Дорогой, друг!

Прежде, чем ты начнёшь читать эту книгу, я хочу напомнить, что у тебя в руках исключительно фантастическое произведение. Любое совпадение имен или названия мест, где происходят события, всего лишь совпадение. У меня нет никакого желания кого-то оскорбить или унизить.

Эта удивительная история, рассказанная главными героями, больше похожа на историю их болезни, нежели на документальное повествование, а потому заслуживает твоего снисхождения.

Тревога вязкой густой массой всё сильнее сжимала моё тело. Я физически ощущал это давление. Сердце, пытаясь вырваться из-под неожиданного гнёта, колотилось в груди испуганной птицей, отчётливо давая понять о своём месте положения. Разум пытался осмыслить причину этого состояния, но, понимая всю необоснованность неожиданно нахлынувшей тревоги, ещё сильнее разгонял страх в моей груди. Казалось, что ещё мгновение, и случится что-то ужасное. И, уж, скорее бы это случилось. Так невыносимо было ожидание беды…

И вдруг, чей-то голос в моей голове строго скомандовал: «Пиши!»

И я, как это было уже много раз, послушно сел за стол и набрал первые буквы на клавиатуре. Я не знал, что мне придётся писать в этот раз, но я знал точно, что боль и страх отступят, уступив место наслаждению. Потом также неожиданно, по команде чужого голоса в моей голове, я поставлю последнюю точку и, перечитав только что родившиеся строки, подумаю: «Неужели, это написал я?»

Впервые это произошло со мной несколько лет назад. Тогда я находился на краю жизни, брошенный всеми, без поддержки близких и друзей, погрязший в долгах, заливающий свою обиду на мир дешёвым вином. Смерть казалась единственным исцелением от унижения, которое с каждым днём становилось всё изысканнее. И только моя трусость не позволяла мне сделать последний шаг. И вот тогда я и услышал его впервые.

«Пиши!» – отчётливо прозвучала команда в моей голове. – «Тебе есть, что рассказать!»

И я писал. Каждый вечер я с упоением погружался в рождённые моим воображением миры, смеялся и плакал вместе со своими героями, помогал им выбраться из созданных мною же трудностей. А тем временем, реальная жизнь вокруг меня стала стремительно меняться. Мрак, сгущавшийся над моей головой, рассеялся. Стены раздвинулись, а двери, до этого момента запертые на тысячи замков, распахнулись, открыв мне дороги к свету.

Со временем я стал доверять Голосу в моей голове полностью. Он командовал мне, кому я должен был отправить материал, на какие мероприятия мне нужно пойти. Неожиданно мне писали или звонили с выгодными предложениями люди, которых я даже не знал. Обстоятельства, как нельзя лучше, складывались в мою пользу. Тогда я наивно полагал, что Голос – это я, а всё, мною написанное – исключительно продукт моего таланта. Как же я был наивен!

Первые сомнения закрались в мою голову прошлым летом, когда я встретил Андрея Геннадьевича.

Встреча с Андреем Геннадьевичем произошла на одной из презентаций моей книги в «Доме Литератора».

Неброский, стесняющийся всего вокруг, виновато улыбающийся, он протянул мне купленную им мою книгу и попросил поставить автограф.

– Как Вас зовут? – спросил я, надевая очки.

– Меня зовут Скупатов Андрей Геннадьевич можно просто Андрей, – ответил он, смущаясь. – Я корректор издательства «Премьер». У Вас, Илай, очень гладкий слог.

– Спасибо, Андрей Геннадьевич! – дежурно улыбнулся я и протянул ему книгу со своим автографом.

– Я с упоением читал Ваш роман. И меня не покидало ощущение, что я уже много лет знаком и с Вами, и с Вашим творчеством.

Я посмотрел внимательнее на своего собеседника, и мне, действительно, показался знакомым его голос, но я был уверен, что никогда не видел этого человека.

– Вы ошибаетесь. Я начал писать не так давно.

– Я по долгу службы читаю много книг, которые и читать-то не стоило. Но такова моя работа! – виновато пожал плечами мой собеседник. – Я могу с первой страницы узнать автора, если я его уже читал. Это мой профессиональный талант. Манера Вашего письма, сюжетные повороты, яркие характеры героев и основные посылы очень похожи на произведения одного неизвестного автора, с трудами которого мне приходилось сталкиваться.

– Андрей! – слегка раздражённо заметил я. – Вы хотите обвинить меня в плагиате? Я даже не знаком с этим господином!

– Нет. Что Вы! Я не обвиняю Вас в плагиате. Этот автор никогда никем не издавался. К тому же, он признался в своём предсмертном слове, что писал свои произведения «под диктовку Сатаны». Именно так и называлось его произведение. Так что, ни о каком плагиате речи быть не может! – улыбнулся Андрей.

Холодок пробежал по моей спине.

– Предсмертном слове? – переспросил я.

– Он страдал шизофренией. Последние несколько лет он провёл в клинике для душевно больных, где и написал это произведение. Меня приглашали, как эксперта, дать оценку его литературному таланту, после его смерти.

Андрей снова виновато улыбнулся и добавил:

– Извините ещё раз за мою бестактность! Не смею Вас задерживать.

Он нелепо поклонился и зашагал к выходу. Я смотрел вслед этому человеку и понимал, что его появление в моей жизни не случайно, как всё, что происходило со мной в последние годы.

– Андрей! – окликнул я его. – Вы не хотели бы со мной поработать? Мне нужен хороший корректор.

Андрей Геннадьевич повернулся и, улыбнувшись, ответил:

– В издательстве, с которым у Вас контракт, очень хороший корректор. Я бы даже сказал, что Аркадий Александрович – лучший из лучших.

Когда он скрылся, я почувствовал себя одиноким брошенным ребёнком в глухом лесу. Беспомощность и страх завладели моим сердцем. Я ощущал опасность у себя за спиной, но боялся повернуться, чтобы не столкнуться с ней лицом к лицу.

Всю следующую ночь я просидел у компьютера в поисках информации о романе «Под диктовку Сатаны». Но, увы, мой поиск закончился ничем, и я, изрядно устав, отправился спать.

Утро, как правило, рассеивает вечерние страхи и сомнения. И я уже не вспоминал вчерашний разговор с безумным корректором о каком-то сумасшедшем, покончившим с собой много лет назад.

Моя жизнь снова заиграла всеми красками, открывая мне новые горизонты. И я с упоением окунулся в неё.

Но однажды этот неприятный разговор снова напомнил о себе.

Я выходил от своего издателя, куда отнёс свой новый роман, и столкнулся в дверях с незнакомцем, который сразу меня узнал:

– Илай! – бросился он ко мне. – Я так рад Вас видеть. Я большой Ваш поклонник.

Я приветливо кивнул ему в ответ и поспешил уйти, но незнакомец оказался столь же проворным, сколь и бестактным и преградил мне дорогу:

– Вы не могли бы замолвить за меня словечко корректору этого издательства? Я, видите ли, написал роман, но корректор «Премьера», куда я обратился, заявил, что это не роман, а «Библия бездарности».

Я засмеялся:

– Я думал, что Андрей Геннадьевич более мягок в выражениях. Но, видимо, Ваш роман по-настоящему его вдохновил.

– Какой Андрей Геннадьевич? – удивился горе-писатель. – Я говорю про корректора издательства «Премьер», Головина Степана Алексеевича.

– А что стряслось с бывшим корректором «Премьера»?

– Я не знаю бывшего. Но судя по словам Степана Алексеевича, он «со дня основания издательства не встречал подобной бредятины».

– Как со дня основания? – удивился я.

Я точно помнил, что Андрей Геннадьевич представился корректором «Премьера». Зачем ему было врать?

Сразу после расставания с назойливым поклонником я набрал номер издательства «Премьер» и попросил позвать к телефону корректора Андрея Геннадьевича. Мои подозрения подтвердились. Такого корректора в издательстве никогда не было.