Крепость Гурэ, в которой укрылся Атай, была из числа тех труднодоступных горных крепостей, которые принято называть «орлиными гнездами». Кроме того, защитники крепости сражались отважно и стойко, припасов у них было вдоволь, и время играло на их стороне. Раздосадованный Ли Чэнлян, войско которого таяло день ото дня, обратил свой гнев против Никана Вайлана и потребовал от него склонить защитников крепости к сдаче. В противном случае Ли пригрозил выдать Никана Атаю в качестве «примирительного дара» и, поверьте, что эта угроза была не пустой – если не удалось вразумить врага, то нужно хотя бы заключить с ним мир, иначе поход, в котором погибло много воинов, будет выглядеть совершенно напрасным. А голова одного чжурчжэньского вождя – вполне годная плата за мир с другим чжурчжэньским вождем… Секрет могущества китайцев заключается в том, что они могут отступить, если обстоятельства складываются неблагоприятным образом, но никогда не отказываются от своих намерений и ничего не забывают.

Никану удалось уговорить защитников крепости сдаться. Они убили своего вождя и открыли ворота перед Ли Чэнляном, но предательство не принесло им счастья – гнев Ли был настолько велик, что он приказал истребить всех сдавшихся до единого. Желая выслужиться перед императорским наместником и доказать ему свою безграничную преданность, а заодно и избавиться от конкурентов в борьбе за власть, Никан Вайлан очернил перед Ли Чэнляном Гиочангу и Такши, а тот поверил и приказал своим солдатам убить обоих. Есть предположение, что Никан мог использовать факт родства с мятежником – Атай был женат на внучке Гиочанги, – и представить дело так, будто Гиочанга с сыном присоединились к Ли Чэнляну не с намерением оказать поддержку, а лишь для того, чтобы попытаться спасти свою родственницу.

Предводителем Шести бэйлэ стал двадцатитрехлетний Нурхаци, сын Такши, которого Ли Чэнлян взял под свое покровительство… На первый взгляд, поступок Ли выглядит странно, если не сказать – глупо. Не проще ли и спокойнее было бы после убийства Гиочанга и Такши заодно избавиться и от Нурхаци?

Нет, не проще. Во-первых, высокое происхождение имело большое значение: будучи сыном своего отца и внуком своего деда, Нурхаци имел законное право главенства над Шестью бэйлэ. Если попробовать поставить над ними другого правителя, то неизвестно как оно обернется – станут ли бэйлэ подчиняться ему или выступят против? Во-вторых, Ли Чэнляну был нужен «противовес», уравновешивающий Никана Вайлана, ставшего фактическим главой цзяньчжоуских чжурчжэней. В-третьих, сам Ли Чэнлян никакой вины перед Нурхаци за собой не чувствовал, поскольку действовал в рамках своих полномочий и по справедливости – на основании доказательств вины убитых, которые представил Никан Вайлан. Да и вообще «весовые категории» императорского наместника и одного из многих чжурчжэньских правителей были несравнимы, к тому же покровительство Ли защищало Нурхаци от происков других правителей, в том числе и от Никана Вайлана (впрочем, дальнейшее развитие событий показало, что это Никану следует бояться Нурхаци). Поэтому Ли официально подтвердил право Нурхаци на наследование отцовских владений и присвоил ему статус (титул) младшего вождя цзяньчжоуских чжурчжэней.

К слову будь сказано, в юности, еще при жизни отца и деда, Нурхаци жил в качестве заложника (обычная практика) в доме Ли Чэнляна, где выучил китайский язык и перенял китайские традиции, а знание языка и традиций в глазах китайцев превращало варвара в достойного образованного человека. Покровительство Ли Чэнляна имело для Нурхаци очень важное значение, поскольку Ли пользовался расположением тринадцатого минского императора Ваньли, правившего с 1572 по 1620 год (выйдя в отставку, Ли переехал в Пекин, где получил от императора высокий почетный титул тайфу, «великого наставника двора»).

Ах, если бы только Ли Чэнлян мог знать, какого дракона он пригрел! Но до поры до времени Нурхаци умело скрывал свои амбиции. Он не только учил язык и перенимал традиции, но и присматривался к состоянию дел в империи, благо ему не раз приходилось ездить с посольством в Пекин – то для доставки собранной дани, то по другим делам. Поняв, что империя Мин похожа на бумажного тигра, который с виду грозен, но силой не обладает, Нурхаци начал действовать – стал потихоньку, не привлекая особого внимания, собирать под свою руку чжурчжэньские племена. Эта задача облегчалась тем, что в качестве доверенного лица минского правительства Нурхаци контролировал часть пограничных областей, так что его деятельность по расширению собственного влияния выглядела как старания по поддержанию порядка.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.