— Да, кажется мне подобное пока не по карману, — решил Воронцов, прикинувший стоимость «справки-освобождения».

Фантазий у него оказалась вполне себе живой.

— Вот интересно… — произнес негромко Волконский, рассматривая наколотую на вилку миниатюрную картофелину. — Ты не замечал, что с простолюдинами и чиновниками клановцы и аристократы предпочитают общаться на «вы», а с друг другом исключительно на «ты»?

Воронцов задумался:

— Наверное, в первом случае подобное обращение будет демонстрацией демократичности, а во втором сообщением: «Я тебя не боюсь!». Как тебе такое объяснение?

— Не хуже любого другого, — пожал плечами Павел, продолжая гипнотизировать картофелину.

По мерками здешнего «контингента», его поведение было верхом неприличия. Клановцу традиционно было по хрен.

— Интересно? — уточнил Матвей, так же уставившись на небольшую картофелину идеально круглой формы.

Его интерес был понятен. Он неожиданно начал набирать вес. Нет, до живота там было как до Пекина неудобным ходом. Даже кубики не исчезли. Но вот бездушные цифры показывали, что Воронцов на пять килограмм тяжелее своего «оптимума», при котором тело достигало максимально гармоничного соотношения выносливости, сила и скорости. А потому теперь его рацион был хоть и вполне питателен, но не слишком вкусен.

— Почему «бэйби-картофель»? — серьезно поинтересовался клановец, припомнив, как именно это гарнир значился в меню. — Что с ним не так? До нормального не дорос? Или это намек на то, что мы тут все дети и…

— Стой-стой-стой! — замахал руками со смехом Воронцов.

На него начали кидать аккуратный взгляды соседи. Но тот, похоже, заразился пофигизмом Волконского. Да и положение его рода позволяло плевать ему практически на любые косые взоры.

— Ладно, — оборвал пустопорожние беседы Волконский. — Ешь быстрее! Меня сейчас от любопытства порвет.

Матвей немного удивился, но игру поддержал.

— Это не любопытство, Павел, — серьезно покачал головой он.

— А что же? — удивленно приподнял брови собеседник.

— Это все он… бэйби-картофель!

Клановец в ответ на такое едва не поперхнулся. Все-таки не привык он, что кто-то может столь демонстративно плевать на правила. Помимо него, понятно.

— Знаешь, Павел, — вздохнул без всякого сожаления Воронцов. — Я ведь в детстве хотел изобретателем стать.

— Вот как? — из вежливости поддержал беседу клановец.

Хотя интересно ему сейчас было совсем другое.

— Так и есть, — вздохнул Матвей. — Я даже вечную машину для выработки электричества придумал.

В этот раз Волконский ограничился лишь поднятием брови. Легкое недоумение он умудрился спрятать. Все-таки не настолько близко они были знакомы с собеседником, чтобы рассказывать друг другу истории из детства.

— Рецепт-то, как и все гениальное, был прост и незатейлив, — подложил рассказ парень. — Для него и нужна был лишь динамо-машина, листок бумаги и маркер.

— Простота и незатейливость — наше все, — коротко подтвердил Павел, окидывая задумчивым взглядом любимую полянку. В его душе неприятным клубком шевельнулись смутные подозрения.

— А то, — согласился Воронцов. — В общем, по моим расчетам, для бесперебойной работы машины стоило поставить ее в людном месте и повесить табличку: «Рекорд — сорок оборотов в минуту!». Человеческое любопытство сделает все остальное.

— Неплохо, — оценил идею собеседник.

Причем, вполне искренне. Придумать такую схему в детстве — иметь очень нестандартное мышление. Нужно будет запомнить этот момент на будущее.

— Я к чему, Павел Анатольевич, — коротко резюмировал приятель. — Кажется, твое любопытство так и останется неудовлетворенным. Не поговорим мы!

«Интересный переход!» — машинально отметил клановец его не вполне явную очевидность. А вот с утверждением парень был полностью согласен. Серьёзный и интересный разговор — он как счастье. Во-вторых, не так часто случается, и, а это во-вторых, любит тишину.

— Согласен, — хмуро кивнул Волконский.

Когда по краям палатки стоят две группы решительно настроенных молодых людей и, конечно, дам, как-то не слишком верится в спокойный исход дела. Особенно если учесть, что с одной стороны находились клановцы с их прихлебателями и слугами, а с другой народ попроще… Но куда лучше организованный и куда более многочисленный.

— Понял тебя, — коротко хмыкнул Воронцов, проследив за взглядом несостоявшегося собеседника.

Внимательный взгляд без труда разглядел в толпе Елену Кошкину.

— Понять — понял, но вмешиваться не стану.

Клановец в легком замешательстве оглянулся на приятеля. Ему и в голову не могло прийти потребовать от сына графа вмешаться в обычный школьный «спор». Воронцов хотел остаться вне этого противостояния — ну так и ладно! Ни тени расстройства или обиды по этому поводу у него не было.

— Драки не будет, — коротко хмыкнул Воронцов, наблюдая за тем, как вперед выдвинулся высокий рыжеволосый парень. За ним следом шагнули здоровяк с огромными кулаками и взглядом молотобойца и Лена.

— Угу, — согласился собеседник.

Навстречу первой троице выступили двое из лагеря «знати» и «небожителей». Сопровождающими в этом случае выступили Архипов и Юсупова. А возглавлял их Тройку никто иной как Роман Шуйский.

— Послушать хочешь? — поинтересовался негромко Воронцов.

На это его влияния бы вполне хватило. Да, участниками переговоров им было не стать. Однако выступить в роли третейского судьи с вопросом «А что здесь происходит?», кое-кто вполне бы мог.

— Не стоит, Матвей, — покачал головой молодой человек, не отводя взгляда от грациозной походки своей любовнице.

Вмешиваться в чужую игру — действие с непредсказуемым результатом. А вот дождаться развязки или вмешаться в конфликт в качестве силовой поддержки, если что-то пойдет совсем-совсем не так, очень даже имело смысл.

Договорились.

Драки не случилось. Стороны вполне себе мило пообщались посреди полянки и даже расщедрились на рукопожатие, скрепляя только что заключенный договор.

— Ура! — одними губками показала Лена давно запримеченному Павлу.

Кричать в голос ей не позволяло воспитание и местные нормы поведения. Еще чуть более смущал застывший с легкой улыбкой на губах возле Павла Воронцов.

— Поздравляю, мо-ло-дец! — довольно сообщил девушке клановец, едва она подошла достаточно близко, чтобы не пришлось орать во весь голос. — Теперь расскажи в чем именно.

— Так с чем именно ты меня поздравил? — хитро прищурила глазки Кошкина.

— А я не сомневаюсь, что ты чудо, умница и красавица! — заявил в ответ без всякого стеснения Волконский. — Теперь я хочу знать, в чем именно ты проявила все свои замечательные качества?

— А что, их только три⁈ — бесенята в глазах девушки уже откровенно плясали джигу.

— Что ты⁈ — в притворном ужасе вскинул руки молодой человек. — Просто имя им миллион и перечисления каждого из них займет слишком много твоего драгоценного времени. Именно поэтому я ограничился первыми пришедшими на ум.

Воронцов беззвучно несколько раз хлопнул ладонью о ладонь. Так, чтобы Лена не видела. Нечего смущать девушку. Ее и так смущало присутствие графского сына. Старая аристократия — это серьезно!

— Администрация Классов отреагировала на наше противостояние с «небожителями», — ответила девушка, тут же кинув чуть извиняющийся взгляд на Воронцова.

Тот небрежно кивнул, к немалому удивлению Кошкиной, улыбнувшись.

Павел понимающе кивнул. Ну еще бы! В учебном заведении приветствовалась конкуренция. И даже стычки между слушателями. Индивидуальные. Однако в тот момент, когда противостояние с обеих сторон приняло организованный характер, ректор все же был вынужден вмешаться.

Ссора высшего класса со служивым и бизнес-элитой империи никому не была нужна.

— И как вы решили этот вопрос, Елена? — поинтересовался с участием в голосе Воронцов.

Кошкина чуть смутилась своей горячности, но тут же взяла себя в руки и твердо ответила: