– И я просто стою в стороне и наблюдаю? Зачем это мне? – ухмыльнулась Серафима. – Думаешь, я осталась в Скорой после отработки по инерции? И сейчас просто соглашусь почивать на чьих-то лаврах?

– Я не сообразил, что твое чувство профессионального достоинства будет уязвлено. Ошибочка вышла. А какой классный был план… – меняя тон речи от озабоченного до задумчиво игривого под стать смыслу сказанного, произнес Викентий.

– А ты думаешь, честно вот так проходить мимо клиентов? Даже не пытаясь хоть что-то сделать… – понимая, что сил на какие-то другие действия, кроме ходьбы, у нее нет совсем.

– Один уже укатил, а до второго мы еще не дошли. И у тебя еще есть возможность показать свое мастерство по привлечению внимания к себе…

– Нет, я пас, – откликнулась Серафима. – Я сейчас никого не спасу! Давай уж ты сам покажешь свои приемчики, как оставаться на уровне ноль пять отказов…

– Но тебе все равно придется представиться, я, имея такую возможность в твоем лице рядом, теперь не буду никого спасать бесплатно…

– А раньше спасал?

– А что оставалось делать? Спрятаться от призвания? В моем случае – точно не вариант!

Серафима задумалась. Она понимала, что нашла стопроцентно родственную душу. Она бы тоже теперь, окажись в такой ситуации, как Викентий, не смогла бы жить, не спасая этих несчастных…

– Предупреди хоть, кто там.. Я в таком состоянии не способна на диагностику…

– Вон те два парня… Видишь, около бара стоят молча?

Впереди, около одинокого столика напротив спрятавшего все свои завлекательные атрибуты кафе, стояли два молодых человека.

– Голубчики что ли? – уточнила Серафима.

– Они самые!

– И что они?

– Сейчас узнаем. Знакомишься с правым. Левый – его подружка.

Стараясь собрать все оставшиеся силы в точку соприкосновения с ситуацией отчаянья, когда возможны любые проявления нестабильности человеческой психики, Серафима сосредоточилась на предстоящем, пытаясь просчитать свои и Викентия действия.

– Здравствуйте! Меня зовут Серафима, – Серафима без обиняков протянула руку клиенту.

Обалдев от такой бесцеремонности, клиент ответил рукопожатием и представился:

– Антон.

И в тот же момент Викентий ударил в челюсть его друга.

Парень взвыл и получил второй удар под дых.

Редкие прохожие спешно переходили на другую сторону, чтобы не вмешиваться. Несколько сидящих в кафе испуганно уставились в окно.

Скрючившегося и почти падающего несчастного Викентий следующим ударом по ногам опрокинул на асфальт.

Антон в шоке с выпученными глазами продолжал держать руку Серафимы. Опомнившись, с силой отбросил руку, оттолкнув Серафиму, и набросился со спины на Викентия.

Крепко держа за руки повисшего у него на спине Антона, Викентий нанес удар ногой по упавшему и произнес, обращаясь к клиенту:

– Тебе ведь плевать на него! Плевать, что с ним будет, когда тебя не станет! Плевать, кто его будет бить, иметь и как! Плевать, что он не выдержит того, что тебя нет рядом, и сиганет с моста. Так зачем его беречь? Пускай уходит первым. Я его сейчас добью, а ты можешь идти колоть себе ту овердозу, что у тебя в кармане! Будешь счастлив, что вы ушли вместе!

Антон обмяк, Викентий опустил клиента на землю и разжал руки!

– Что случилось? – Серафима подошла к Антону и, обняв за плечи, заглянула в глаза.

Тело Антона ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.

Через секунду слезы полились из глаз, и Антон затрясся, пытаясь сдержать рыдания. Серафима обняла парня, и он уткнулся ей в плечо, не имея сил остановить свой плач и вырывающуюся из груди боль.

Викентий поднял побитого парня и, пытаясь успокоить, усадил на стул около кафешного столика.

– Видишь ли, твой друг решил уйти из жизни, – объясняя свое поведение, пытался оправдать себя в глазах пострадавшего Викентий. – Ему без шоковой терапии было не выжить! Прости, твое избиение было тем триггером, который позволил ему одуматься.

– Теперь всё позади? – размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.

– Теперь – да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.

– Ты бы убил меня? – вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…

– Возможно, – спокойно отреагировал Викентий. – Никто не знает…

– Ты серьезно? – взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.

– Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы все еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.

– И чтобы спасти меня, ты готов был сесть за убийство? – через большую паузу после речи Викентия спросил удивленно Антон.

– Душа человеческая слишком много значит для Вселенной. Я бы получил за тебя свою награду… А местная тюрьма – хоть и страшное место, но ты ж и сам знаешь, что она не всех закрывает…

– Что случилось? – повторила вопрос Серафима, присаживаясь на четвертый стул.

– Я устал жить в постоянной травле. Вы же знаете, что таких, как мы, зачастую за версту видно! Нас же не считают за людей. Мы – второсортные. Нас можно оскорблять, унижать, издеваться. Где бы мы ни были…

– Всегда есть варианты… – тихо прокомментировала Серафима, понимая, что клиент отказался от своего намерения, но не зная, чем может помочь и вправе ли давать советы.

– Сматываемся, ребят! В кафе вызвали ментов, – скороговоркой проговорил Викентий.

Пока Антон говорил, он успел вызвать такси, которое остановилось в эту минуту прямо напротив сидящих за одиноким осенним кафешным столиком.

Все четверо запрыгнули в машину…

***

– Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию? – спросил Викентий Серафиму уже в своей квартире, разливая вино по бокалам. Похмелиться хотелось обоим. – Кстати, ты собираешься вернуть Глафиру? Или зарегистрируешь новое имя? Мне Серафима больше нравится!

– А мне больше нравится Глаша, чем Фима… – отозвалась Серафима.

– Согласен, – сделав глоток вина, с удовольствием закрыл глаза Викентий.

– Ты веришь, что у таких, как мы, может быть пенсия? – поинтересовалась гостья.

– Ну, у меня точно нет, – усмехнулся Викентий и добавил: – но ты ведь… – и осекся…

– Женщина? – ухмыльнулась Серафима. – Мы чем-то существенно отличаемся? Да, мне сейчас не хватает опыта, и 10 лет на минималках сказываются, но я быстро учусь и схватываю на лету, я быстро догоню тебя…

– Отпуск? – расставляя по полочкам какие-то свои вопросы в голове, спросил Викентий.

– Никогда не беру, – улыбнулась Серафима.

– Ты мне нравишься все больше и больше… – подытожил Викентий и спросил снова: – Старая личность?

– Стерта, – отвечая на блиц-опрос напарника, Серафима понимала, к чему он все это спрашивает, и не уходила в подробности.

– Реальная одиночка? Без уязвимых отношений? Ничем не зацепить? Нечем шантажировать?

Серафима развела руками.

– Всегда мечтал о такой! – широко улыбнулся Викентий и с удовольствием допил вино в бокале, налив себе еще.

– Теперь ты! – обозначила Серафима свое намерение узнать интересующие ее вопросы. – Почему не стал восстанавливать имя?

– Это реально было равносильно смерти Викентия. Я, то есть он, он не заметил, он проглядел, не доглядел, он стал недоделком, от него не было уже никакой пользы. Его надо было менять! Менять на такого же не было смысла. Я заменил его на более совершенную модель.

– Как это? – удивилась, улыбаясь, Фима. – Что ты имеешь в виду?

– Как работает Скорая? – откликнулся на такой интерес Викентий. – Она фиксирует намерения, приставляет человека, который следит за клиентом и в нужный момент приходит на помощь. Или фиксирует и следит за клиентом сама, а в нужный момент ищет того, кто рядом, и передает клиента. Но скольких не успевают спасти, потому что работник Скорой тупо не успевает добраться?