После случая с коровой, которую Харисим по доброте душевной впёр в мой транспортировочный шкаф, я изобразил ещё один Знак прямо посреди двора. Строго-настрого приказал домашним к нему не приближаться, обходить стороной. А то мало ли что. Данила вколотил вокруг знака колья, между кольями натянул ленту. Маруся, по моему наущению, раскрасила ленту в чёрно-жёлтые косые полоски. Теперь даже в темноте никто не должен наткнуться.

Подвода с трубами хряпнулась прямо на колья — частично их поломав, частично загнав глубоко в землю. Ничего, поправим. Зато не зашибло никого.

— Ой, — сказала Груня.

Она тащила к пристройке два ведра воды на коромысле — готовилась купать младенца. Застыла на месте, в изумлении глядя на груженую трубами подводу и сидящего на трубах меня.

— Водопровод будем делать, — хлопнув ладонью по трубам, похвастался я. — Чтобы вода из крана текла, как у нормальных людей. А не с этим твоим неуправляемым снарядом бегать.

Однажды я ради интереса попробовал примерить на себя коромысло. Хрен там плавал! Учиться ловить равновесие этой штукой нужно было, видимо, ещё с колыбели. Ну, или родиться женщиной. Всё, что получилось у меня — залить водой свободное пространство в радиусе трёх метров. Водопровод построить проще, однозначно.

— Ой, — повторила Груня.

— Не «ой», а Данилу позови. Разгрузиться надо. И Тихоныча. А я пока Захара приведу.

Я снова начертил Знак. Увидел перед собой Захара и торговца.

Торговец стоял на коленях, что-то бормотал и осенял себя крёстным знамением.

— Не боись, отец, — успокоил я. — Я не Головин, не расплатившись не сбегу. Напомни, сколько там с меня?

При слове «расплатиться» торговец мгновенно обрёл осмысленное выражение лица. Вскочил и принялся отряхивать колени. Я достал кошель и отсчитал необходимую сумму. Торговец успокоился окончательно. Даже порозовел немного.

— Слушай, отец. А ты в Петербург часто челночишь?

— Круглый год. — Торговец ободрился ещё больше. — Ежели вашей милости надо чего…

— Моей милости информация нужна. Дошёл до меня слух, что в столице есть люди, которые собирают всякие диковины. Из тех времён, когда с неба звёзды падали. Не слыхал о таких?

— Как не слыхать. На то он и Петербург, столица! Там каких только сумасшедших не водится. Ещё и не то покупают, и платят бешеные деньги. На днях вот, сказывают, княгиня одна живую крокодилу купила. Прямиком из Америки привезли.

— Ничего не путаешь? Может, из Африки?

— А оно разве не один уезд? — озадачился торговец.

— Да как тебе сказать… Ладно, грузить не буду. В общем, ты как в следующий раз в столице будешь — про того, кто такие диковины собирает, разузнай подробнее. Где, чего, почём. А после мне расскажи, я в долгу не останусь. Идёт?

— Сделаем, барин. А как мне вас найти-то?

— Кабак «Золотой мешок» знаешь? Где охотники отжигают?

— Да ещё бы не знать.

— Вот, можешь в этом кабаке спросить, где искать графа Давыдова. А если там не ответят — иди к его превосходительству генерал-губернатору. Его охрана со мной точно свяжется без проблем.

— Сделаем, — торговец поклонился.

Я пожал ему руку.

— Всё, отец. Бывай. И на колени можешь не падать, больше я тут в ближайшее время не появлюсь.

Я ухватил за пояс Захара и начертил Знак.

Тьфу, блин! Отвлёкся, забыл. Оказался не в шкафу у себя в башне — плотник, уже едва ли не с закрытыми глазами, возродил его после коровьих разрушений, — а на подводе с трубами во дворе.

Призванный Груней Данила в этот момент как раз стаскивал с подводы трубу. Мы с Захаром бодро кувырнулись на землю.

— Ва-аше… — ошарашенно глядя на меня, поздоровался Данила. — Я, это… Не хотел.

— Да понятное дело. Веришь — я и сам не очень-то хотел. — Я поднялся. — Где Тихоныч?

— Тут, ваше сиятельство! Бегу!

Тихоныч спешил от флигеля к подводе.

— Это, Тихоныч, — я показал рукой на трубы, — будущий водопровод! Организуй мне тут завтра с утра Ефима, который болота осушает.

* * *

Выспался я прекрасно. Всё-таки нигде не спится так хорошо, как дома, в родной усадьбе. Спустился в столовую.

Ефим меня уже дожидался, вскочил на ноги.

— Чем служить могу, ваше сиятельство?

Я вкратце рассказал, чем. Ефим обалдело зачесал в затылке.

— Да ты не тушуйся, — подбодрил я. — Одного голову ломать не заставлю. Помогу.

Я руководствовался простой логикой: если человек знает, как отводить воду, то и с подводкой её уж как-нибудь разберётся.

Не ошибся. За завтраком мы с Ефимом обсудили детали. После завтрака бодро двинулись к речке.

На заднем дворе, конечно, есть колодец. Но из него черпают только воду, предназначенную для питья. Для стирки, мытья посуды, банных процедур и прочих нужд воду таскают из речки — опасаются, что колодец пересохнет. Прецеденты, говорят, были. А следовательно, лучше не рисковать.

Отмель, где обычно купались и стирали бельё, с некоторых пор вызывала у меня нехорошие ассоциации. Но к отмели мы не пошли. Ефим уверенно двинулся в сторону, где плескала колесом по воде мельница.

— Воду лучше брать там, где поглубже, — пояснил Ефим. — И чище она, и ежели речка обмелеет — без воды не останетесь. А там, где мельница, ещё и родники бьют. И вообще место хорошее. Сколько себя помню — столько у этой мельницы колесо крутится! Ни дня не припомню, чтобы останавливалось. Чудеса, да и только.

— Ну, видать, у строителей руки откуда надо росли, — пожал я плечами. — Ладно, откуда воду брать — это я понял. А как её заставить по трубе в дом течь? Хотя б на первый этаж.

— Насос нужон.

— Что насос — понятно. А чем его в действие приводить? Штатную должность качальщика насоса я, боюсь, не потяну. Да к тому же ещё сменщик понадобится, не одному же круглые сутки впахивать. Потом начсмены, чтобы график составил. А тот без секретарши не потянет. И пошло-поехало…

— Да ничего такого не надо, — замахал руками Ефим. — Ежели паровую машину поставить. Да только где ж её взять-то…

— А они есть? — обрадовался я. — Изобрели уже?

Ефим важно кивнул:

— В Петербурге точно есть. Ох, и чудесная штука!

Я хмыкнул. С одной стороны, добавить чутка стимпанковского вайба — идея соблазнительная. С другой… Паровой насос — это котёл, уголь, топить. Если я захочу, помимо холодной воды, ещё и горячей — это опять же котёл, уголь, топить. Может быть, конечно, и получится совместить всё вокруг одного котла, да только что-то я сомневаюсь. Техника — немного не мой конёк, но одно знаю точно: если захочешь сделать дёшево и сердито — всё нахрен переломаешь, ничего не добьёшься, да ещё сам себе должен останешься.

А два котла — это уже серьёзные высеры в атмосферу. Которой мне же тут и дышать, между прочим. Вот уж чего бы я хотел меньше всего — так это превратить окружающий меня мир в гадюшник. Он, конечно, и сейчас, по большей части, не розами пахнет, но меня, в целом, всё устраивает. Хочется лишь добавить удобств. Без фанатизма.

— Надо пробить насчёт машины, — сказал я. — Но для начала ещё кой-какие исследования нужны. По моей части. А ты пока поразузнай всё, поспрошай народ. Какие машины бывают, почём. Комплектация, технические характеристики, прочее барахло.

— Поспрашиваю, конечно…

— Большего пока и не прошу. А, да, вопрос ещё: как там детишки-то мои?

— Какие детишки⁈ — вытаращил глаза несчастный Ефим. — Да неужто у вас… Да я ж…

— Ну те двое, которых я тебе в работники определил.

— А… — Ефим выдохнул. — Эти-то? Работают, чего им будет. Уже даже с мужиками немножко подружились.

— Ишь ты. Вот что трудотерапия животворящая делает… Ну, пусть пока закрепляют результат. Не нашли там больше ничего интересного?

Ефим помотал головой. Я вздохнул. В общем-то и не надеялся. Такие интересные штуки вряд ли кучами валяются.

Собственно говоря, никакого практического смысла в осушении болота уже не оставалось. Оно там никому особо не мешало. Кроме того, болото, как мне говорили когда-то, важная часть экосистемы Земли, или типа того.