Наконец, спасатель замедляется, останавливается, и ставит меня на ноги.

– Теперь лестница! – говорит он – Тут огня уже нет, дым только!

– Я смогу сама идти! – говорю я, опять сдвинув повязку – Но Вы со мной! Одна не дойду!

– Как тебя зовут? – спрашивает парень.

– Арина! – отвечаю я.

– А фамилия?

– Казанцева.

– Из какого города?

Я мешкаю с ответом, вначале не поняв, почему он спрашивает. Наверное, из психологии что-то – типа, как надо общаться с пострадавшими.

– Светловодск! Я местная!

– Местная? – почему-то радуется пожарный, и уточняет – Работаешь в "Жемчужном"?

– Администратор!

– Понятно! – произносит парень, снимает с себя маску, и надевает мне.

– Подыши! – говорит он, добавляет – Как только закончим здесь – я тебя найду! Меня, кстати, Артем зовут!

И опять берет меня на руки. Я же, прибалдевшая от кислорода, даже не интересуюсь, зачем пожарному меня искать.

Он несет меня вниз по лестнице, я опять прижимаюсь к его груди, слушаю его сердце, и сонно думаю, что парню, наверняка, тяжело меня тащить, и он устал – роста и веса во мне немало.

Когда мы оказываемся на улице, пожарный кладет меня на носилки, и забирает маску. Когда он уходит, и меня грузят в "скорую", окончательно прихожу в себя, и пытаюсь встать.

– Со мной все хорошо! – говорю я фельдшеру – Не надо в больницу!

Но меня не слушают, и увозят в клинику.

АРИНА

В больнице, где мне сразу поставили капельницу, убеждаюсь, что серьезно не пострадала – только ссадина лбу, которую обрабатывают и залепляют пластырем, остаточный кашель, да черные сопли… Хорошо, хоть лечат, беспаспортную – документ сгорел вместе с сумкой…

Я умылась и переоделась – горожане, узнавшие о пожаре, принесли в клинику кучу одежды. Мне оказался почти в пору спортивный костюм – немного коротковат, а так нормально. Переодеваясь, достала из кармана рубашки свой мобильник, удивилась, что не потеряла, и обнаружила, что он отключился.

Боже! Я так и не позвонила Паше! А должна была сразу доложить!

Значит, доложила не я, и он с ума сходит, не зная, что со мной! Так и есть – включаю телефон, и обнаруживаю множество пропущенных звонков от жениха.

Набираю Пашу, и слышу его взволнованный голос:

– Аришка! Наконец-то! Как ты? Сильно пострадала?

– Совсем нет! Обошлось! Меня пожарный спас!

– Ариша… Я так… Я поседел!

Впервые слышу голос жениха таким. Обычно он не очень эмоционален.

– Пока в больнице не узнал, что с тобой все хорошо! – продолжает Павел.

– Прости! Не было возможности позвонить! – говорю я – Не волнуйся, со мной все хорошо! Прошу, что бы отпустили домой!

– Даже не думай! Лечись! И жди меня, скоро буду!

– Ты прилетаешь сегодня?

– Уже прилетел! Жди!

И отключается. Боже! Как хорошо, что вернулся! Он мне нужен! Что б обнял, пожалел!

На радостях, развиваю бурную деятельность. Во первых, проведываю других пострадавших – и Тяпова, и бабушку с собачкой, и ее мужа, который, оказывается, был в своем номере – я ошиблась дверью, и не там искала. Его тоже спасли пожарные. Убеждаюсь, что с ними все более-менее нормально. Узнаю и о мужчине, который упал возле лифта – состояние средней тяжести, но жив. Многих увезли в другую больницу, но погибших, или сильно тяжелых нет. Слава Богу! Затем я нахожу доктора, и бегая за ним, заставляю согласиться меня отпустить. Только бумажку надо подписать, что отказываюсь от лечения. Но сразу не ухожу, хотя и хочется – мне трудно находится среди пострадавших, стонущих и плачущих, пахнувших гарью и дымом даже в другой одежде. Да я и сама воняю… Этот запах, эти стоны – словно пожар продолжается… Но, мне надо дождаться Пашу, что бы он забрал меня, и отвез домой. Он же сказал – жди! Отправляюсь в свою палату, где такие же, как и я – легко раненые. Там меня находит следователь, и расспрашивает о том, что мне известно о пожаре. О том,что происходило на пылающим третьем этаже.

Наконец, вопросы кончились, и меня оставляют в покое. Но едва присаживаюсь на койку, как заглядывает медсестра, и сообщает:

– Казанцева! К тебе пришли!

Я вскакиваю, уверенная, что это Паша так быстро приехал. Выхожу в коридор, и вижу высокого парня в темно-синей форме. Пожарный? И в ту же секунду понимаю, что это ОН.

Морской бог! Мое лицо заливается волной жаркого стыда, а тело предательски отзывается молниями желания. Таращусь на парня, и чувствую, как бешено колотится сердце. Пытаюсь собраться с мыслями, и растерянно бормочу:

– Это… ты… Вы… пожарный? Артем?

– Привет, русалочка! Получается, я!

Морской бог, реальный и осязаемый, смотрит на меня ошалелыми от радости глазами. Словно безумно раз меня видеть! Да, теперь я знаю, какого цвета его глаза – синие-синие! Глаза моего спасителя!

Но смотрят на меня по-другому, не так серьезно, как на пожаре, а жадно, не отрываясь, отчего хочется отстраниться, отодвинуться подальше – и, одновременно, манят, затягивают… Вновь, и как ночью у моря, и как пять минут назад, меня накрывают жаркие волны желания и смущения. Вспоминаю… И опять краснею. Сейчас, при свете дня, я могу рассмотреть его лицо как следует, и опять нахожу, что парень очень красив – голубые глаза, темные волосы, золотистый загар… И шикарная фигура, обтянутая синей тканью комбинезона, нисколько не скрывающего литые мышцы. В моей душе возникает горячий вихрь чувств…

Взгляд Артема становиться озабоченным.

– Как ты? Не сильно пострадала? – спрашивает он.

– Нисколько! Меня уже отпустили домой! А ты?

Оглядываю парня, и замечаю, что кисть его руки замотана бинтом.

– Травма? Серьезная? – обеспокоенно интересуюсь я.

– Да все ок! – машет Артем – Тоже выпроваживают!

Теперь в глазах парня сочувствие, он протягивает руку, и дотрагивается кончиками пальцев до пластыря, которым заклеена ссадина на моем лбу.

– Шрам останется! – хмурится Артем.

Будто это обстоятельство касается его лично, и очень огорчает. А мое тело, от этого его жеста, прикосновения, опять пронзает молния вожделения. Я отступаю, вопреки желанию быть еще ближе, и говорю:

– Не останется! Всего лишь, царапина.

Мы замолкаем, и смотрим друг на друга.

– Хочу поблагодарить! – бормочу я.

– Благодари! – кивает Артем.

– Спасибо!

– Пожалуйста! И это все?

– А что еще? – растерянно спрашиваю я.

– Телефон дай!

Я протягиваю парню свой мобильник.

– Номер! – смеется Артем, но мобильник берет, и заносит туда свой контакт.

– Ариша!

Слышу голос Павла, и оборачиваюсь. Он вышагивает по коридору – высокий, широкоплечий, солидный… Такой родной!

– Паша! – вскрикиваю я, бросаюсь к жениху, обнимаю, прижимаюсь, и рыдаю. Громко, взахлеб. Наконец-то меня прорвало!

– Тихо, тихо! – гладит меня по плечу Павел – Успокойся, все закончилось, все позади! Я с тобой!

Знаю, что Паша не проявляет эмоции на публике. Все, что он сейчас позволяет себе – слегка приобнять. И знаю, что он переживает и сочувствует. Но, на людях не покажет. Я тоже не должна, но в данной ситуации можно – чуть не погибла, а за спиной стоит тот, о ком мне и вспоминать нельзя… Но все же пора успокоиться. Я пытаюсь сдерживать плач, и вытираю слезы.

– Все нормально? – вглядывается мне в лицо Павел – Болит?

И трогает пластырь на моем лбу. Я отрицательно качаю головой, а Паша произносит:

– Шрам будет!

Дался им этот шрам!

– Твой телефон… Ариша! – раздается голос Артема. Чувствую, как Павел напрягается, и вижу, как его брови хмурятся. Боже! Вдруг этот что-нибудь лишнее ляпнет? Или вообще, расскажет все!

Быстро оборачиваюсь. Парень мило улыбается, и протягивает мне мобильник.

– Это пожарный! Он меня спас, вывел из огня! – быстро говорю я Паше, и забираю телефон. Павел успокаивается, пожимает Артему руку, и произносит с чувством:

– Спасибо!

– Не за что! – улыбается пожарный, и добавляет – Работа такая!