С появлением Насти моя жизнь начала меняться. Скука и постоянные рабочие стрессы ушли на второй план. Целый день я ждал встречи с ней, а вечером мы ехали куда-нибудь отдыхать. Ночные клубы, рестораны и пляски до утра. Я вспомнил свою московскую жизнь. И меня это все вполне устраивало.

Кроме одной существенной детали: каждое утро я очень не хотел просыпаться. Точнее, не так. Я очень хотел, но не мог. В очередной раз мы с Настей прогуляли всю ночь, и вернулся я домой только под утро. На сон оставалось всего пару часов. Разве это сон? Только глаза закрыл, и уже вставать. Разбудил меня мой кот, который желал увидеть свой завтрак (по моему коту можно сверять часы) и прыгал на мне, как на батуте.

– Васька, я хочу спать. Терпи, атаманом будешь. Еще пять минуточек посплю и встану, – сказал я ему и надеялся, что он меня поймет. Но голодного кота было не остановить. Он сел возле моей головы и начал жалобно пищать. Когда это не помогло, он сел возле моего лица и начал аккуратно бить по нему лапой. Я перевернулся на другой бок, но и это не помогло. Он подкрался с другой стороны, сел еще ближе у лица, чем прежде, и укусил меня за нос. Потом дал деру. Не скажу, что было очень больно, но неприятно точно. Пришлось вставать.

Наверно, если бы не кот, я бы проспал как минимум до обеда.

Рабочее утро выдалось суматошным. Я на автопилоте принимал и делал звонки, подписывал письма и договоры. Часам к двенадцати я очень сильно устал. Сказывалась и бессонная ночь. Чтобы как-то привести себя в порядок, я решил сходить на улицу немного прогуляться.

Я шел по коридору и наблюдал плоды творческого подхода Елизаветы к оформлению офиса. Везде стояли стойки с цветами и на стенах висели картины. На одном этаже висели картины с изображениями городов. Тут присутствовал и Санкт-Петербург, и Москва, и многие города Золотого кольца России. Елизавета была права, в офисе действительно стало намного уютнее. На этом я не остановился и направился на другой этаж. Мне стало интересно, а что же там. На другом этаже висели картины с изображением гор, лесов, полей с ромашками. На одной из картин было изображено море. Художник нарисовал так, что создавался эффект крайней близости моря, еще чуть-чуть и ты почувствуешь, что твои ноги уже в воде. Я даже стал слышать шум воды.

Так, пора заканчивать. Мне уже мерещится черт-те что. Наверно, я устал и мне пора в отпуск.

В тот момент, когда я шел обратно по направлению к своему кабинету, меня встретила девушка с безумной, как мне показалось, улыбкой. Именно так – она меня встретила, а не я ее. Я бы прошел мимо и даже не заметил ее. Слишком уж неприметной она была.

– Ой, Алексей Владимирович! А вы, оказывается, такой душка. Я-то думала, вы и улыбаться-то не умеете.

– Не понял? – она застала меня просто врасплох своими высказываниями. Я не сразу даже понял, что ей ответить.

– Вы всегда такой серьезный! А тут ваше фото в группе! Вообще отпад! Вы только за один день собрали массу лайков.

– Женщина, какие лайки, какая группа? О чем вы вообще? Кто вы такая?

– А, я Маша из финансового отдела. Настя выкинула в сеть ваше фото, где вы в костюме зайчика! Вы такой милый! Вам так идет!

– Так, у вас работы нет? Почему вы ходите в рабочее время без дела? – до меня начало доходить, что за фотография и что происходит. А ситуация как раз была достаточно скользкая. Растерянность начала уходить, а вот мой гнев набирал обороты. Я пытался его сдержать, но боялся, что все-таки сорвусь и наговорю много лишнего. Я помнил табу, которое мне установил Ваня, – никогда и ни при каких обстоятельствах не повышать голос на своих сотрудников и тем более никогда не орать.

– А я уже ухожу, – видно, она поняла, что мне не до шуток, и быстро-быстро ретировалась.

Я вспомнил эту вечеринку, на которую мы ходили с Настей. Я долго сопротивлялся этой затее с костюмом зайчика, но после пары бокалов виски решил, что это весело, и согласился на это безумие. Зачем я только это сделал? Кто бы еще знал, что Настя не только меня сфотографирует, но и выложит в какую-то группу! И это сейчас уже знают все сотрудники! Позор какой. Мало того, что вся компания осведомлена о нашем романе, так еще и зайчик дополняет эту картину. Я влетел в кабинет весь красный от негодования. Попил водички для успокоения. Посидел и покрутился на стуле. Потом подумал о том, что неплохо бы выпить несколько граммов виски, но вспомнив, что день в самом разгаре, я оставил эту затею.

Я набрал Елизавету.

– Елизавета, вызовите ко мне Анастасию из бухгалтерии и скажите, чтобы не просто бежала, а неслась.

– Хорошо.

Елизавета, как правило, понимала, когда я не в духе, и в эти моменты старалась не задавать лишние вопросы. Мне это в ней очень нравилось.

Пришла Настя и даже не заметила моего настроения. Она попыталась залезть ко мне на колени и полезла со своими поцелуями. Может быть, в другой ситуации я бы и ответил взаимностью. Но сейчас я был слишком уж разгневан ее выходкой.

– Настя, сядь, пожалуйста, на стул. И дай мне свой телефон.

– Зачем он тебе нужен?

– Дай, я сказал.

– Ну на, возьми. Можно как-то и поласковее быть.

– Мне сейчас не до этого.

– А что у моего пупсика случилось?

– Настя, у меня имя есть. И давай без этих уменьшительно-ласкательных. Сиди и молчи, пока я не буду готов с тобой серьезно поговорить.

Минут десять я сидел и чистил ее телефон. Сначала я удалил все свои фотографии из той самой группы, потом проверил другие социальные сети. Удалил и там. Потом почистил память телефона. Зашел в папку мессенджера и удалил в исходящих. Кому-то уже успела отправить. Очень надеюсь, что она не делала массовой рассылки. Надо на будущее исключить любые совместные фотографии.

Я вернул ей телефон.

– А теперь, Настя, послушай меня внимательно. Я в этом кресле сижу не просто так. Должность у меня не самая простая. Я, если тебе известно, руковожу людьми. И они должны понимать, что я соответствую этой должности. Я должен быть для них чем-то недоступным. А я сейчас для них – зайчик.

Она засмеялась заливистым смехом.

– Настя! Скажи, что в этой ситуации смешного? Мало того, что ты выставила наши отношения напоказ, так ты еще и дураком меня выставила. Ты хоть понимаешь, что ты сделала, или для твоего понимания это недоступно?

– Мне кажется, Лешечка, что ты слишком серьезно воспринимаешь свою жизнь и многие вещи в ней. Проще надо быть. Нам было очень хорошо, мы повеселились. И пусть люди знают, что ты не просто какой-то там кабинетный червь, а ты умеешь тоже жить. И даже покруче, чем они все вместе взятые! Между прочим, ты стал очень популярным! Твое фото столько лайков набрало!

– А тебе в голову не приходит мысль, что ты меня просто опозорила?

– Ой, все. С тобой говорить просто невозможно. Я пошла кофе выпью, а ты пока наведи порядок в своей голове. Как отойдешь – звони. А так мне нечего голову ерундой забивать. Если у тебя плохое настроение, то необязательно его мне портить.

– Значит так. Я удалил все фотографии из всех твоих социальных сетей. Я удалил их из памяти твоего телефона. И если я только узнаю, что мои фотографии появились еще где-либо, я больше разговаривать не буду. Ты меня поняла?

– Да мне вообще все равно. Слишком много о себе возомнил.

Я лишь покачал головой. Мне нечего было на это ответить. Все-таки мы с ней были слишком разные, и ей трудно меня понять, равно как и мне трудно понять ее. Я давно уже вышел из подросткового возраста, и мне казалось, что она тоже должна была к своим годам повзрослеть. Но, видимо, я ошибся в ней. Наверно, если на этом наши отношения закончатся, я не расстроюсь.

Я думал, что она будет обижаться и не брать трубки, когда я звоню. Но я занялся работой и совершенно про нее забыл. А вот она про меня не забыла. Позвонила где-то часа через два и поставила перед фактом, что мы вечером идем в кино на супермодный фильм. Я возражать не стал.

Вдруг я вспомнил, что неплохо было бы поговорить с Елизаветой и выразить свою благодарность за проделанную работу.