И я чистил там туалеты. Я помогал персоналу, пачкал свои гребаные руки, шутил с ними в перерывах, расспрашивал об их сыновьях и дочерях и показывал им, насколько я забочусь о них больше, чем мой отец. Это лишь один из моих многочисленных шагов к свержению Анджело.

Я сунул руку в карман и оперся бедром на один из диванов.

— Что тебе нужно?

— Видел в последнее время девушку Витали? — Он усмехнулся и присвистнул одновременно, что было довольно впечатляюще, если подумать. — Она растет.

Я еще больше откинулся на подушку и заставил себя сохранять бесстрастное выражение лица.

— Ты болен.

Анджело занял место на диване, ближайшем к тому, где спряталась Рен.

— Есть вакансия в The Landing Strip.

— И?

— Пришло время заставить эту девчонку Витали зарабатывать на жизнь. — Позади моего отца портьера сдвинулась. Рен, должно быть, разозлилась или испугалсь, или и то и другое.

— Зарабатывать? Ты слишком долго сидел взаперти в этом городе, старик. — Я посмотрел на экземпляр "Конвектора Тойнби" Рен, лежащий рядом с ним. — Эта идиома больше не относится к комнате и питанию.

— Что?

— Неважно. — Я провел рукой по лицу и задумался о миллионах вещей, которые могли бы сейчас проноситься в голове Рен. — Серьезно, что тебе нужно?

— Девчонку Витали, работающую в The Landing Strip.

Я не мог быть родственником Анджело.

Просто, блядь, не мог.

Он был сперматозоидом, которого следовало проглотить.

А я был его отпрыском.

Кем же я был?

Мышцы на моей шее напряглись.

— Она несовершеннолетняя, и она — Витали. Одной этой причины должно быть достаточно, чтобы отговорить здравомыслящего человека, подходящего на должность босса мафии Де Лука.

Он проигнорировал мой выпад — едва ли, как я подозревал.

— Витали должны знать свое место.

— Как ты думаешь, что происходит, когда мелюзга затевает драку с акулами?

Мой отец встал, сжав кулаки по бокам.

— Следи за языком, сынок.

Я и следил.

Восемнадцать долбаных лет следил.

Но я чувствовал, что мой план воплощается в жизнь, и мне нужно было, чтобы он потерял контроль над собой, чтобы это сработало. Мне нужно было, чтобы он замахнулся на меня и попал в цель. Где-нибудь на видном месте, где физическое доказательство не могло бы остаться незамеченным. Возможно, синяк под глазом.

— О, Анджело. Ты не понимаешь, да? — Я покачал головой и проворчал. — Ты — мелюзга. Витали — акулы. И они съедят тебя живьем. — Я поднялся с дивана, и мы встали глаза в глаза, расставив руки на ширину плеч. — Не стесняйся способствовать своей смерти, но не впутывай имя Де Лука в свои дела.

— Ты не станешь проявлять ко мне такое неуважение.

— Я уже проявил. — Я всегда принимал его оскорбления без слов, и, возможно, он привык к этому, потому что его глаза расширились и превратились в гневные щели. Тем не менее, ему требовалось больше провокаций. Я выпустил глубокий, пренебрежительный смешок. — Или что, папа? Ты убьешь меня, как прапрадедушка Людо убил своего сына? Только попробуй, мать твою.

Во мне кипела ненависть — такой контраст с тем временем, что я провел с Рен, — и, когда она была всего в нескольких шагах от меня, я хотел постоять за себя. Я не хотел, чтобы она видела меня таким. Не хотел, чтобы терпение, необходимое мне для захвата Синдиката, заставляло меня терпеть эмоциональное насилие, которое отец выплескивал на меня с самого детства. Не хотел ждать, пока этот проклятый план сработает, прежде чем я уничтожу его.

Но мне нужно было, чтобы он ударил меня. Мне нужно было физическое доказательство того, что он потерял контроль над собой, чтобы солдаты и капо увидели. В моей совести зародилось сомнение. Рен не нужно было это слышать.

Слишком поздно.

Отец замахнулся на меня, его форма была грубой, без всякого изящества. Я притворился, что уклоняюсь, чтобы сохранить видимость борьбы, но позволил его кулаку коснуться моего лица. Удар был достаточно сильным, чтобы оставить синяк. Он поправил свой костюм, а я упал на пол. Когда он возвышался надо мной, в воздухе раздался резкий смех, после чего он ушел.

Я откинул голову на пол, думая о том, что он уже миллион раз наказывал меня подобным образом. Обычно ремнем по спине. На этот раз следы будут видны. Этого я и хотел, не так ли?

Жалость к себе забила мне горло, заставляя делать вялые вдохи. Через несколько секунд после того, как захлопнулась дверь, Рен вышла из-за портьеры и уставилась на меня. Она шагнула ближе, и прядь волос, выбившаяся из пучка, закрыла ей правый глаз. Это не имело значения. Я запомнил цвет.

Но в этот момент она выглядела особенно ангельски. Светлые волосы. Бледная кожа. Глаза нечеловеческого оттенка янтаря. Но мне больше нравилась ее непослушная сторона. Та, что спорила со мной — вся сила, хребет и нахальство. Мне было интересно, какую сторону она выберет сейчас.

Я ждал, что она скажет. Чем больше времени проходило, тем больше я убеждался, что она выплеснет все случившееся мне на лицо. Жалость к себе мне не льстила, но я ничего не делал, чтобы остановить ее нарастание.

Я мог бы скривить губы в ухмылке. Сделать остроумное замечание. Сказать ей, как сексуально она выглядит с этого ракурса. Но это было бы насмешкой над нашей дружбой, а мы были друзьями, даже если она еще не знала об этом. Черт, иногда даже самому себе было трудно признаться в нашей дружбе.

Она открыла рот, и я приготовился к ее словам.

— Возьми себя в руки, Дама. — Мои глаза ожесточились от этого прозвища, контекст поразил меня сильнее, чем я мог бы себе представить. Я открыл рот, чтобы ответить, но она опередила меня. — Анджело Де Лука слаб, и когда ты зацикливаешься на наказании, которое он назначает, ты тоже становишься слабым. — Она убрала волосы с глаз, дав мне полсекунды на то, чтобы впитать ее слова. — Но ты не такой. Правда, Дэй?

Когда-нибудь, когда я не буду так сильно задирать голову, я оглянусь на этот момент и пойму, что именно в этот момент я влюбился в Рыцаря.

Можно долго обманывать немногих, можно

недолго обманывать многих, но нельзя бесконечно обманывать всех.

Авраам Линкольн

РЕНАТА ВИТАЛИ

Семнадцать лет

Girl power. Существительное. Сила, которой пользуются девушки, особенно в контексте поддержки себя и других женщин. Происхождение: придумано американской панк-группой Bikini Kill. Альтернативное написание: grrrl power.

Антоним: Лора Уиллис.

Лора умела поддерживать себя. Я бы отдала ей должное. Но когда дело доходило до расширения прав и возможностей других женщин, она становилась плоской, как проколотая шина. В школе Девилс-Ридж мне хватило пяти секунд, чтобы понять, какое именно препятствие она для меня представляет, и спустя несколько месяцев я смогла подтвердить точность своей первоначальной оценки.

Вероятно, именно поэтому выкрасть ее телефон было не самой лучшей идеей, но, если не считать моих ночных вылазок с Дамиано в его домашнюю библиотеку, скука стала для меня родным братом. К тому же мне нужен был телефон, чтобы связаться с Маман.

В Девилс-Ридже, как и в других маленьких городках, сплетен было больше, чем в пожизненной подписке на журналы Us Weekly. Только вот почти все в этом городке были связаны с мафией, что превращало его в кровосмесительное сообщество с общими грязными секретами.

Одним из них был запрет на телефоны для меня.

Учителя держали меня подальше от планшетов, телефонов и ноутбуков. Никто не одалживал мне ничего, Анджело очистил дом от бродячей электроники, а я никогда не просила телефон у Дамиана, потому что не хотела нарушать наше с ним временное перемирие, напоминая ему о том, как мы вообще познакомились.

Обычно я не была воровкой, хотя, как оказалось, умела это делать. Тонкий металл ощущался в моих руках мощным, когда я прислонилась к шкафчику и набрала пароль, который я видела, как Лора вводила во время экзамена по английскому языку неделей ранее. Он открылся без проблем, и я запустила ее браузер и проверила почту.