Еще хуже было третье, достигшее пика около 252 миллионов лет назад{21}. Это было Массовое пермское вымирание, вызванное непостижимо бурной и продолжительной вулканической деятельностью и последовавшими сильнейшими изменениями климата и атмосферы, в результате чего около 70 процентов известных видов как на суше, так и на море были стерты с лица земли. Наши предки-протомлекопитающие, которые господствовали в наземных экосистемах, почти полностью исчезли. Именно их падение позволило рептилиям, в том числе динозаврам, совершить свой эволюционный переворот. Затем, примерно 201 миллион лет назад, очередная катастрофа уничтожила множество родственников крокодилов, царивших на тогдашней Земле, и дала шанс на господство динозаврам{22}. И снова причиной были сильные извержения. В атмосферу попали парниковые газы и вызвали всплеск глобального потепления, за которым последовало резкое похолодание. Уровень кислорода в атмосфере снизился, моря стали кислотными, а перепад между чересчур низкими и чересчур высокими температурами для многих видов оказался слишком резким.
Но ни одна из этих катастроф не походила на вымирание, положившее конец мезозою. Прежние апокалипсисы длились сотни тысяч или даже миллионы лет: интенсивная вулканическая активность и изменение климата приводили к сложным долгосрочным преобразованиям, которые постепенно меняли облик жизни на Земле. Живые организмы тоже гибли по разным причинам: например, закисление океана мешало существам, строящим раковины, отращивать домики из карбоната кальция, а наземные организмы страдали от снижения содержания кислорода в атмосфере. Но случившееся в конце мелового периода имело глобальный характер. И это произошло быстро.
Стечение обстоятельств, запустившее вымирание конца мелового периода, достигло кульминации в одно ужасное мгновение – тот редкий случай, когда мы можем точно указать конкретный момент, после которого жизнь не могла быть прежней. До удара тысячи видов процветали на всех континентах. Существовало так много разновидностей динозавров и всевозможных других существ, что палеонтологи до сих пор работают сверхурочно, чтобы их всех обнаружить, и каждый год появляются все новые зубастые когтистые чудеса. Специалисты даже предполагают, что существовали десятки видов, о которых мы никогда не узнаем{23}, поскольку они обитали в местах, где условия не позволяли им сохраниться, например динозавры, жившие в горах, которые со временем разрушались от эрозии, а не откладывались в виде слоев в камне. Мезозойская жизнь была на пике. И вдруг, почти в одночасье, динозавры практически вымерли, а экосистемы планеты оказались в полном беспорядке. Это был худший день в истории жизни на Земле, за которым последовали десятки тысяч лет борьбы за выживание.
Наши представления о мел-палеогеновом вымирании сложились не сразу. По сути, чтобы решить эту задачу, нам понадобилось преодолеть свою величайшую слабость – человеческую гордыню. Когда в 1842 году известный своей язвительностью британский анатом Ричард Оуэн придумал термин «динозавр», огромные рептилии не были такой уж загадкой{24}. В то время ученым были известны только три вида, и это чешуйчатое трио казалось частью ожидаемого развития жизни. Геологи выделяли эпоху рыб, эпоху рептилий и эпоху млекопитающих, двигаясь от ползучих мягкотелых форм к чешуйчатым монстрам, которые были не более чем палеонтологической интермедией, прежде чем главными героями стали млекопитающие. Кто-то считал динозавров частью плана Творца, кто-то – частью неумолимой поступи эволюции, но в любом случае они вписывались в логику прогресса и совершенствования. Не было смысла спрашивать, почему они вымерли. Разве могли неуклюжие, уродливые чудища, похожие на кошмар герпетолога, стать вершиной истории жизни? Великие катастрофы переворачивали жизнь на Земле вверх дном, но всегда было ощущение, что вымершие виды заслуживали своей участи. Что в той или иной степени это была просто подготовка к неизбежному.
В начале XX века специалисты придерживались этой фаталистической версии{25}. Динозавры были большие, странные, анатомически несуразные. Вопрос, почему они вымерли, не стоял. Настоящая загадка была в том, почему они просуществовали так долго, особенно когда превосходящие их во всем млекопитающие уже ждали своей очереди.
Десятилетиями мы упорствовали со свойственным нам, млекопитающим, высокомерием. Даже когда исчезновение динозавров стало вызывать закономерные вопросы, объяснения почти всегда сводились к тому, что динозавры во всем виноваты сами. Гигантские неповоротливые рептилии откладывали яйца и забывали о них, так что млекопитающие всегда были обеспечены динозавровым омлетом. (В то время исследователи не обращали внимания на примеры восхитительной заботы о потомстве у аллигаторов или змей.) Или динозавры израсходовали столько энергии и сил на то, чтобы стать такими странными шипастыми гигантами, что у них закончились какие-то неведомые жизненные соки. Как могло десятитонное подобие бегемота с тремя рогами и костяным воротником вокруг шеи конкурировать с перспективными млекопитающими? Да и умственные способности динозавров были, как известно, невелики. Холоднокровные рептилии вроде стегозавра (Stegosaurus) или цератозавра (Ceratosaurus) идеально подходили для пышного мира знойных джунглей и тупоголовой добычи, но ленивые динозавры совершенно не стремились к новшествам, да и не были к ним готовы. А если все это звучит в духе корпоративной лексики, не стоит удивляться тому, что эти идеи получили широкое распространение во времена великой индустриализации Америки; фраза «идти по пути динозавра» до сих пор используется в финансовых кругах как позорное клеймо для конкурентов.
Со временем ученые все же, пусть и неохотно, признали, что у животных нет внутреннего таймера, определяющего, когда видам «рождаться» или «умирать» согласно каким-то космическим часам, и идея израсходованной эволюционной энергии оказалась несостоятельной. Должно было быть какое-то естественное объяснение. Уточнение геологической шкалы времени повлекло дальнейшие вопросы. Динозавры не были первобытным видом, олицетворяющим застой в ожидании появления млекопитающих. Нептичьи динозавры существовали более 150 миллионов лет, а потом вдруг исчезли, казалось бы, на пике развития. Должна была быть какая-то причина.
Почти у каждого было свое мнение{26}. Может быть, климат стал слишком жарким. А может быть, климат стал слишком холодным. Возможно, их популяцию поразила ужасная болезнь или повышение уровня моря разрушило излюбленные места обитания. Подключились и специалисты из других областей. Офтальмолог предположил, что динозавры страдали от жутких катаракт, то есть впечатляющие гребни паразавролофа (Parasaurolophus) и рогатого стиракозавра (Styracosaurus) были первыми в мире козырьками от солнца. Энтомолог подкинул идею, что гусеницы пожирали растения так быстро, что зеленая пища закончилась, а следом закончилось и мясо. А может быть, просто пришло время млекопитающих. К концу мелового периода разнообразие динозавров казалось скудным в сравнении с тем, что было в предшествующие 10 миллионов лет. Возможно, после десятков миллионов лет млекопитающие стали понемногу играть мускулами и занимать чуть больше места под солнцем.
Проблема заключалась в том, что многие специалисты сосредоточились исключительно на динозаврах, в то время как реальное опустошение было гораздо глубже. Да, армия голодных гусениц могла оголить леса мелового периода с ужасающей скоростью, но это не объясняет, почему 66 миллионов лет назад вымерли летающие птерозавры в небесах или широкие плоские моллюски-рудисты в морях, не говоря уже о бронированных амебах под названием фораминиферы, чьи окаменелости служат точным свидетельством вымирания, даже если их судьба никогда не станет главной темой журнального номера. Все так напряженно следили за динозаврами, что не замечали общей картины, даже тогда, когда специалисты продолжали вести счет жертв мелового периода.
