Это, - кивнул Лахновский, выслушав его не перебивая.

- Ну, знаете...

- Именно это, Пётр Петрович, - спокойно повторил Лахновский. - Ты не веришь, что это возможно, и не надо. Считай меня безумным философом или ещё кем... Я не увижу плодов этой нашей работы, но ты ещё, возможно, станешь свидетелем...

- Газеты, журналы, радио, кино... всё это у большевиков, конечно, есть. А у нас - ещё больше. Вся пресса остального мира, все идеологические средства фактически в нашем распоряжении.

- Весь этот остальной мир вы и можете... оболванить, - почти крикнул Полипов. - А народов России это не коснётся.

- Как сказать, как сказать... - покачал головой Лахновский, спрятал табакерку, начал опять острием трости ковырять в ковре. А поковыряв, произнёс со вздохом: - Сейчас трудно всё это представить... тебе. Потому что голова у тебя не тем заполнена, чем, скажем, у меня. О будущем ты не задумывался. Окончится война - всё как-то утрясется, устроится. И мы бросим всё, что имеем, чем располагаем... всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способно к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить! Как, спрашиваешь? Как?!

- Мы найдём своих единомышленников... своих союзников и помощников в самой России! - срываясь, выкрикнул Лахновский.

- Да сколько вы их там найдёте?

- Достаточно!

- И всё равно это будет капля в море! - из какого-то упрямства возразил Полипов.

- И даже не то слово - найдём... Мы их воспитаем! Мы их наделаем столько, сколько надо! И вот тогда, вот потом... со всех сторон - снаружи и изнутри - мы и приступим к разложению... сейчас, конечно, монолитного, как любят повторять ваши правители, общества. Мы, как черви, разъедим этот монолит, продырявим его. Молчи! - взревел Лахновский, услышав не голос, а скрип стула под Полиповым. - И слушай! Общими силами мы низведём все ваши исторические авторитеты ваших философов, учёных, писателей, художников - всех духовных и нравственных идолов, которыми когда-то гордился народ, которым поклонялся, до примитива, как учил, как это умел делать Троцкий. Льва Толстого он, например, задолго до революции называл в своих статьях замшелой каменной глыбой. Знаешь?

- Не читал... Да мне это и безразлично.

- Вот-вот! - оживился ещё больше Лахновский. - И когда таких, кому это безразлично, будет много, дело сделается быстро. Всю историю России, историю народа мы будем трактовать как бездуховную, как царство сплошного мракобесия и реакции. Постепенно, шаг за шагом, мы вытравим историческую память у всех людей. А с народом, лишённым такой памяти, можно делать что угодно. Народ, переставший гордиться прошлым, забывший прошлое, не будет понимать и настоящего. Он станет равнодушным ко всему, отупеет, и, в конце концов, превратится в стадо скотов. Что и требуется! Что и требуется!

- Вот так, уважаемый, - произнёс он голосом уже не гневным, но каким-то высокопарным. - Я, Пётр Петрович, приоткрыл тебе лишь уголочек занавеса, и ты увидел лишь крохотный кусочек сцены, на которой эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия о гибели самого непокорного на земле народа, об окончательном, необратимом угасании его самосознания... Конечно, для этого придётся много поработать. Пётр Петрович был поражен нарисованной ему апокалипсической картиной.

- Да-а... Ловко, - растерянно произнёс он после длительного молчания.

- Что? - резко воскликнул, будто очнувшись от забытья, Лахновский.

- Планы ваши, конечно... решительные. Только никогда вам их не осуществить, - мотнул головой Полипов.

Лахновский ещё раз встряхнулся, выпрямился. Проговорил торопливо:

- Тебе этого не понять. Не понять... Да бог с тобой. Не всем дано.

- Живи как можно дольше, Пётр Петрович, - усмехнулся Лахновский. - А служи как можно выше. Чем выше, тем лучше для нас...

Это было последнее, что Полипов услышал от Лахновского.

Теперь вспомните изречение Иблиса 83 (82). Он сказал: "Клянусь же Твоим величием, я соблазню их всех,...". С окончания второй мировой войны и по сей день правительство США претворяет в жизнь планы Лахновского. Развал СССР. Ненависть к России со стороны стран Прибалтики, Украины. Всё идёт по сценарию, который обрисовал Лахновский, устами которого, на самом деле говорил дьявол. Но с Россией он ошибся. Не по зубам. 84 (83). кроме рабов Твоих среди них чистых!

* * *

Читая Священные Писания, в первую очередь, необходимо осознавать в них знания. Осознавать и истолковывать информацию Священных Писаний, дано не многим. Это, как стихи. Одни могут увидеть в стихах больше, другие — меньше, а есть люди, которым и вовсе не дано понимать стихи. Это не избранность. Всё зависит от того, чем заполнено сознание и подсознание человека.

Чем руководствуется человек, который с оружием в руках воюет с представителями другой веры? Ведь многие из этих «борцов», защищающих свою веру, вообще безграмотные. Они принимают за веру то, что в них вкладывают другие люди. Получаются, что они руководствуются «стадным» инстинктом. Но ведь многие из людей, на той же основе «стадного» восприятия, переключают (кто не осознанно, а кто и подсознательно) свой гнев, не столько на этих «праведных борцов за свою веру», сколько на знания, на информацию Священных Писаний. Это легко проверить каждому человеку. Просто надо попробовать, будучи православным, заглянуть в Коран и почитать, присутствующую там информацию, которую нам доверили, как знания. Или, будучи мусульманином, открыть Библию и сделать то же самое. Насколько будет легко читать человеку книги «другого» вероисповедания, настолько он будет близок к Богу.

У меня был случай, когда мусульманин не взял из моих рук Коран. Я поинтересовался: «Почему?» Его ответ меня тогда шокировал: «Он написан на русском языке, это грех». Как вы думаете, сможет ли он взять в руки Библию? Вывод предельно прост и страшен: человек боится, как огня, информацию Священных Писаний. И этот человек пытался направить меня на путь истинный, убеждая меня в том, что в мечети к его словам прислушиваются даже пожилые люди. Он не читал Коран, потому как считает, что изучать его можно только на арабском языке. Выучил несколько молитв на арабском, каждый день молится в определённое время. Считает себя глубоко верующим человеком. Если бы это был единичный случай… Я сталкивался в жизни множество раз с нечто подобным.

Признаться, спорить о том, чья вера выше, кто главнее, Иисус Христос или пророк Магомет, — КОЩУНСТВЕННО. Это всё равно, что делить кровных и приёмных родителей на нужных и ненужных. Кто главнее, кто тебя родил и бросил, или тот, кто воспитал в тебе человека, не имея с тобой кровную связь? В любом случае, человек обязан жизнью обоим. Это всё равно, как, если бы клетки человека рассуждали о своей избранной принадлежности ко всему естеству человека. Можно сказать, что мало кто над этим спорит. Я много в жизни повидал людей. Разговаривал со служителями церквей, мечетей. Они более осторожны. Зная где находятся, они более осторожно, но всё же пытаются спорить на эту тему (не все, конечно, я обобщаю свои мысли). Но уже в мирской жизни я видел большую раскованность людей в этом плане. Когда перед тобой стоит священнослужитель, ты ещё можешь как-то прятать своё мировоззрение. Но когда перед тобой стоит обычный, простой обыватель, перед которым ты можешь похвастаться всей красотой своих религиозных достижений, тут, уж мало кто удержится, чтобы не дать волю своим внутренним соображениям. И таких людей в моей жизни, было, поверьте, не мало. Чем меньше свидетелей, присутствующих при разговоре, тем больше был открыт человек в этом плане.