– Стоп! Обсерватория! – буквально крикнул он себе. Мысль об Обсерватории только сейчас стукнула ему в голову. Сооружение явно какого-то стратегического назначения. Как же сейчас Демьян пожалел, что никогда всем этим не интересовался, что ничего не понимал, ни в планах градоустройства, ни в назначении всех этих около-правительственно-научных заведений. Зато именно это незнание давало ему большущую надежду, что люди, которые наверняка и сейчас там находятся (он это просто предчувствовал, он знал, что там кто-то есть) смогут ему объяснить, что же случилось, смогут ему помочь найти себе место в этом странном новом мире.

Демьян моментально рванулся к ней. Но прежде, чем приблизиться к зданию и окончательно развеять свои надежды, а, может быть, наоборот, обрести хоть какое-нибудь понимание того, что же случилось в этот странный день в его любимом городе, он решил еще разочек взглянуть на него с высоты (в детстве ему казалось, что оттуда можно увидеть и почувствовать не просто весь город, а все его улочки, магазины, машины, людей и все их переживания и мысли). Однако то, что он смог увидеть, забравшись на самый ближайший пригорок, уже ничем не могло ему напомнить его родной город, да оно и к лучшему. Увидел он где-то в тридцати метрах от того места, где находился, плотную, непроницаемую, казалось даже жидкую массу, окутывавшую, видимо, и все остальное небо. Именно так теперь в его городе выглядел воздух. И Демьян предпочитал думать, что с остальной частью Питера ничего не случилось, раз он не мог этого видеть. Но как только он подумал о воздухе, ему стало казаться, что дышать становится все тяжелее, надо было сменить самопальные фильтры в его спасительной маске, но сначала нужно было найти то, ради чего он сюда пришел – Обсерваторию.

Он обошел ее со всех сторон, присматриваясь, не обнаружил никаких изменений (людей здесь, как и везде не было, да и быть не должно) и, наконец, подошел к двери. Толкнул ее, но она не подалась, была прочно заперта, наверное, изнутри. Он начал со злостью лупить кулаком, создавая громкий неприятный звук. И в этот момент дверь распахнулась. Демьян робко вошел внутрь. Дверь за ним моментально закрыли на все замки и засовы и приперли тяжелой мебелью. Он увидел в этом здании несколько десятков людей (с численной ориентацией у него всегда были большие проблемы, когда нужно было определить «на глаз») и лица у всех были обреченными, а глаза похожи на бездонные океаны. Демьян понял, что дороги назад уже просто нет. Здесь, в основном были люди от пятидесяти лет и выше, но были и дети, на несколько лет младше Демьяна, наверняка, родственники присутствующих здесь взрослых.

Все, что можно было задраить, было задраено. Откуда-то (как показалось Демьяну, прямо из-под пола) вышли пьяные бородатые мужчины, на первый взгляд напоминавшие столяров (видимо, только что оставивших свои станки и конвейеры на расположенном напротив Обсерватории заводе), а с ними люди в белых халатах, судя по всему, работники Обсерватории, у которых явно был секрет (они чего-то недоговаривали и выглядели растерянными и пристыженными), но они не спешили им делиться. Зато «заводские» были пьяны и веселы и, не дожидаясь приглашения работников, сами позвали всех людей, находившихся в помещении, следовать за ними. Теперь уже Демьян смог точно убедиться, что пришли они именно снизу.

Оказалось, что Обсерватория имеет секретный подвал и сама может спокойно автономно существовать, правда, раньше такие ситуации создавались искусственно, в порядке эксперимента, и длились всего по нескольку месяцев. Работники же хотели утаить это от горожан и жить в комфорте, спрятавшись от них, но «заводские» успели их перехватить.

Народу в подвале было много, людям было тесно, но лучше, чем наверху. И воздух здесь был нормальным, не вредным для дыхания.

Как только вошел последний человек, плотные двери, как люки на подводной лодке, были закрыты, казалось, навечно.

Возникло странное ощущение, что вся эта странная история подошла к завершению, а может, была просто дурным сном. Это конец, и они спаслись. Спаслись непонятно от чего, но от чего-то неимоверно страшного и ужасающего. Но это было только начало.

В соседнем от Демьяна углу, какая-то женщина закашлялась, упала на пол и начала отхаркивать странные субстанции из легких, казалось, что даже сами легкие. Затем она забилась в конвульсиях и окоченела в ужасной и нелепой позе. Повисла гробовая тишина, и только высокий женский крик и плач оборвали молчание.

Прекрасное воскресное утро оборвал топот шагов и громогласный голос Игоря, мгновенно вырвавшие Демьяна из сна:

– Андреич! Когда следующая вылазка-то будет?

Демьян нехотя освободился из спальника и пошел к выходу из своей палатки.

– Когда будут подходить к концу запасы дерева, тогда и пойдем! – буркнул он спросонья.

– Так заканчиваются уже. Я только что узнавал! – стоял на своем Игорь.

– Малой, отстань! Даже если скоро и пойдем, ты все равно не при делах. Останешься, как всегда, здесь и будешь следить за питанием!

– Но я же…

– Никаких «но»! Возвращайся к своим обязанностям! – ответил ему Демьян и зашторил вход в свою палатку.

Он тихими шагами вернулся вглубь палатки, чтобы не разбудить ее, но Алена уже не спала.

– Прости меня, пожалуйста.

– Да все в порядке, правда! Я ведь все понимаю, и тебе совершенно не за что извиняться.

Было еще слишком рано, но обоим не спалось, и они долго общались. Едва слышно, шепотом, чтобы не разбудить детей.

– Понимаешь, – говорил он сквозь слезы, – мне очень стыдно и обидно, что я уделяю больше времени всем этим чужим людям, чем тебе. Стыдно! Но я не знаю, как это бросить, и вообще возможно ли это… Я настолько глубоко погряз во всех общественных делах, на меня возлагают все большие надежды, все эти люди доверяют мне не только какие-то общие организационные вопросы, но и свои жизни, свои судьбы. Я не знаю, как сказать им всем, как попробовать объяснить, что я очень устал, что мне нужно время, что я хочу отдохнуть!

– Тебе не должно быть стыдно. Это вполне нормальные вещи. Люди живут, умирают, на смену им приходят другие. Они к тебе привыкли, привыкли и к тому, как ты обустроил их теперешний Дом. В конце концов, им нужен руководитель. А ты, как никто другой, подходишь на эту должность!

– Может быть ты и права. Но у меня есть ты и наши дети, которые растут без моего внимания. Так не должно быть. Понимаешь?

– Я все понимаю! А ты, дурачок, не ценишь своего счастья – сказала она, улыбнувшись, – Я люблю тебя.

– Спасибо тебе. И я тебя люблю.

Демьян поцеловал свою жену и, с ее благословения, собрался и вышел из их палатки, все еще оставляя им шансы и время на крепкий и здоровый сон.

– Здорово, Саныч!

– Здорово, Андреич!

Они пожали друг другу руки и направились к умывальнику в специально обустроенную комнатку. Воду здесь, как и во всем мире со времени катастрофы, старались по пустякам не расходовать. Но по утрам телу просто необходима была влага, пусть даже такая скудная и дорогая.

– Ну что, выкладывай давай, что нового, какие проблемы, что нам предстоит сделать сегодня? – спросил Демьян, набирая в рот воды, чтобы ополоснуть его и освежить после сна.

– Так… все вроде и в порядке… все при работе, вроде не бедствуем… в целом все довольны сегодняшней жизнью и своим положением… как-то так… – ответил Сан Саныч и опустил лицо в ладони, в которые набрал чуть теплой воды.

– А Игорюха мне что-то с утра толковал, что дерево в запасах к концу подходит… бредит он что ли или правда?

– Ну да… кончается, но еще недельку, наверное, протянем…

– Саныч! Чего ты там все мямлишь и бубнишь себе под нос? Что с тобой такое? Может спросить чего хочешь?

– Ну… вообще-то, да! – ответил Сашка, повеселев, что Демьян наконец-то его понял.

– Так спрашивай, а не ломайся и не юли! Ей-богу, как баба!