Вместо того, чтобы изо всех сил пытаться восстановить кровообращение, он закрылся от холода, который больше не был той пыткой, которая его разбудила, и попытался погрузиться в воспоминания. Некоторое время темнота этого пруда была такой же полной, как и во время его пробуждения, но затем в поле зрения всплыли образы. Холм, воздушные ужасы, атака Возвышенного. Словно усиливая его воспоминания, затылок у него пульсировал; коготь огромной птицы лишил его сознания. Он не был убит; он был заключенным. Но другие! Многие из них были убиты. Все они? Кто-нибудь выжил?

Возможно, его онемение было вызвано слишком тугими путами. Он попытался пошевелить ногами, но не смог и не смог согнуть руки. Почему его не убили? Атака была жестокой, и другие Избавители были безжалостно уничтожены. Неужели его спас какой-то странный удар? На вопросы ответить не удалось. Кто были нападавшие? Кому они служили? Они были земляными, но не принадлежали к народу Игромма.

Свет улучшился. Большему это его не научило. Он был в огромной камере один. И стены слушались его.

Он снова попытался пошевелить ногами, и на этот раз ему удалось. С огромным усилием он двинул левой рукой. Его не связали, а просто растянули на плите. Неужели они оставили его умирать? Под землей. Но если бы они хотели его смерти, они бы вонзили в него свои пики, чтобы убедиться в этом. Но было глупо упорствовать в том, на что нет ответа. Он сосредоточился на движении. Онемение, как и при первоначальной простуде, отступило, и, похоже, пострадала только правая рука. Левой он оперся на локоть, поворачивая шею, чтобы снять с нее напряжение.

Посмотрев вниз во мраке, он увидел свою правую руку. Он принял сидячее положение и покачал головой. Медленно он протянул левую руку, осторожно и нерешительно ощупывая пальцы.

Его рука заканчивалась в локте.

Смертельная сталь была удалена. Теперь он мог пошевелить верхней частью правой руки и увидел, что это правда: стальная рука исчезла. Остальная часть его руки была обернута мягким материалом, по крайней мере, он так думал, и когда он прикоснулся к ней, то обнаружил, что это что-то вроде листа. Некоторое время он сидел, ошеломленный, не в силах понять, что с ним происходит. Но когда он подумал об этом, истина обрушилась на него. Они поставили меня в пример! Правитель Избавителей, лишенный своей власти. Он чуть не рассмеялся над этим, вспомнив тот день в разрушенном городе Кирене, когда он велел Бранногу отрубить ему руку. Бранног отказался, сказав ему, что он должен носить его как знак позора, что он и сделал. Однако, как ни странно, его удаление не принесло никакого облегчения. Вместо этого это стало шоком, поразившим его сейчас, и он почувствовал возмущение, ужас, точно так же, как когда он впервые получил смертоносную сталь. Ему угрожало своего рода безумие, но он сопротивлялся ему. Он не должен позволять горю одолеть его; он не смеет уступить дорогу, не здесь, где бы это ни было.

Теперь, когда он мог двигаться, он осторожно спустил ноги с плиты и попытался встать. Он был очень слаб, почти терял равновесие и вытягивал руки, чтобы устоять. Теперь его потеря стала еще более очевидной, поскольку он повалился вперед, ожидая, что ему удастся дотянуться до поддержки рукой, которая была там лишь частично. В голове у него зазвенело. В гневе он поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Он все еще был один, и не было никаких признаков двери. Ему казалось, что его вот-вот затошнит, но он сидел на плите, пока головокружение не прошло. В воздухе разносился странный музыкальный звук, и он не мог быть уверен, исходил ли он из его окружения или внутри него самого.

Ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ходьбе, поскольку переживания в этом месте ослабили его и дезориентировали. Наконец он дотянулся до стены. Он исследовал ее длину, удивляясь, насколько она теплая, как плоть. Не было ничего, что указывало бы на то, где могла быть дверь, и он догадался, что обошел круглые стены, если только головокружение не ввело его в заблуждение. Нет, сказал он себе, это овал, и он запечатан.

Эти усилия истощили его. Он рухнул вниз, побеждённый упрямством стены. У него не было другого выбора, кроме как ждать своих мучителей.

Он почти спал, когда они пришли. Он не услышал ни скольжения камня, ни шагов ног, но открыл глаза и обнаружил, что смотрит вверх на число или фигуры в мантиях. Они были созданы Землей, подумал он, но были почти такого же роста, как человек. Лишь несколько характерных черт лица выдавали их такими, какие они есть. Он мечтательно смотрел на них, не в силах подняться. Теперь меня мог бы взять ребенок», — подумал он.

Саймон Уоргаллоу, — сказал один из эзотериков. Он поклонился, но не в насмешке.

Ты сделал это со мной? — сказал он, хотя это прозвучало как карканье.

Высочайший пожелал этого.

Лица, изучавшие его, были ничего не выражающими. Конечно, в глазах не было ни жалости, ни раскаяния в своей жестокости. Уоргаллоу заставил себя подняться на ноги, прижимая одну руку к стене для поддержки. Его имя мне ничего не говорит.

Он — Голос Омары.

Это было сказано просто, как будто слова могли объяснить все, но Уоргаллоу нахмурился.

К нему обратился другой Эзотерик. Он говорит от имени всех детей Омары.

Уоргаллоу кивнул, почти изнуренный. Сотворенный Землей.

Те, кто не созданы Землей, на самом деле не принадлежат Омаре.

Это еще одна ирония», — подумал Уоргаллоу. Он видел, как Юкор Эпта, администратор Золотого острова, пытался разрушить эту империю во имя своих братьев по Крови, истинных наследников Омары, как он их называл. Должно быть, в этом месте произойдет еще одна вспышка той же нелепой одержимости. Но его улыбка была холодной: опасности было слишком много. Так где это? он хмыкнул.

Гора Безвременье.

Он этого не помнил. Это на востоке или на западе?

Независимо от того, были ли эти люди его похитителями или нет, они, похоже, были готовы ответить на его вопросы. Убрав смертоносную сталь, они, казалось, сделали с ним все, что хотели, хотя надежда на это казалась тщетной.

Далеко к юго-востоку от Ксеннидхума был его ответ.

Он кивнул. Отдаленные горные хребты. Он знал о них. Идеальный оплот для расы чудаков. Но он понял, что должен отдать им должное, поскольку они приложили большие усилия, чтобы поймать его в ловушку. И их войска были хорошо организованы. Опасный. Какая у них была армия?

Скажи мне, а что насчет моих людей? — сказал он, хотя и не мог скрыть на лице беспокойства и страха, что они все погибли в бою.

Они все мертвы», — был резкий ответ, произнесенный без намека на эмоции.

Он медленно кивнул, его отвращение нарастало. Это было рассчитано. Это не просто случайное нападение. Ему предстояли еще пытки, это было несомненно. А что насчет меня? Он думал о своих союзниках на западе и о сгущающихся тучах войны за их пределами. Он их катастрофически подвел. Оттемар будет зависеть от помощи с востока, и если Варгаллоу не возглавит Освободителей, они могут отказаться от поддержки Императора. Эйррон знал его желания, но что бы он делал без Варгаллоу? Многие Освободители считали, что они достаточно пережили войну, не отправляясь далеко на запад в поисках новой.