Я остановился, понимая, что глюк не мог длиться вечно. Мой заточенный в черепе разум потерял связь с органами чувств и заткнул непривычную дырку приятной картинкой. Грезит в себе, рисуя что хочет. Но тогда где холодное пиво, белоснежная яхта и девчонки в бикини? Разве трудно вообразить себе еще их?

А если умер, то где нимб, крылья и привратник, который всё объяснит? По его внешнему виду бы стало понятно, куда я попал. Но нет ни ангелов, ни дивных гурий, ни сонмов чертей. Открывать врата в ад или к свету что-то никто не спешил.

Есть еще одна версия: я попаданец, как бы ни банально звучит. Мистика, обмен разумов, параллельная жизнь в другом мире, – словом всё, что уже бесконечно обсосано в книгах, которые у нас трудно достать. Там избранный, который спасет всё и всех. Еще будет дракон, дева в беде и меч-кладенец. Возможно, я персонаж, которого строчка за строчкой пишет начинающий автор. Будь то матерый, давно б завязал с экспозицией и наметил конфликт.

Эй, наверху! Не надо придумывать мне испытаний! Хочу хеппи-энд, воплощение богом и ванильный закат в страстных объятиях прекрасных богинь. И приключений полегче, не то солью твой финал!

А вот это уже было похоже на жалобный вопль. Нервы сдают. Так и правда с ума можно сойти. К примеру, решить, что это и есть настоящая жизнь, а та была сном, игрой, видением и миражом. А память отшибло от теплового удара, поэтому помню теперь только их. Должно быть, вернется, если остыну в тени.

А вдруг это розыгрыш? Меня усыпили, вывезли в тропики и снимают скрытую камеру, хихикая где-то в кустах. Хлопотно, дорого, но всё же реально. Только с моей каменной мимикой едва ли отобью им бюджет. Еще, как вариант, – инопланетный зверинец. Собирают с каждой планеты по твари разумной в такой вот вольер или Ноев ковчег.

Возможно, я придумал бы что-то еще, но в мой камерный мир стали пробиваться знакомые звуки: басы из колонок, лязг железа и гул голосов.

Вместо облегчения – разочарование и даже обида. С тяжелым вздохом открываю глаза и еще чувствую между пальцами тот мелкий и белый песок.

Клуб оказался заперт, но тачка Лешки у входа. Хотя «клуб» – слишком уж громко. Подвальное помещение учебного корпуса со светомузыкой и крохотным баром. Видак, небольшой телевизор на стойке. «Пина колада» и химические, ядовитого цвета, ликеры разбавлялись спиртом прямо под ней. Водки не было, ее отпускали лишь по талонам.

В дверь пришлось долго стучать, Лешка показался не сразу. Внутрь не пустил, вышел сам, меня выслушал молча. Со значением засветил пачку «Pall Mall». Закурив, задумчиво выдул кольцо дыма. Этим умением он гордился всегда.

Парень красивый и хитрый, как лис. Характерно подленький прищур, насмешливый взгляд, но вот нельзя сказать, что сильно удачлив. Если что-то и выкружит, то тут же просрет. Деньги к нему почему-то не липли.

– Короче! Есть типа чувак, который должен бабла, – изрек Лешка, выдохнув еще пару дымных колец.

– А от меня-то чо надо? – в тон сказал я, не желая вписываться в его мутные схемы.

– Ну, постоишь, бицухой посветишь, пока побазарю. Одному чот сыкотно очень. Скользкий он чел.

– Да нахрен мне ваши разборки! – попытался отмазаться я. – К бандитам иди, раз у вас так.

– Не друг что ль? – фыркнул обиженно Лешка. – С них хрен слезешь потом. Ну и потеря лица, вопросы там всякие. Скажут, что лох. Неохота палиться.

– Профком?

– Дык там и просили с ним побазарить. И не откажешь. Могут подвинуть, а клуб будет жалко. Хлебное ж место, едва там держусь.

– То есть, долг даже не твой? Тем более впрягаться не буду. А то как в тот раз… – буркнул я, демонстративно погладив затылок, где был свежий шрам. Лешка ж соскочит, а за понты достанется мне.

– Да не ссы, ничо там такого. Дел на минуту, отвезу-привезу. А в профкоме твой вопрос порешаем. Бросишь заяву, и будет тип-топ.

Я слегка погрустнел. Если «ничо такого», то зачем моя помощь? И кто там вообще, раз просит профком?

От предложения веяло нехорошим душком. Но что еще делать? Без поручительства в Болгарию поездка не светит, желающих там поди дофига. Можно и дальше тупо железо тягать, а на выходе что? Возня на подхвате и котлета в борще?

Ударили по рукам, договорились на вечер. Поначалу я хотел взять на стрелку кастет, но потом передумал. Под статью влететь проще простого. Если впрямь всё серьезно, не поможет он мне.

В назначенный час я обреченно сел в прокуренный салон почти новой «девятки». Металлик, цвет майя – все юльки хотят только такую. Жаль, не все митьки ее могут купить.

Из магнитолы плаксиво подвывало «Белыми розами». Встретив мой взгляд, Лешка хмыкнул, но вставил другую кассету. «BASF» – в бардачке целый бокс. Шикует, козел.

«Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль – на сапогах…»

Вот! Другое же дело. Теперь можно в путь.

Вечером город преображается, словно сбрасывая пыль и усталость рабочего дня. Ночная Пенза таинственна и волшебно красива. Лес, парки, свет фонарей отражается в темной глади реки, загадочно мерцая огнями. Еще немногочисленные витрины манят и сверкают, а на улицах появляются стайки похожих на экзотических бабочек девушек – в тайваньской косметике столь же броских и ярких. Как мотыльки, летящие на свет и музыку ночных кабаков.

Пока эта будоражащая чувства активность почему-то проходит мимо меня. Кооператоры, фарца, проститутки, власть и бандиты словно в параллельной вселенной. Будто бы рядом, но где-то вдали. Оттуда в нашу пропахшую потом качалку долетает лишь эхо – женский смех, золотистые блестки, брызги шампанского и выхлопной дым дорогущих машин. Тени, шорохи, запахи и звуки чужого, еще незнакомого мира, куда мне пока не дали билет.

Где не успел, протупил, облажался? В армии, школе или до того, как родился, выбрав не то и не тех? Под «Modern Talking» ушел на два года, а старшим сержантом вернулся в другую страну под «Ласковый май». За это время все как-то подстроились и подсуетились, а я неуместен, не нужен, чужой. Этот поезд уходит, я не успел вскочить на подножку, и юльки издевательски машут из окон гламурным платком. «Качай, брат, железо…» – так Шварц говорил?

Сейчас я пытаюсь запрыгнуть в последний вагон. «Девятка» несется в частный сектор из центра. Лешка в обычном для себя самоубийственном стиле подрезает, сигналит, топит педаль. Прохожие матерятся, разбегаясь, как куры. Нас пропускают – видно ж, что мчится дурак.

Вцепившись в подлокотник до побелевших костяшек, я молюсь про себя, чтобы всё обошлось. Скверное предчувствие, что развлекуха еще впереди. Скучно не будет, с Лешкой по-другому быть не могло. Нас мотает в стороны, на поворотах заносит, а он только ржет. В тему из колонок слышен глухой голос Цоя:

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

И нам повезло – по дороге никого не убили. Машина с визгом тормозит у забора. За ним полумрак, дом с крыльцом и густая тревожность, которую можно резать ножом. Я не знаю, кто там живет и выхожу, чувствуя, как дрожат после гонки колени. Лешка пробирается к дощатой двери и громко стучит.

Близко не подхожу, но встаю так, чтобы меня было видно. Мало ли какие там разговоры. Меньше знаешь, лучше спишь. Не хочу слышать, о чем там базар. Ну его нафиг, не отмыться потом. В Лешкином клубе странностей много. Порой глаза посетителей как-то не пьяно блестят. Не мое это дело, я ж на дверях просто стою.

Из двери вышел сутулый, опасного вида громила. «Рожа просит кирпича» – это вот про него. Кто даст ему денег по доброй воле и в здравом уме? Для этого экспертом физиогномики быть даже не нужно. Инстинкты подсказывали, что быковать не дадут. Такого хрен напугаешь, зря мы пришли.

Эта очевидная истина дошла и до Лешки. Жаль, что так поздно. Не знал к кому шел?

Он будто оправдывался, жестикулировал и отступал ближе ко мне. Я бы охотно пятился тоже, но стыдно же будет. Ведь здоровый бугай.