Париж в ноябре кажется задумчивым и немного уставшим. Яркие краски золотой осени сменяются проливным дождем и пронизывающим ветром, превращая город в бесконечную палитру серого. Сизое небо, графитовые крыши, мокрый асфальт и серебрящаяся в редких лучах солнца Сена почти сливаются с благородным камнем знаменитых парижских фасадов, прорезанных тонким кружевом кованых балконов. Париж будто замирает перед рождественской сказкой и, еле дыша, бережет силы, чтобы снова ожить в конце года.

В это время французы укутывают носы в шерстяные шарфы и спешат спрятаться в метро. Однако шумные террасы кафе по-прежнему полны в обед и во время ужина, когда жители Парижа уютно устраиваются друг напротив друга, забывая о наступивших холодах. Даже в плохую погоду туристы бродят с восхищенными лицами по оживленным улицам, не убирая фотоаппараты, потому что каждый уголок здесь дышит подернутой временем роскошью.

Кому-то по душе старинные резные двери с золотистыми ручками, кто-то восхищается причудливыми табличками в стиле ар-нуво у входа в метро, а для кого-то нет милее пестрых лавок букинистов; но все соглашаются, что сердце сладко замирает при виде Эйфелевой башни, сверкающей в темноте бриллиантовой крошкой. Именно это наблюдение за пунктуальной Железной Леди, переливающейся огнями в течение первых пяти минут каждого вечернего часа, помогло Рите осознать, что она опаздывает.

Кабинеты специалистов во Франции часто располагаются в обыкновенных квартирах: одна из комнат становится залом ожидания для клиентов, а в другой происходит прием. Рита прошла по узкому коридору и оказалась в просторном помещении с низким диваном, несколькими стульями и стеклянным столиком с брошюрами, напоминающими о важности посещения семейного психолога.

В одном из углов одиноко зеленел рододендрон, а бордовая штора, наполовину прикрывающая окно, вздрагивала от каждого порыва ноябрьского ветра. Зал был пуст, и от этого Рите казалось, что она в любую минуту может его покинуть, оставшись незамеченной, но внезапно раздался женский голос:

– Мадам Каро?

Посетительница кивнула и проследовала в кабинет.

– Извините за задержку. – Психолог приветливо улыбнулась и протянула руку.

– Да нет, что вы, я пришла всего минуту назад. – Рита неуверенно расположилась в глубоком кресле и расстегнула пальто. – Это я опоздала.

Психолог оказалась типичной француженкой: ее худощавая фигура и неопределенный возраст сразу вызывали восхищение; простые джинсы и широкую рубашку мужского стиля оттеняли несколько переплетенных друг с другом браслетов и элегантное колье на уровне расслабленно расстегнутой верхней пуговицы; короткие, слегка вьющиеся волосы были уложены с нарочитой небрежностью; но самое главное, глаза психолога светились лучезарной уверенностью в себе даже через стекла причудливых круглых очков.

– Я не знаю, с чего начать… Если честно, я очень-очень устала.

Рита увидела свое отражение в зеркале над элегантным камином: оно не имело ничего общего с той внутренней силой, которую она видела напротив себя.

– Это нормально. – Мадам Гару снова улыбнулась. – Вы недавно пережили развод.

– Я не испытываю каких-то особенных страданий по поводу бывшего мужа, я простила его и искренне рада, что нашла в себе силы и смогла принять это решение, но мои дети… – Рита начала теребить ремешок часов. – Мне кажется, они не заслужили таких последствий.

– Сколько им лет?

– Александре восемь, а Полю три. Когда я заканчиваю работу, забираю их из школы и возвращаюсь домой, то от меня самой как будто ничего не остается. Я стараюсь сконцентрироваться на том, чтобы дети разделись, помыли руки, поели, но чаще всего наше совместное время уходит на бесконечную и бессмысленную ссору.

– А где вы работаете?

– В университете, на факультете психологии. – Это «признание» рассмешило Риту. Ей показалось забавным то, что она, преподаватель психологических дисциплин, сама сейчас сидит в кресле и пытается воедино собрать разрозненные фрагменты своей катящейся под откос жизни.

– Могу представить ваш насыщенный ритм, и ведь вы вынуждены воспитывать детей в одиночку. Не нужно себя винить за решение о разводе. – Рите показалось, что в голосе психолога мелькнули насмешливые нотки. – Это непростой период, и то, как вы справляетесь с ним – единственный способ, доступный для вас на данный момент. Ваша семья живет далеко?

– Да, по-прежнему в России…

Молодая женщина была словно не в своей тарелке. Она впервые рассказывала незнакомому человеку о том, что происходит у нее на душе, и чувствовала себя обнаженной. Психолог продолжала что-то говорить, но ее слова застывали в воздухе, не доходя до адресата. За это время Рита успела перечислить в своей голове список покупок, мысленно обвела красным кружком дни, когда приглашены гости, и задумалась о том, как на самом деле стоило ответить на вопрос одного из студентов. На подходе уже замаячил план введения для научной статьи, но вдруг ее снова прервал настойчивый голос:

– Мадам Каро, вы меня слушаете? – Психолог поправила очки и открыла свой ежедневник. – Я предлагаю вам вести дневник.

– Не совсем поняла вас. Как в школе?

От удивления Рита даже забыла на какой из научных гипотез остановились ее мысли.

– Дневник для записи всех событий, произошедших с вами за день. Подобное упражнение поможет проанализировать ситуации, в которые вы систематически попадаете, и отследить возникающие при этом эмоции.

Мадам Гару сделала несколько пометок в ежедневнике и выжидающе посмотрела на свою клиентку.

– Но вы же понимаете, у меня совсем нет свободного времени. «Я здесь для того, чтобы его найти, а не придумать занятие, из-за которого я буду его терять!» – Рите очень хотелось добавить вторую фразу, но вместо этого она начала послушно кивать.

– Примите мое задание как терапию. Вам не нужно много размышлять. Пишите все, что приходит на ум. И совсем необязательно делиться заметками со мной или кем-то другим, напротив…

– Да, отличная идея, спасибо, и мне как раз пора уходить. Нужно отпустить няню до семи вечера, у нее важный экзамен завтра… – Рита подхватила рюкзак и устало улыбнулась. – Спасибо еще раз, я должна идти.

Выскочив из кабинета, она почувствовала себя ужасно виноватой. Не дождавшись лифта, начала спускаться по ступеням лихо закрученной винтовой лестницы, как сбежавшая с урока ученица, которая не захотела выполнить задание преподавателя. Затем вышла на улицу и вдохнула вечерний густой воздух Парижа. Закат догорал яркой охровой полосой, медленно переходящей в иссиня-черное беззвездное небо. Рита продрогла в ту же секунду. Ее каблуки стучали в обход ботанического сада, уже закрытого к этому часу.

Она соврала: сегодня няня оставалась с детьми до восьми вечера, и теперь нужно было придумать, куда себя деть. Возвращаться в университет не хотелось, идти одной в кафе – тоже, поэтому молодая женщина направилась к набережной и, запрыгнув на каменный парапет, подставила лицо накрапывающему мелкому дождю. Если бы случайный прохожий увидел ее в эту минуту, то решил бы, что она готова спрыгнуть вниз, но, к счастью, Рита не отличалась решительностью для слишком авантюрных поступков.

«Дневник так дневник». Она глубоко вздохнула и открыла заметки в телефоне.

Меня зовут Маргарита. Лучше Рита, но французам больше нравится называть меня по-своему: Марго. Через два месяца мне исполнится тридцать три года. Восемь из них я живу во Франции. Совсем недавно моя жизнь перевернулась с ног на голову: я развелась, пустившись в самостоятельное плавание с двумя детьми. И впервые почувствовала себя живой. Начинать с чистого листа всегда непросто. Особенно в чужой стране.

«Наверное, психолог имела в виду что-то другое, когда предложила мне вести дневник». Рита закусила губу и попробовала снять на телефон проплывающий мимо кораблик в ярких огнях. Сначала первый, затем второй. Берег напротив напоминал светящуюся неуклюжую гусеницу, которая куда-то спешит.