Свет за дверью мигнул, вероятно, вызванный движением, и осветил грязную, захламленную ванную комнату. Как и в любой ванной, которую она видела в этом городе, в ней было несколько странных и незнакомых приспособлений. Она не тратила времени на попытки представить инопланетную анатомию, для которой они были предназначены.

Абелла оглянулась через плечо. Тентил поднялся и теперь молча смотрел на нее. Его волосы были слегка взъерошены, глаза прикрыты, а форма члена выделялась сквозь брюки. Она судорожно сглотнула. Даже шрамы на его щеках только усиливали сексуальность, добавляя порочный, дразнящий штрих к внешности.

— Эта дверь закрывается? — спросила она.

Он одновременно пожал плечами и покачал головой, повернув ладони вверх.

— От тебя никакой помощи, — пробормотала она, поворачиваясь обратно к ванной. Она вошла внутрь, сморщив нос и пробираясь на цыпочках через беспорядок, к счастью, на ней все еще были ботинки.

В дальнем углу она обнаружила нечто похожее на унитаз — выступающую из стены овальную чашу без бачка. Не будь оно расположено так низко, она могла бы принять его за вторую раковину с отсутствующим краном. Наклонившись вперед, она заглянула в чашу, готовясь к открытию какого-то нового, гротескного ужаса.

Удивительно, но чаша была пуста и странно чиста, особенно по сравнению с окружающей обстановкой.

Абелла повернулась спиной к чаше и встала перед ней.

— Тебе лучше не подглядывать!

К своему изумлению, она услышала, как мягкие шаги Тентила удаляются от двери. А она никогда не слышала его шаги.

Щеки вспыхнули.

— О, Боже мой.

Четыре года без роскоши уединения должны были убить всякую скромность или стыд, которыми Абелла когда-то обладала — ее постоянно мыли и одевали слуги, чтобы соответствовать стандартам Каллиона, и всегда раздевали догола перед охраной Каллиона, когда она подвергалась дисциплинарному взысканию. Нагота стала обычным состоянием бытия. Внешне она сохраняла достоинство и гордость, но теперь, когда она подумала об этом, то поняла, что в глубине души всегда стыдилась. Всегда чувствовала себя оскорбленной.

С Тентилом… было по-другому. Она не чувствовала стыда, по крайней мере, не так, как раньше. Часть ее хотела, чтобы он увидел ее, хотела, чтобы он смотрел на ее тело, впитывал формы, как будто он только что пересек пустыню, а она была прохладным, освежающим ручьем.

Она не отрывала взгляда от входа в ванную, когда стягивала штаны и осторожно садилась. Облегчение было сильным и мгновенным.

Через несколько секунд после того, как она закончила, унитаз покраснел. Абелла вздрогнула, звук был негромким, но неожиданным. Автоматическая промывка была старой технологией даже на Земле, но не казалось, что что-либо работает в этом месте.

Она повернулась, чтобы посмотреть через плечо, но не смогла найти никаких переключателей или датчиков, как и ничего, чем можно было бы подмыться.

Как раз в тот момент, когда она собиралась встать, струя холодной воды ударила в промежность.

Она вскрикнула, спрыгнула с чаши и повернулась к ней лицом. Вода продолжала брызгать с переднего края еще секунду, прежде чем перестала.

Фигура Тентила появилась в дверном проеме на краю поля зрения.

Глаза Абеллы расширились, и она быстро опустила руки, чтобы прикрыться.

— Я в порядке!

Она съежилась, увидев, как вода стекает по ногам.

Его тень задержалась на мгновение, как будто он раздумывал, входить ли ему, прежде чем отступить.

— Чертова тварь выстрелила мне в промежность, — сказала она, свирепо глядя на унитаз и натягивая штаны.

Она подошла к раковине и посмотрела на себя в мутное, треснувшее зеркало. Волосы в беспорядке, глаза покраснели от усталости и слез, и она похудела. Подняв руку, она коснулась слегка впалой щеки и нахмурилась.

Она так сильно беспокоилась о весе дома, всегда стараясь сбросить несколько лишних фунтов, которые каким-то образом сделали бы ее непригодной по сравнению с другими танцовщицами. Сейчас она бы убила за двойной чизбургер с сыром и кетчупом, картошку фри и гигантский шоколадно-молочный коктейль.

Тентилу, похоже, нравится ее фигура.

Абелла почувствовала, что краснеет. Она посмотрела на дверь, его нигде не было видно.

Что мне делать?

Его притязания на нее ничем не отличались от Каллиона, и все же… что-то в том как Тентил сказал «моя» было совершенно непохоже на то, как ее бывший хозяин утверждал свое право собственности. Заявление Тентила означало нечто большее. Казалось, он рассматривал ее не как вещь, которой можно владеть, не как домашнее животное, а скорее как…

Ну, я не знаю, кем он меня видит.

Она знала, что каждый раз, когда он говорил, что она принадлежит ему, это производило странное впечатление, заставляло ощущать то, чего она никогда раньше не чувствовала. Она должна была обижаться за то, что он удерживает ее, но вместо этого она почувствовала себя похотливой, и это напугало до чертиков.

Она была готова рискнуть всем, отважиться на путешествие по незнакомому городу, полному инопланетных существ, с одним шансом на миллиард, что она доберется до посольства людей, и они отправят ее домой. После четырех лет рабства у Каллиона она отказывалась прожить еще один день как чья-то собственность. Лучше смерть.

Что бы Тентил ни заставлял ее чувствовать, она не могла принять его притязания. Не могла рассматривать свою похоть как нечто большее, чем биологическую реакцию изголодавшегося по сексу тела.

Абелла искренне верила, что он не хотел причинить ей вреда, по крайней мере, физического. Но он удерживал ее против воли и отказался привести к людям, которые помогли бы вернуться домой. Ее предыдущий вопрос повторился в голове — почему я?

Почему он прошел через все это ради нее? Желание трахнуть ее было единственной очевидной мотивацией, но это казалось слишком мелким. Для него было бы гораздо проще, гораздо разумнее отправиться в один из многочисленных городских борделей с пригоршней кредитов, чтобы заняться сексом с женщинами гораздо более опытными и экзотическими, чем Абелла.

Мысль о нем с другими женщинами вызвала укол ревности в груди. Ну и что, что часть ее тоже хотела его? Она не могла позволить этому затуманить рассудок. Она не могла позволить этому сделать ее доступной.

Нравилось ей это или нет, Тентил был всем, что у нее было в этом городе, и он уже несколько раз доказывал, что готов сражаться за нее. Каллион годами таскал ее за собой, когда встречался с некоторыми из самых пугающих существ, которых она когда-либо видела, и она не сомневалась, что Тентил был опаснее их всех.

Тентил прислонился к дверному проему, его лоб нахмурился с выражением, которое, как она могла только догадываться, было беспокойством, когда серебристые глаза остановились на ней.

— Я в порядке, — повторила она. Она повернулась обратно к раковине и нажала кнопку рядом с краном. Из носика полилась вода. Вода закружилась в чаше, смывая грязь.

Опустив руки под воду, она пару раз ополоснула лицо, смыла пот и грязь с прошлого дня и, насколько могла, почистила зубы пальцем. Когда она выпрямилась, то мокрыми пальцами расчесала волосы, распутывая узлы и колтуны.

Вчера она была избалованным домашним животным — ее купали и ухаживали за ней, ей дарили подходящие танцовщице наряды, она жила в комнате, по меньшей мере в пять раз больше ее комнаты в общежитии колледжа, и она презирала все это. Теперь горячий душ казался вершиной роскоши.

Краем глаза она увидела, как Тентил повернулся и шагнул в сторону через узкий дверной проем.

— Что ты делаешь? — спросила она, не отводя взгляда от мутного зеркала.

Он остановился рядом и поднял руки. Она повернулась, рефлекторно отступив назад. Он мягко поймал ее запястья и отвел руки от волос. Абелла была слишком смущена, чтобы сопротивляться.

Тентил ослабил хватку, шагнул за спину и поднял руки к ее волосам, показав зловещие черные когти. Продолжая двигаться с поразительной осторожностью, он провел когтями по ее волосам, распутывая спутанные пряди, задевая кожу головы так легко, что прикосновение вызывало только удовольствие, а не боль. Ее глаза закрылись сами по себе, когда она поддалась успокаивающему ощущению ласк, расслабившись настолько, что покачивалась при каждом взмахе когтей.