— Привет, Лола!
— Чертовски рады тебя видеть!
— Как добралась?
— Тебя уже поили жабьим пивом?
— Хочешь кофе?
— Давай, усаживайся, хватит тормозить! Лола шлепнулась в эргономичное кресло на колесиках, успев за несколько секунд слегка обалдеть от эмоционального напора и обнимашек.
— Уф, девчонки! Для начала мне надо заново адаптироваться к вашим манерам.
— Ясно! – сказала Кветка, пихнув ей в руку большую чашку кофе.
— Сейчас адаптируешься! – добавила Ленка, плеснув чего-то в эту чашку.
— Надеюсь, это не какой-нибудь раствор экстази? – насторожилась журналистка.
— Нет, ничего такого, просто бехеровка.
Но все-таки, Лола на всякий случай принюхалась. Да, действительно, по характерному аромату распознавался травяной ликер, изобретенный в Карловых Варах незадолго до Наполеоновских войн, и с тех пор не теряющий популярности. Она сделала глоток, ее взгляд снова поймал размножающиеся руки големов, она снова «залипла», и Ленка, заметив это, сообщила:
— Вот, Франтишек и Кветка придумали каннибалить сломанных и бракованных големов предыдущих серий, а я, как настоящий друг, поспешила на помощь. Тем более, что тут вообще прикольно. Купание в пруду с лягушками и соседские парни тоже ничего себе.
— Каннибалить? – переспросила Лола, зацепившись за начало фразы.
— Такой термин, — пояснила Кветка, — творить условно-новые изделия из еще пригодных деталей от старых. Ты лучше отвернись, эта сцена гипнотизирует с непривычки.
Лола последовала этому совету, отпила еще кофе с бехеровкой и произнесла:
— Между прочим, хорошая завязка разговора для подкаста. Можно, я включу запись?
— Включай, — согласилась Кветка, переглянувшись с Ленкой, — а какая завязка?
— Реакция людей на големов, големофобия, и теория джамблей, — пояснила Лола, ткнув кнопку на репортерском гаджете.
— А что, у кого-то есть теория джамблей? — удивленно-скептически спросила Ленка.
— Не то, что научная теория… — Лола пальцем в воздухе нарисовала нолик, — …А скорее философское предположение, которое много где опубликовано, и людей это цепляет.
— Философское? — Ленка произнесла это таким тоном, будто речь шла об экстремальной форме деградации человеческих существ, — И что там, в этом предположении?
— Там ключевой тезис о неизбежной развилке, на которой любой разумный вид должен выбрать: жизнь или технология. Джамбли выбрали второе и потеряли первое.
— Откуда взято, что джамбли что-то потеряли? — осведомилась Кветка.
— Так говорят многие ученые, включая наших общих знакомых, — ответила Лола, — вот, к примеру, Аслауг Хоген, или Филипп Уэллвуд, или…
Кветка довольно резко перебила:
— Стоп! Аслауг говорила иначе! Она говорила, что джамбли… В смысле, раз мы тут под запись объясняем — индивиды сверхцивилизации хотя бы 1-го типа по Кардашеву… Не скованы рамками исходной биологии своего тела. Они могут модифицировать себя или строить себе подобных, как мы строим роботов, или и то и другое. При чем тут потери?
— Попробую объяснить, как я поняла… — Лола сделала паузу, чтобы сосредоточиться на воспоминаниях об аргументации, — …Если джамбли строят себе подобных роботов, это значит, что они эквивалентны роботам, а ведь роботы, как известно, функциональны, в отличие от людей, или вообще от любых разумных существ.
— Роботы функциональны в каком смысле? – спросила Ленка.
— В смысле, они сделаны для чего-то конкретного. А люди появились сами по себе. Это значит: люди не ограничены в своих целях, проявлениях, мыслях, эмоциях… Во всем!
Лола изобразить руками этакую всеобщность. Ленка скептически хмыкнула.
— Да ладно! Люди появились вовсе не сами по себе! Люди — продукт эволюции фауны и, соответственно, люди возникли функционально. Их функция была, как функция любой другой фауны: родиться вырасти и размножиться, пока кто-нибудь их не прихлопнул. И только при развитии технологий люди смогли заниматься чем-то более интересным.
— Но, — возразила Лола, — эволюция ведь не предписывала что-то конкретное. Эволюция только задала правила игры, а не способ, как выиграть.
— Это ясно, — вмешалась Кветка, — но речь о том, что наш разум, вместе со способностью ставить цели, и что-то проявлять в мыслях или эмоциях, появился как функциональный инструмент. Лишь инструмент чтобы выиграть. Отсюда у разума такой набор свойств и ограничений. Может, еще несколько побочных эффектов типа способности петь хором.
— Я не поняла насчет ограничений инструмента.
— Сейчас поймешь. Сначала представь себе мысленно пятимерный гиперкуб, а затем его косые сечения четырехмерной гиперповерхностью, все варианты. Можешь?
— Если бы я знала, что такое пятимерный гиперкуб…
— Это несложно, — снова подключилась Ленка, взяла блокнот, лежащий на столе, и стала делать карандашные наброски с комментариями…
…Кветка хлопнула ее по спине, бросила короткую фразу на чешском (кажется, отчасти сленговую) и двинулась к столу с роботизированными руками на штативе. Там успели исчерпаться детали и, видимо, требовалось что-то сделать в связи с этим. Лола не стала отвлекаться в ту сторону, а старалась вникать в иллюстрированное объяснение Ленки…
…В некоторой степени у нее даже получилось. Лола поняла суть гипергеометрической тестовой задачи. И она поняла, что не сможет представить себе решение, скорее просто перегреет свой мозг, сплющит в лепешку и уронит в шоковый ступор. В общем, гордый тезис о неограниченности человеческого разума сменился заготовками более скромных тезисов: между дебильной макакой и тупой овцой. Но Ленка вовремя пресекла падение собеседницы в яму депрессивной самооценки.
— Эй, расслабься! Это был хорошо известный пороговый тест. Теоретически, это предел способности человеческого мозга к моделированию. Практически, я не слышала, чтобы человек решил такой тест без подглядывания в компьютерную квази-развертку. А если усложнить тест хоть капельку, то у человека уже вообще не будет шансов.
— ОК, — Лола вздохнула, — ты избавила меня от иллюзий, и я осознала, что наш хваленый разум не очень-то превзошел валаамову ослицу. И что теперь?
— Да ладно! — Ленка лучезарно улыбнулась, — Наш разум не так плох для слаборазвитых обитателей задворков Галактики. Его можно модифицировать технологиями. Хотя, для начала важнее модифицировать тело. Оно слишком говенное даже для задворков. Ведь биологическая эволюция, о которой ты с таким пафосом говорила — слепая штука. Итог: очередной провальный род тропических обезьян, из которого не вымер лишь один вид, благодаря мутации, раздувшей аналитическую часть мозга… Уточню: пока не вымер.
— Я не поняла насчет вымирания, — призналась Лола.
— Это несложно и есть в любой книжке про эволюцию. Весь род хомо вымер, а наш вид трижды оказывался на грани вымирания. Говенная конструкция, провальный проект, и четвертый раз закроет его, если технологии не изменят расклад. Философы с их идеями заморозки технологий ради гармонии, просто не знают, как устроен реальный мир.
Лола Ву экспрессивно похлопала ладонями по столу.
— Этот аргумент понятен. Да, угрозы астероидов и супервулканов реальны, и требуется технологическая защита. Но надо ли заходить слишком далеко, и рисковать, что наши собственные технологии станут угрозой?
— Что, опять философская чепуха о превращении в бесчувственных роботов?
— Ленка, ты ведь в курсе, что это опасения огромного числа людей. В июле на площадке Infernollam в Портофино был brain-battle и три интернет-референдума.
— Подожди, Лола, ты говорила про референдум-конкурс глобальных 100-летних планов.
— Да, я говорила, что ты и Кветка, точнее ваш план, внезапно получил большинство. Мы обсудим это на следующем шаге. А сейчас про два других референдума. Первый о том, готово ли человечество к сверхтехнологиям. Второй — создают ли генная модификация людей и развитие роботов экзистенциальный риск для человечества. На первый вопрос большинство ответили, что готово, но на второй вопрос голоса поделились пополам. И проблема смешивания разумных существ с роботами оказывается PR-актуальной.
