Альберт дернулся, повернул меня лицом к себе. Сжал ладонями мое лицо.

— Я желал тебя. Я хотел все исправить. Я готов вымаливать у тебя прощение. Скажи чего еще ты хочешь? — хрипло и нервно спросил супруг, и я прикрыв горящие от слез глаза произнесла с надрывом:

— Чтобы тебе было так же больно как и мне…

Альберт разжал руки, и я отшатнулась от него в сторону. Схватила в руки разделочную доску, чтобы просто занять их чем-то.

Отвернулась к раковине, и в тишине прозвучали горькие слова мужа:

— А ты думаешь мне доставляло удовольствие то, что я тебе говорил? Ты думаешь мне не было больно смотреть на то, как ты ломаешься, теряешься? Ты думаешь мне нравилось делать тебе больно? — спросил муж, вставая позади меня и обнимая со спины. Руки оплели меня, притянули, чтобы я не смогла дёрнуться.

— Мне кажется ты просто надеялся, что я забьюсь в угол и буду молча смотреть как ты топчешься по осколкам нашей жизни… — произнесла я и положила ладони на руки супруга, чтобы разжать их и вырваться из объятий, которые проходились по мне как наждак, словно вся кожа горела от этого.

Альберт наоборот только сильнее прижал меня к себе. Почти выбил весь воздух из лёгких. Так, чтобы я своей спиной ощущала, как судорожно дрожала и долила ходуном его грудь.

— Я не отступлюсь… — сказал мне на ухо муж и прошелся губами по шее.

— Посмотрим, что ты скажешь на заседании… — заметила я и все же вырвалась из рук. Дернулась в сторону и, бросив все как есть, пошла в спальню к сыну.

Через полчаса дверь за мужем закрылась.

Глава 39

Он ушёл. И я снова плакала ночью. Заходилась горячими слезами, но безмолвно и тихо, потому что осталась с ночёвкой у Макса. Сын вертелся во сне и постоянно вздрагивал. Он, видимо, ощущал мое состояние, поэтому тоже реагировал нервно. А утром мне все же пришлось придумывать ответы на бесхитростные вопросы сына:

— Мама, а папа где? — спросил Максим за завтраком, потому что привык показывать Альберту новые игрушки из киндера или просить на вечер какую-нибудь новую машинку.

— Понимаешь, милый, — медленно начала я, аккуратно переворачивая на сковороде яичный блинчик. — Папа сейчас очень много работает и видеться вы будете по вечерам, потому что остальное время он сильно занят…

Я старалась и не врать и не говорить правды, но от факта, что Альберт сбросил на меня разговор с сыном, у меня внутри все кипело и бурлило злостью. Но Максим смиренно кивнул и, дотянувшись до стакана с молоком, залил им все хлопушки в тарелке.

В садик мы начали ходить недавно, поэтому нормального графика у нас не было и в любой момент мне могла позвонить няня и попросить забрать сына. Поскольку теперь я выходила на работу, то руку на пульсе держала моя мама на всякий случай. Она тоже работала, но из дома и была более свободна в передвижениях.

Альберт написал с вопросом во сколько Макс заканчивает, и я ответила, что около четырех. И самое смешное, что до этого сын постоянно не выдерживал полный день, но сегодня порадовал. Альберт отписался в начале пятого, что забрал сына из садика и они поехали домой. Наверно надо было как-то устаканить с мужем график дежурств или что-то около того, но пока что у меня сил на это не было.

Вообще общаться с мужем не было сил.

Альберт говорил правильные вещи, которые толкали меня поверить ему, но я слишком обожглась, чтобы бездумно довериться этому человеку. Теперь мне не восемнадцать лет. И мне надо было время пережить это.

Мимо меня пролетела Надя, и я вскинула бровь.

— Не думала, что ты сегодня настолько рано домой, — сказала я с удивлением.

— А я еще не домой, — кокетливо повела округлым плечиком Надежда, и я, отложив журнал записи, прошла за коллегой и закрыла дверь кабинета. Надя развернулась ко мне и заговорщицки произнесла: — Я Костю позвала на ужин…

У меня брови вскинулись вверх и я приоткрыла нелепо рот. Потом нашла в себе силы и уточнила:

— А ты в курсе, что он женат? — я как женщина испытавшая ментальную измену относилась к таким вещам очень остро, поэтому и указала на косяк в плане Нади.

— Ну еще неизвестно, что там за жена, если он согласился поужинать и вообще как я поняла из мельком оброненных фраз за последние несколько дней, у них все очень сложно… — Надя поправила волосы и отвернулась от зеркала.

— Это по каким обрывкам ты поняла? — с сарказмом уточнила я, вовсе не желая влезать в образ мирового судьи и даже тот факт, что Настя мне не нравилась не брала в расчёт, просто это было неправильно.

— Вчера виделись на обеде. Я снова кое-что не поняла в бумагах. Представляешь, они оплачивают оказывается только проживание, а все остальное, на дорогу, на питание надо мне, а у меня и счета ведь нет и вот встречались. И короче в разговоре было такое, что Костя грубо сказал жене, чтобы вещи все свои увозила. Что-то мне кажется там все не так уж гладко…

Я глубокомысленно кивнула и заметила:

— Ну ты уж точно проверь, — просто не хотелось, чтобы Надя ждала чего-то возвышенного и вообще…

И вообще, когда я вернулась домой Альберт ходил в спортивных штанах и без рубашки по залу, а Макс сидел на полу и раскрашивал машинки.

— Мамаля… — промурлыкал сын и подскочил на ноги. Альберт только кивнул мне и снова уткнулся носом с телефон. Я затискала Макса и сразу бегом отправилась переодеваться. После зашла в кухню, чтобы приготовить ужин, и Альберт окрикнул:

— Лер, не парься, я там филе форели пожарил уже. И салат сделал.

Я удивлённо вскинула брови и уточнила:

— Не примазывайся к ресторанам доставки. Не приписывай себе все их заслуги.

Муж поднял на меня глаза с таким возмущением, что мне даже стало стыдно, но потом я вспомнила, что мы так-то разводимся и плюнула на стыд.

А когда открыла холодильник поняла, что Альберт не соврал…

— Ты с нами? — тихо спросила я, когда Макс вышел мыть руки. Альберт задумчиво посмотрел на меня, развернулся в сторону коридора, словно решаясь, и я, психанув ляпнула:

— Ой все, ты как обычно сидишь на короткой стороне стола!

Ужин проходил под щебет Макса, который с таким упоением рассказывал о том, как они с папой провели день, что меня зависть съедала. Про наше с ним время он никогда не говорил так воодушевленно. Но потом глядя на усталое лицо мужа мне становилось приятнее и я вполне искренне радовалась тому, что Альберт проводил время с сыном.

— Я пойду Макса искупаю, быстро сказал Альберт после ужина и я кивнула. Сама стала убирать со стола и кусать от негодования губы. А вот что мешало быть таким участливым раньше? Нет, он же только приходил домой и сидел в кабинете или отдыхал. Он же то работал, то где-то пропадал. И ни разу не проявил столько внимания к сыну как сейчас.

Я покачала головой.

Все начинается цениться, когда уже потеряно.

Глупо и бездарно просрано.

Я вытащила стеклянные контейнеры для завтраков и сделала быстро набор из овсянки и фруктов в каждый, чтобы только залить кипятком. Вытащила замороженные круассаны и запустила их в духовку. Как раз к завтраку будут.

Альберт освободился через полчаса и признался:

— У нас очень скользкая плитка в ванной, — сказал муж, потирая ушибленный бок. — Не знаю как ты с этим жила столько времени.

Я пожала плечами и поставила в холодильник три контейнера, запоздало сообразив, что третий был лишним.

— Ты же в студию заехал? — спросила я осторожно.

— Предположим… — сказал Альберт, присев на высокий стул и сложив руки на столешнице.

— Тебе какие-то бытовые вещи надо забрать? — я не знала была ли обстановка в той квартире, поэтому и уточняла. Я вообще студию видела в финальной стадии ремонта еще без мебели даже. Но Альберт покачал головой. — А как мы все будем делить?

Альберт тяжело вздохнул и склонил голову к плечу заметил тихо:

— Я все же надеюсь, что до этого не дойдёт…

Я покачала головой и развернулась к раковине, вытирая ее досуха и убирая моющие средства в нижний ящик.