Он подходит, кладет голову мне на колени и закрывает глаза.

— Поговори со мной. — Я провожу пальцами по его спутанным волосам. — Кольт.

— Всю дорогу домой я думал только об одном: брак моих родителей был похож на гребаный эффект бабочки. Мельчайшая вещь изменила все. Все, черт возьми.

— Так не бывает, нет. Это как шахматы. Определенные фигуры во время игры дают определенные комбинации. Король всегда король, так же как и королева не пешка. Поведение людей определяет то, что с ними происходит, в дополнение к их жизненным обстоятельствам. — Медленно отвечаю я, и он немного смещается, чтобы заглянуть мне в глаза. — То, как мы реагируем на ситуации, зависит от нашей личности, от нашей внутренней силы. Возьмем, к примеру, нас с Лейлой. У нас много общего, у нас схожие интересы, мы знаем друг друга уже много лет, так что успели привыкнуть друг к другу. Однажды нас чуть не арестовали. Ее реакция? Кричать и плакать. А моя? Ломать голову в поисках решения. И я, блядь, вытащила нас из этого дерьма — полицейский даже подвез нас до дома, отпустив на несколько кварталов раньше, чтобы у нас не было проблем с родителями. Одна и та же ситуация, но совершенно разная реакция. Дело не в чем-то одном, Кольт. Это никогда не бывает просто так.

Он слабо улыбается и вздыхает, просовывая одну из своих рук под мою футболку, прижимая ее к моему животу.

— Ты слишком хороша для меня.

— Ерунда. — Нежно ерошу его волосы, массируя ногтями кожу головы. — Что ты узнал?

— Я уже говорил тебе, что мой отец никогда не был хорошим человеком. Строгим. Властным. Успех в бизнесе сделал его более суровым, более интриганом, более отстраненным. А мама… она полная противоположность. Невозможно найти двух более разных людей, и все же они любили друг друга. Это не был брак по расчету, она не забеременела случайно, и он не чувствовал себя обязанным на ней жениться. Они полюбили друг друга и хотели создать семью. Они оба хотели меня.

Кольт молчит, и я не тороплю его. Я жду, отдавая ему свое тепло столько, сколько ему нужно.

— Чем больше он был занят своим бизнесом, тем больше она чувствовала себя одинокой. Я рос, занимался хоккеем и обзаводился друзьями, она была мне нужна все меньше и меньше. Моя мама всегда любила искусство, папа подарил ей картинную галерею. Он чувствовал вину за свое отсутствие и хотел сделать ее счастливой. Помочь ей найти то, чем она хотела заниматься. По иронии судьбы, это место все испортило.

На этот раз его пауза затянулась. Его взгляд устремлен на меня, но я сомневаюсь, что он меня видит.

Он погрузился в воспоминания, пытаясь найти то, что не замечал раньше.

Все детали, мельчайшие признаки, все осталось незамеченным.

Я знаю, что чувствует Кольт, даже если мне неприятно, что он это испытывает.

Когда твой мир рушится — это одно из худших чувств на свете.

Особенно когда это происходит из-за людей, которых ты любишь.

— Лео вальсировал в галерею моей мамы, смеясь и очаровывая всех на своем пути. Он веселый, непринужденный и невероятно сострадательный человек. Все его любили. Я восхищался им, потому что он так отличался от моего вечно занятого и сурового отца. — Колтон вздыхает громче и снова закрывает глаза. — Когда я стал старше, заметил, как Лео смотрит на маму. Парень был влюблен в нее, но ей это было неинтересно.

Я вижу, в каком направлении движется его рассказ, и тоже закрываю глаза. Его рука на моем животе распространяет тепло по моей коже. Мои пальцы скользят к его щеке, рассеянно рисуя ногтями маленькие круги.

— Она отправилась с Лео в поездку в Нью-Йорк, чтобы встретиться с владельцем местной галереи. Они немного выпили, чтобы отпраздновать заключение сделки. Он всегда был очень мил с ней — в отличие от ее собственного мужа, у которого почти не было на нее времени. Поэтому она уступила. Она провела ночь с Лео, а утром ушла, осознав, что натворила. — Голос у него низкий, поэтому я наклоняюсь, чтобы все расслышать. — Месяц. Она держала это в себе в течение месяца. Она поговорила с Лео, сказала ему, что это никогда не повторится. А потом она пошла и призналась во всем моему отцу. Чувство вины съедало ее заживо, и она решила быть с ним откровенной. Черт, Ава, я понятия не имею, о чем она думала.

— Ей было одиноко…

— Не надо. — Кольт прервал меня, подняв глаза, впившись глазами в мои. — Одиночество — не причина для измены. Никогда.

— Ты прав. Прости.

— Тебе не стоит извиняться. — Он улыбается мне, делая глубокий вдох. — Я имею в виду, что не представляю, о чем она думала, рассказывая об этом папе. Я понимаю, она чувствовала себя виноватой. Понимаю, что она не хотела ему врать, но папа есть папа. Нельзя ударить бешеную собаку и ждать, что она не укусит тебя в ответ. Это была не гребаная сказка. Она открылась его гневу, его ярости и все равно решила остаться. Зная, кто он такой, она все равно осталась.

— Потому что она любила его.

— Потому что она любила его. — С горечью подтверждает Кольт. — И он изменил ей с Хелен. В качестве расплаты.

Я отворачиваюсь.

Мои мысли подобны урагану, ускоряются и становятся все более дикими с каждой секундой.

В качестве расплаты… Должно быть, беременность Хелен стала для него огромным сюрпризом.

— Но почему он ничего не сказал твоей маме? Почему он держал Хелен рядом с собой?

— Понятия не имею, Ава. Он не любит Хелен и никогда не любил. И других женщин в его жизни тоже нет. — Его измученные глаза находят мои, и никто из нас не отводит взгляд. — Мне нужно поговорить с ним. Я хочу знать его причины. Больше всего на свете.

— Когда?

— Когда я буду готов. — Он садится и мгновенно прижимает меня к своей груди. — Без тебя я бы не смог все это переварить. Я бы сошел с ума, по-настоящему.

— Ты преувеличиваешь.

Я обхватываю его за шею и смотрю в его загадочные глаза. Моя первая мысль о цвете его глаз приходит в голову — как будто он сам демон.

Манящий и искушающий.

Прошло столько месяцев, а я все еще думаю так же.

Колтон Томпсон — мой собственный Аид, а я — его Персефона.

Зависимость сильна и непоколебима.

— Я констатирую факты, маленькая мисс Любительница Аргументов.

— Новое прозвище?

Я вздергиваю бровь, когда он обхватывает руками мою талию и встает с дивана. Скрещиваю ноги за его спиной.

— У меня есть куча новых прозвищ для тебя. — Бормочет Кольт, приближаясь к моему лицу. — Но «Сладкая» по-прежнему остается моим любимым.

— О, я не сомневаюсь, Винни-Пух. — Я целую его губы. — Что мы будем делать?

— Примем ванну.

Он несет меня в свою ванную, когда в моей голове возникает вопрос.

— Почему твоя мама решила рассказать тебе об этом именно сейчас?

Кольт останавливается на месте, глядя мне в лицо.

— В последнее время она чувствует себя лучше. Подход доктора Стюарта работает, и ее депрессия прошла. Она начала вести небольшой дневник. Это помогает ей тренировать память, она много размышляет о своем прошлом. — Он слегка улыбается, но улыбка быстро исчезает. — Папа приехал навестить ее, и она решила открыться мне. Честно говоря, я не знаю, о чем еще они говорили и почему ему вдруг стало не все равно, но я хочу с ним поговорить.

Пока мы раздеваемся и вместе ложимся в ванну, я понимаю, что была права: я понравилась его отцу, и он был рад за Колтона. Неважно, насколько все плохо, Эрик Томпсон любит своего сына.

Первая игра регионального полуфинала состоится на следующей неделе, поэтому хоккейная команда проводит большую часть утренних и вечерних тренировок. В эти дни я почти не вижу Колтона, но, по крайней мере, я всегда знаю, где его найти. Обычно я не хожу на каток, когда у него тренировка, но сегодня у меня есть новости, которыми я хочу поделиться, и мне не терпится узнать, что он об этом думает.

Прошел месяц после игры с «Гладиаторами». Я добилась хороших результатов, преодолевая свой страх с помощью Кольта. Мои шаги легки, когда я спускаюсь по лестнице.