, небо, снежные верхушки. Редкие стихи в пять-семь-девять строк перемежали иллюстрации.
Одна за одной
Падают звезды в ладонь.
Плачет по небу земля,
Тянет вершины к нему,
Только не тают снега.
У меня закружилась голова. Эти изображения, эти слова на незнакомом языке, но необъяснимым образом понятые, вызывали какие-то спутанные, но сильные, распирающие изнутри чувства: радость, неразделимую с горечью, боль и тоску, идущую крыло с крылом с нежностью, и… Так я и подумала — "крыло с крылом", стало страшно, и я осела на пол, ощущая, как случайные слезы катятся по лицу. Может, не стоит им мешать? Пусть текут, в конце-то концов. Опустила лицо в колени, обернулась крылом, прижавшись щекой к перьям, таким удивительно приятным сейчас, мягким на ощупь… И услышала скрип двери и шаги. Не Ориса — тот бы сперва меня позвал. Кто-то другой. Это был кто-то другой. Через щели между книгами в стеллажах я видела медленно передвигающийся темный силуэт, ноги в черных сапогах. Потом силуэт резко остановился, а уже через пару мгновений меня ухватили за шиворот и вытащили — к счастью, хотя бы иноземную книгу, я успела вернуть на место.
— Ты что это здесь делаешь? — прогрохотал лорд Лиард Джастин. — Кто дал тебе позволение шляться тут без господина? Как ты вошла?!
— Лорд Кристем дал позволение, — соврала я, не моргнув и глазом. — И он говорил, что я — единственный человек, не являющийся членом его семьи, кому он даёт этот пропуск.
Это была неправда — ничего подобного Кристем мне, конечно, не говорил. Но я сказала наугад — и, кажется, совершенно случайно попала в точку. Лишь на секунду самообладание изменило наставнику, зрачки расширились, лицо дрогнуло, но и этого было достаточно, чтобы понять — его доступ сюда ничуть не законнее моего, хотя меня-то как раз привёл сюда управляющий замка. Но подставлять Ориса я бы не стала.
В то же мгновение лорд Лиард ухватил меня за волосы и потянул к себе. Я охнула от болезненного ощущения, а мужчина, продолжал удерживать меня, придавив к стене:
— Много болтаешь, двадцать шесть. И слишком высокого мнения о себе — какой из тебя человек, существо? Сказать по правде, выяснить это хочется с каждый днем всё больше… Я посмотрел твою кровь, птичка, и знаешь, сдаётся мне, ты можешь чего-то не договаривать, м? Что-то тут не так… Не так с твоей кровью, с самой тобой. Возникаешь из ниоткуда, и из самого Старника попадаешь прямиком в замок Альтастен, к наследнику? Подозрительно, верно? Не было открытых торгов, в Митраке о тебе ничего не слышали, хотя королю должны сообщать о таких находках. Крис наивен, как дитя, странное существо якобы без памяти — очень удобно, никаких вопросов, никаких претензий, словно бы так и надо… Кристем не выкупал тебя, леди Далила думает на шурина, а тот на неё, но кто тебя купил, девочка-птичка?
— Не знаю, — прохрипела я. — Не знаю, я ничего не скрываю, я правда ничего не знаю и не помню…
— Может, так, а может, и нет, но в твоих же интересах и дальше кое-что забывать. Да не дёргайся ты, ничего я тебе такого не сделаю. Немножко ощипаю исключительно во благо науки, ну так с тебя не убудет!
Он покопался в собственных карманах, прижав меня предплечьем второй руки между лопаток, наконец, извлёк компактный кожаный футляр, а уже из него — маленькие серебряные ножницы, и ловко отрезал прядь моих волос.
У меня на глаза словно упал черный непроницаемый занавес. Не знаю, почему и что произошло в тот момент, ни клеймение без обезболивания, ни грубое обращение лорда Мэграна, ни угрозы сестры Кристема, ни давишний укол до крови, ни смертоносный артефакт-паук — ничего не вызывало во мне такого панического, всепоглощающего ужаса, которое вызвало простое движение ножниц. Я чуть не свалилась в обморок, в глазах задвоилось, замерцало, и на мгновение вместо круглого лица с бородкой наставника Кристема я увидела совершенно иное, мне незнакомое, или знакомое смутно — более узкое, более… В обморок я не упала. Забилась, как рыба, в руках лорда Джастина, выскочила, ударившись коленями и локтями, и бросилась бежать прочь из библиотеки, сама не понимая, почему мне так безумно, чудовищно страшно. Я бежала, бежала мимо каких-то остолбеневших слуг, мимо стоявшего навытяжку Ориса, открывая все попадавшиеся по пути двери, бежала прочь, сама не зная, куда.
Приступ прошёл внезапно, и я не без труда открыла крепко зажмуренные глаза. Вокруг было темно, но я неплохо видела в темноте. Пустая комната, никого. Встала, ощущая, с каким трудом разжимаются сведённые зажатые, вероятно, уже давно мышцы. Глаза горели, будто в них попал песок.
В глубине комнаты наметилось какое-то движение, и я испуганно дёрнулась.
…да это же то самое зеркало. Значит, я спустилась в лабораторию, проторенной дорожкой. Да уж, хороша. Хотела задержаться в замке, а вместо этого устроила почти публичную истерику на ровном месте. Ну, отрезал бы прядь волос, так не налысо постриг, не сильно бы с меня и убыло. И что будет теперь? Ну что меня так напугало?
Я подошла к зеркалу, пытаясь вспомнить своё мимолётное нечаянное видение. Сердце заколотилось, пальцы заледенели. Образ не хотел восстанавливаться в искорёженной — какие бы там подозрения не бродили у лорда Лиарда — памяти, ускользал, упрямый и непокорный. Я увидела только тень, силуэт, высокий, даже слегка долговязый, длинные волосы, шелковистые, гладкие на ощупь — пальцы вспомнили их быстрее, но перед глазами никак не возникало картинки. Кто это? Кто я?
— Кто ты? — спросила я вслух, голос сорвался, мне было страшно заговаривать с этой тенью, присутствующей лишь в воображении — я даже не могла быть уверена в том, что воображение питается остатками моей настоящей памяти, а не взрастает, словно сорняк, само по себе.
Тень усмехнулась, насмешливо и равнодушно, отвернулась, собираясь уйти. Ей были не интересны ни мои вопросы, ни я сама.
— Постой, — прошептала я, понимая, что схожу с ума, но не в силах остановиться. — Помоги мне. Помоги мне, пожалуйста. Мне нужно разобраться. Нужно что-то придумать, нужно узнать, понять… Прошлое не оставит меня в покое. Но как? Я ничего не умею, только двери открывать, но бежать мне некуда, а хозяевам это не нужно. Если бы я владела магией…
Тень в глубине зеркала остановилась. Я прикрыла глаза — движение внутри гладкой отражающей поверхности было слишком реальным, жутко реальным.
"Тебе не нужна магия. Ты сама — магия, — голос звучал изнутри, вибрировал, холодный, отстранённый — и жаркий. Знакомый, знакомый голос. — Ну же, вспомни, Кори, Кори, Кори…"
Глава 21.
— Кори?
Я дернулась, обернулась — и увидела на пороге Мари, зябко закутавшуюся в шаль.
— Вот ты где. Тебя Орис ищет по всему замку. Бегает как мальчишка, вот чудеса, и спина у него, оказывается, сгибается, и ноги не болят. А я сразу подумала, что ты можешь оказаться здесь.
— Они меня выгонят. Продадут. Накажут. Я всё время во что-то вляпываюсь и веду себя… странно.
— О, никогда, — Мари улыбнулась задумчиво. — Неужели ты этого еще не поняла? Никто не ждет от тебя "нормального" поведения, никто тебя не тронет, пока ты — это ты. Неразгаданная загадка замка Альтастен, козырь в рукаве.
