Нелин брат пару лет назад комиссовался из армии с ненавистной ветеринарной службы и работал редактором в журнале по животноводству. Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке из-за вопросов о предстоящей женитьбе и невесту привести побоялся. Такое скопление народа ей не нравилось, кроме того, она была в положении, плоховато себя чувствовала и была постоянно раздражена. Дядя Рэм так увлекся разговором с большой Мариной, что не смог уделить племяннице время для любимой забавы и поиграть в «ехали мы ехали», но обида была забыта моментально – двоюродные дяди немногим старше, чем она сама, согласились на партию в нарды. Нарды Виктору в подарок сделали матросы, красиво оформили деревянную коробку и выточили на станке бронзовые и стальные цилиндрики.

Как всегда Серафимины румяные пирожки с мясом, капустой, зеленым луком и яйцом вызывали у пришедших мощное слюноотделение. Миски салатов, горячее, сладкие пироги с яблоками и с вареньем дожидались своего часа на хозяйственном столике у двери в комнату. Павел спрашивал, будут ли пельмени, Сима, краснея, шептала, что слепила для него и мужчин немного, штук сто – вон завернутая в ватник кастрюля в уголке! Короче, как всегда, в этой семье было шумно, весело и сытно, но временами все смолкали, глядя на Петра, когда он заходился в пронзительном кашле и выскакивал в смежную комнату. Сима про себя молилась, чтобы соседи с пониманием отнеслись к их незапланированному празднику, она загодя разнесла пирожки по комнатам с извинениями.

Все когда-нибудь кончается, особенно отпуск! Успели на шумный день рождения к комиссованному сослуживцу в Удельное, танцевали рок-н-ролл и ностальгический вальс «На сопках Маньчжурии». Успели отметить свадьбу Рэма и Ларисы небольшим кругом. Со стороны невесты была только подруга, так как ее отец погиб в лагерях, а мать отбывала свой «послелагерный» срок далеко за Уралом. Лара была очень красивой селфмейдвумен, как называла ее Неля, самостоятельной и жесткой, трудилась инженером по канализации и водоснабжению в научно-исследовательском институте. Со старших классов школы девушка жила одна, в коммуналке, закончила вечернее отделение строительного института, куда ее только и взяли, работала не покладая рук. Неля считала, что своим твердым характером Лариса поможет мягкому и, прости господи, слабохарактерному Рэму увереннее держаться в жизни, обеспечит ему надежную и счастливую семью.

Успели съездить к Баштаевым, перебравшимся в Москву гораздо раньше. Валька остался пока капитаном-лейтенантом, как и Виктор, и учился в академии, куда его направили благодаря отцовским связям. Будет теперь где-нибудь военным атташе, скорее всего на Востоке или в Арабии, к капиталистам едут более высокопоставленные дети. Друзья-дальневосточники так хорошо посидели, что москвичи всей семьей приехали на вокзал проводить «латышей» на поезд. Не успели, хотя сначала и мечтали, съездить в Ленинград – попросту не хватило денег, они таяли в отпуске «со страшной военно-морской скоростью». Очень звали к себе Сухаревы, Сашка обосновался в Гатчине, под Ленинградом, и скучал по «совгавнянским» друзьям. Ничего. Они теперь тоже европейцы, а здесь все расстояния были во много раз короче, чем «у нас на Востоке», так что все еще будет! И Питер, и Крым, и безусловно любимая Нелей Прибалтика.

Рига встретила приезжих пронзительно-холодным влажным ветром. Неля поежилась в своем зеленом зимнем пальто с коричневым воротником из мутона. Хорошо, что платок у нее шерстяной импортный веселенькой расцветки, из московской «комиссионки». Виктор был в черной форменной шинели и фуражке, теплая зимняя каракулевая шапка осталась в чемодане, белое шелковое кашне совсем не грело. Шапку, кстати, выписали ему на прощание, в Советской Гавани. По званию ему полагалась цигейка, но на эти мелочи внимания не обращали ни патрули, ни начальство, а друзья даже завидовали. «Краб» на ушанке украшен золотой тесьмой. Маринка шиковала в новых беленьких шубке и шапке из «Детского мира».

Пока осматривались на перроне, подбежал поеживающийся от ледяного ветра матрос, представился и взял чемоданы. Автомобиль типа «козел» с чёрными военными номерами ожидал на привокзальной площади. Жаль, конечно, что не «Победа», но рангом они еще не вышли, так что спасибо за машину вообще, могли бы ехать автобусом или искать такси. Города из наполовину замерзших окон было практически не видно, да и ехали они не через центр. Дорога занимала минут сорок, шла мимо аэропорта, облицованного коричневым гранитом. По Маринкиным понятиям он был гораздо более красивым, чем серые бетонные строения Совгавани и даже Москвы. Водитель сказал, что от аэропорта можно пешком дойти до Болдерая, но это займет около часа. Потом, когда Неля будет работать в авиаотряде, этот путь ей иногда придется проделывать именно пешком, когда автобусы еще или уже не ходят.

Их доставили не в сам Болдерай, а миновав его, через железный мост повезли в другой поселок, Усть-Двинск. Здесь и располагался дивизион ремонтирующихся подводных лодок, куда перевели Виктора, военно-морской штаб, остатки старинной крепости, какие-то еще развалины и много частных домиков. Рядом обосновался рыболовецкий колхоз. Все выглядело довольно облезлым, как будто кто-то смыл все цвета с картинки и оставил только серый, серо-белый и грязно-песочный. Даже снег был не ярким «как у нас на Востоке», а блеклым неясного оттенка. Это было похоже на любимые переводные картинки – такие плотные белые листочки, которые надо предварительно замочить в блюдце, потом полупрозрачной стороной положить на лист бумаги, прихлопнуть и аккуратно потереть пальцем. Через какое-то время начинал проявляться яркий рисунок, а стертые комочки следовало аккуратно собрать и выкинуть, страничку с картинкой подсушить.

Виктор объяснил, что дали жилье временно, до весны, до освобождения комнаты на той стороне речки Лиелупе, но есть и свои плюсы: на работу практически рядом, дивизион занимается ремонтом подводных лодок, выходы в море крайне редки, он почаще будет дома. Правда сказал с некоторой тоской, ему моря не хватало. Выход в плавание теперь, как правило, бывал технической проверкой готовности агрегата к настоящей службе. Ответственно, но неинтересно.

Домик был из серии «финских», рассчитан на две семьи с двумя входами с противоположных сторон. Эти домики принадлежали рыболовецкому колхозу и предоставлялись воинской части по какому-то договору. Половина дома, куда привели испуганных женщин Здановича, состояла из трех комнат и небольшой кухоньки за занавеской. Вода была проведена, отопление печное. Две комнаты заняты семьей мичмана с мальчиком шести лет, Колькой. В третьей, «их» комнате, впритык стояла инвентарная мебель: кровать, стол со стульями и шкаф; в кухне печь, две тумбочки и навесные полки. «Как же надоела эта облезлая мебель с овальными алюминиевыми номерками, прибитыми почему-то в самых видных местах. Как же хочется чего-то своего», – мелькнуло у Нели в голове. Соседка тоже не была довольна новыми постояльцами, она рассчитывала, что наконец-то они станут полноправными владельцами всей своей половины, а тут офицер с семьей приехал! Неля косилась на тонкие перегородки и разговаривала шепотом. И думала, что же делать, когда придет контейнер с остальными вещами, куда их девать…

Магазины, школа и баня были за мостом в Болдерае. Баня работала два дня в неделю как женская, а четыре как мужская. «Особенно неприятно ходить в баню через мост, – думала Неля, – задувает. Маришаня висит на руке тяжелым вагончиком, хотя уже здоровая девица, сумка со сменой белья и махровыми полотенцами оттягивает руку. Слава богу, мы тазов с собой не таскаем, их если только на голову, как в Африке».

Баня была большая и достаточно чистая, с вечно темной парилкой, где до рачьего ярко-розового оттенка согревались объемные женские тела. Полный любопытства ребенок забежал туда на минутку и с визгом выскочил. Ей нравилось новое слово «шайка», оно как будто прилетело из другого мира. У некоторых были собственные эмалированные тазы, а у отдельных дам даже с цветами на бортике. Но чужая красота не умаляла удовольствия от возможности самостоятельно взять оцинкованную шайку за две ручки и, напрягая голый живот, притащить ее с горячей водой на тот край каменной скамейки, который удалось занять. Краны набора воды мощные, кипяток бил сильной струей, горячие брызги заставляли уворачиваться. Было весело! Смущали только чужие голые фигуры разной степени упитанности и странная грудь некоторых старух, свисающая чуть ли не до пупа. Еще немного неприятно было шлепать по мокрому деревянному настилу в мыле и чужой пене, но мама быстро намыливала девочку оранжевой резиновой губкой, пару раз споласкивала и отправляла в предбанник, где можно было, не торопясь, натягивать на влажное тело штанишки, чулки, рейтузы и все остальное. Китайский голубой термос со сладким чаем скрашивал время ожидания. Волосы мама заматывала Маринке китайским красивым полотенцем, а потом, не расчесывая, надевала на нее два платка – на мосту обычно гулял ветер.