– Мистер Пиллаи отмечает пришедшего в этом журнале, идет в хранилище, – Форрестер указала на стальную дверь, – и приносит нужный артефакт. Дальше человек может работать с ним, не выходя из Крипты, а затем должен вернуть его мистеру Пиллаи.

– Кто подписывает разрешения?

– Разрешение должно быть подписано двумя членами правления. Тем, кто планирует работать с артефактом долгое время – как Джон, который был еще и нашим сотрудником, – мы обычно выдаем постоянное разрешение.

Персис повернулась к Пиллаи:

– Полагаю, позавчера Хили приходил сюда и брал манускрипт?

– Да, мэм. – Резкая манера речи выдавала в нем дравида с юга Индии.

– Во сколько он его вернул?

– В девять вечера. В это время мы закрываемся. Я отметил в журнале.

– И вы видели манускрипт собственными глазами?

Лицо Пиллаи приняло обеспокоенное выражение. Он испуганно покосился на Форрестер:

– Ну… я так думал.

– В каком смысле?

Пиллаи подошел к свинцовой двери, открыл ее, зашел в хранилище и вскоре вернулся с резной деревянной коробкой примерно восемнадцати дюймов в длину и четырех в высоту. Он поставил ее на стойку и сказал:

– «Божественная комедия» хранится здесь. Каждый вечер, когда профессор Хили возвращает мне коробку, я заглядываю внутрь.

Он достал из кармана ключ, открыл коробку и, подняв крышку, развернул так, чтобы было видно содержимое. Внутри лежал толстый том, обернутый в красный шелк.

– Вот что я увидел позавчера. Конечно, я решил, что это «Божественная комедия».

Персис посмотрела на Форрестер:

– Можно?

Англичанка кивнула.

Персис взяла книгу, положила ее на стойку и развернула красную ткань. В отцовском магазине ей приходилось иметь дело со старыми книгами, и она умела обращаться с ними осторожно.

Перед ней лежала копия Библии короля Якова в красивой обложке из полированной черной кожи. Книга была ей знакома – такие продавал ее отец.

Она посмотрела на Пиллаи:

– Насколько я понимаю, вы не стали проверять, что лежит под шелком?

Библиотекарь с удрученным видом покачал головой.

– Скажите, у Хили была с собой какая-нибудь сумка или рюкзак?

– Да. Он всегда носил с собой кожаный рюкзак, там лежали его тетради.

– То есть теоретически он мог просто подменить одну книгу другой, положить манускрипт в рюкзак и спокойно выйти.

– Ему бы хватило нескольких секунд, – вставил Бирла.

Персис уже успела забыть, что он пришел вместе с ней.

– Кто-нибудь еще был здесь, когда он уходил?

– Нет, – ответил Пиллаи.

– Кто-нибудь заказывал манускрипт вчера, когда Хили уже здесь не было?

– Разрешение на работу с «Божественной комедией» есть сейчас еще только у одного человека, – сказала Форрестер. – Это итальянский ученый Франко Бельцони. Вчера он не приходил.

– Мне понадобится вся информация об этом Бельцони.

Персис снова повернулась к Пиллаи:

– Вчера или сегодня за этой стойкой работал кто-нибудь, кроме вас?

– Нет.

– У кого-нибудь еще есть доступ к хранилищу?

– Нет. – Пиллаи опустил голову в полном отчаянии.

– Мистер Пиллаи работает здесь уже тридцать лет, – резко вставила Форрестер. – Он не имеет к этому никакого отношения.

Персис промолчала. Она служила в полиции не так давно, но знала, что подозрение – чудовище демократичное. Оно без разбора пожирает любого, кто оказался замешанным в преступлении.

– Зачем Хили мог взять манускрипт? Если предположить, что это был он.

– На этот вопрос у меня нет ответа, – сказала Форрестер. – Конечно, манускрипт стоит огромных денег, но Джон был ученым. Для него ценность этой книги не измерялась деньгами.

– Какое у вас радужное представление об ученых, – фыркнул Бирла, заслужив еще один недовольный взгляд.

– Вы обыскали его дом? – спросила Персис.

– У меня нет ключа, – ответила Форрестер. – Кроме того, взламывать чужие двери и копаться в чужих вещах – не моя работа.

Ее тон явно намекал на то, что именно этого Форрестер ждет от Персис.

– Мне понадобится список коллег, друзей, знакомых, всех, кто был связан с Хили.

– Я сейчас же этим займусь. Хотя таких людей очень немного. Джон был замкнутым человеком и интересовался только работой.

Персис снова взглянула на Библию. Интересно, где Хили взял эту книгу. Это было издание, точно повторяющее готический шрифт и язык Библии короля Якова 1611 года и напечатанное на листах такого же шестнадцатидюймового формата. Коллекционная вещь. Вероятно, в Бомбее немало книжных магазинов, где можно такую купить.

Персис пробежалась пальцами по кожаному переплету. Золотые буквы поблескивали в свете электрических ламп. Повинуясь внезапному импульсу, она открыла обложку и взглянула на форзац.

К ее удивлению, на обычно чистом листе обнаружилась надпись.

Ниже стояли подпись и дата: 6 февраля 1950 года.

Позавчера.

– Это почерк Хили?

Форрестер взглянула на страницу.

– Да, – удивленно произнесла она.

Видимо, подумала Персис, сама она заглянуть внутрь Библии не догадалась.

– Шестое число – это последний день, когда Хили здесь был, – сказала Персис. – День, когда он, предположительно, украл манускрипт. Зачем он оставил эту надпись? Akoloutheo Aletheia… – Странные слова. – Вы знаете, что это может значить?

– Это на древнегреческом, – ответила Форрестер, не отрывая глаз от страницы. – Я учила его давно, но, кажется, akoloutheo значит «следовать», а aletheia – «истина».

– Следуй за истиной, – прошептала Персис. Это было похоже на заклинание.

Что Хили имел в виду? Она была уверена, что он пытался им что-то сказать. Но зачем? И как первая строчка связана со второй? «Что значит имя?» Слова казались знакомыми, но Персис никак не могла вспомнить почему.

– Я это заберу.

Она кивнула Бирле, тот снова завернул Библию в шелк и сунул книгу под мышку.

Вдруг Персис пришла в голову мысль.

– У вас есть фотография Хили?

– Пойдемте, – ответила Форрестер.

Они вновь поднялись в Дурбар-холл и подошли к большой доске объявлений. На ней висели листовки и газетные вырезки. Форрестер указала на одну из последних: «Прославленный британский ученый стал сотрудником Бомбейского Азиатского общества». Под заголовком была фотография самой Форрестер и еще нескольких старших членов правления, среди которых были и индийцы, и европейцы. В самом центре стоял высокий блондин в очках и классическом костюме. Он, не улыбаясь, смотрел прямо в камеру, и Персис подумала, что в его взгляде читается скрытность.

– Сколько ему здесь лет?

– Думаю, чуть меньше сорока. Тридцать восемь или тридцать девять.

Выглядит старше, подумала Персис.

– Где он живет?

Ехать до дома Хили было недалеко, он располагался на зеленой улочке рядом с фонтаном Флоры. Проезжая по загруженному перекрестку вокруг фонтана, Персис невольно обратила внимание на ряды черно-желтых такси у Майл-лонг-роуд. Водители слонялись неподалеку, курили, болтали, некоторые ругались с пассажирами, которые гневно размахивали чемоданами. Влияние социальных реформ Неру[3] еще не успело добраться до низших слоев индийского общества, и таксисты решили подстегнуть работу правительства двухдневной забастовкой, практически остановившей жизнь во всем городе.

Мимо прогрохотал переполненный трамвай. Персис обогнула фонтан – прочное с виду сооружение, увенчанное великолепной статуей римской богини Флоры. Мало кто из местных жителей что-нибудь о ней знал, и мало кого это заботило. В индуистском пантеоне так много божеств, что на чужих богов ни у кого просто не было времени.

Персис припарковала джип под ветвями баньяна и взглянула на часы. Где же он?

Она вышла из машины и подождала Бирлу и Нив Форрестер.