– Я видела как эта вьенская девчонка обнимала тебя! – сообщила Наталья Одину ледяным голосом, намекая на то, чтобы он объяснил сей факт. – И случайно слышала, что девочки на Винэру взрослеют к двенадцати-четырнадцати годам.

– А Драйе всего восемь лет! – Один ласково улыбнулся подруге, взял ее напряженные руки в свои. – Ты же не будешь ревновать меня к маленькой девчонке?! – ее прямой взгляд пронзал его насквозь, в голубых глазах читались недоверие, обида.

Ему не хотелось ссориться с Наташей, он не желал, чтобы она перестала разговаривать с ним из-за пустяков, ведь ее затаенные слезы и молчаливая обида могут ранить сердце Одина.

– Да, я ревную к девчонке! Мне всего двенадцать лет – по земным меркам еще совсем ребенок! – но я чувствую себя взрослой женщиной!..

– Наташа… – неуверенно, даже с отчаянием, произнес он.

– Что – Наташа? Или мои чувства уже ничего не значат для тебя? Я стала неинтересной – слишком воинственная и независимая? Хотя что я с тобой разговариваю!.. Можешь встречаться с кем угодно, любить кого угодно, но ко мне больше не прикасайся.

Она отвернулась от него и отправилась догонять своих. Один не тронулся с места, взяв себя в руки, с улыбкой обратился в спину подруге:

– Драйя прекрасна, спору нет, но разве она может сравниться с тобою, даже через четыре года? Ты всегда доверяла мне – зачем спасла от смерти почти год назад после землетрясения, которое унесло жизни моих родных и твоей матери, затем подарила бессмертие? Чтобы впоследствии повернуться ко мне спиной, отвергнуть Харрола?

Ссутулившись, словно под бременем тяжелого груза, девушка остановилась, замерла, вслушиваясь в милый и такой родной голос. Когда он замолчал в ожидании ответа, она медленно повернулась к нему. Все ее существо говорило о том, что она поняла его и чувствует себя, мягко говоря, глупо. Взгляд смиренных прекрасных глаз заставил дрогнуть сердце Одина. А то, что произошло дальше, заставило смутиться его, почувствовать себя виновным во всех смертных грехах пред девушкой. Наташа неожиданно приложила ладони к личику, упала на колени и… зарыдала, как самая настоящая маленькая беззащитная девочка впервые за то время, что знал ее. Нет, Один видел Наташины слезы, видел отстраненный печальный взгляд, когда та вдруг вспоминала ушедшую не по своей воле в небытие, мир мертвых, маму, но и тогда она не позволяла себе такого плача. Ведь и у одиннадцатилетней девушки, окромя его, только и есть еще Дмитрий, Еханна да Элиза, но они не в счет, они хорошие друзья.

«Ну и чего ты добивался, ишак?» – кляня самого себя, Один подошел к подруге, аккуратно, за плечи, поднял ее и молчаливо прижал к себе.

– Пойдем…

От копейных ран в теле Волка не остались даже шрамы. Не так давно разработанный препарат Дмитрием и его отцом, после общеизвестного землетрясения в Восточном Казахстане, был использован по назначению. Точнее два препарата. Они чудом уцелели в доме после тряски, разрушившей его, – и если бы Волк вколол в кровь мутагены по отдельности, то уже через три минуты от него осталась бы жидкая масса, но использовав их единовременно, препараты нейтрализовали ядовитость и дали положительный результат. Его возможности резко возросли и теперь то, что считалось досужим вымыслом фантазеров, стало реальностью, но – тайной на пятерых.

Чтобы лишить бессмертия «Трона», необходимо всего лишь отсечь его голову. Чтобы убить – дважды обезглавить. Уничтожить Волка значительно проще, достаточно один раз обезглавить или, пробив грудную клетку, попасть в сердце пулей, острым штырем, копьем – чем угодно, но, в отличие от своих друзей (кроме Элизы), мутант не бессмертен, хотя жизненная линия в несколько раз длиннее человеческой.

Глядя на идущих впереди рука об руку Одина и Наталью, Дмитрий вспомнил Элизу Брон, по воле случая оставшуюся в доме на восточной окраине Гилеи, близ небольшого богатого города Гилеоштадт. Один и Наташа отправились выяснять отчего «вымер» один из полицейских участков города, а принесли в дом в буквальном смысле слова бездыханную женщину со странной внешностью. Волку она понравилась сразу же, не смотря на ощутимую разницу в возрасте. Ему одиннадцать лет, ей двадцать четыре. Общаясь долгое время с женщиной, он понял, что она очень нравится ему, даже больше, чем поначалу Наташа. Элиза нравится как… женщина, но Элиза воспринимает его чувства не серьезно, а по-матерински. Являясь близким другом Пантеры, Волк научился бороться до (победного или проигрышного – не суть важно) конца с любыми проблемами, не торопливо, без излишней суеты добивался и Элизы. Дмитрий ни чуть не сомневался – еще немного и он пробил бы брешь в обороне, ведь Брон отнюдь не отвращение испытывала к одиннадцатилетнему подростку, если бы не эти боги, несвоевременно вмешавшихся в чужую жизнь. Волк печально, улыбнувшись теплым приятным воспоминаниям, вздохнул, однако взял себя в руки и ворчливо сам себя обругал:

– Ну совсем раскис. Даром, что ли, зовешься Волком да Зверем? Хватит печалиться, пора жить!

Вроде настрой поднялся. А если понаблюдать за Еханной, то можно подумать, что она и вовсе не ведает о человеческих страстях. Идет себе не торопясь по краю древнего торгового тракта, опустив острую мордочку к земле. Между блоками, уложенными по тракту, прорастали различные цветочные растения, привлекающие к себе запахами и яркой окраской лепестков пчел и бабочек, те, в свою очередь, привлекали к себе хищников: всевозможных ос, богомолов, изредка ящерок и змей и так далее. Крыса ловко ловила маленьких животных и с хрустом поедала их. Как всегда оа наслаждалась жизнью, когда ее двуногие друзья находились в мире и ладу друг с другом, а враги, пусть и на короткое время, оставили их всех в покое. Еханна чихнула громко – цветочная пыльца все-таки попала в подвижный нос.

Парочка, идущая впереди всех, держа друг друга за руку, молчала. Им не хотелось ни о чем говорить. Головы – редкостный случай! – ничем не забиты, никакие мысли в этот момент, как ни странно, не беспокоили, лишь сердца наполнены нежностью и любовью – тишь и гладь да божья благодать! Вокруг зеленый чужой лес, гомонящий и ласкающий слух тысячами голосов его обитателей. Хотя Готрель, или Змеиный лес, как его называют сами лесные жители, отличается от привычной Гилеи, где все родное и знакомое (ну пусть не все, а лишь малая часть, тем не менее дебри непроходимых чащ куда лучше и интереснее, нежели голые степи или маловодные пустыни, в чем герои успели уже убедиться на собственном опыте). В пустынях жарко днем, холодно ночью, кругом пески, пески и ничего более, можно сдохнуть от жажды и голода или солнечный удар хватит. В степях, конечно, с водой и добычей намного проще, от полной нехватки того и другого не умрешь, если действительно хочешь жить, однако ты открыт всем ветрам и степным жителям. Вот лес – другое дело. Полно пресной воды, еды, хвороста, только лови и собирай, не ленись. Легко спрятаться, затаиться, уйти от погони, а если нападет хищник, заберись на любое дерево. Разумеется, не всем лес по нраву, не все его знают, но для Натальи и ее друзей – родной дом. Этим все сказано.

А сейчас и Готрель пришел им по вкусу. Он не менее удивителен, прекрасен и таинственен, как и Таннский лес, аномальное не изученное явление Земли, возникшее на территории Германии в последней четверти девятнадцатого века и занявшее примерно сорок процентов современных немецких земель. Но Готрель, в отличие от Гилеи, таил в себе необузданное, смертоносное, загадочное зло, о котором почти ничего неизвестно, отчасти проявившее себя днем и сегодня утром в образе оживших скелетов, безголового рыцаря и мифического – все же очень реального – кентавра. Что еще оно таит? Что предпримет по захвату или уничтожению новоявленных героев, осмелившихся дважды дать пинок под зад ему и при этом не только выжить, но и легкомысленно, никого и ничего не таясь, идти на восток по широкому давно заброшенному торговому тракту?

Герои пока не особо задумывались, однако вполне осознавали, что кому-то успели навредить и этот кто-то, у которого и назвище есть – Бэрайя-маг, – скорей всего не отстанет, пока не получит четверку в свои загребущие руки (или лапы? А, может, – щупальца?!) (живыми или мертвыми?). Один древний мудрый человек однажды изрек святую истину: проблемы решать лучше по мере их поступления. Иначе голова опухнет. (Впрочем, эта истина не аксиома).