Их обступили запахи цветущих фруктовых садов. В лицо ударил порыв искусственного ветра, несущего с собой сорванные лепестки.

Сайна прижалась к ней чуть сильнее.

Белая, в отличии от неё, всегда носила на себе артефактную броню из белой китары.

— А ведь я ещё так и не поблагодарила тебя как следует за спасение моей Эльхионы, — хитро улыбнулась Сайна.

— Не стоит. От этого зависит боевой потенциал группы, — Белая обернулась и пристально посмотрела на Сайну, — Что тебе от меня нужно, механистка?

— То же, что и от всех, подруга. Капельку человечности. Хочу увидеть в тебе человека. Я схожу с ума, Белка. А ты единственная, кто здесь почему-то на меня так реагирует. Порой Тия пугает меня. А с некоторых пор и не только она…

Белая ничего не ответила.

— Твоя манера общения и реакции делают тебя самой живой в Ордене, — продолжила механистка. — Ты кажешься такой настоящей, что мне постоянно хочется тебя немного дразнить. Будто мы просто обычные люди, а не вот это вот всё… Что с тобой такое?

— Со мной? — Белая отдала артефакту ментальный приказ замедляться. — Сайна… — Белая сглотнула и перевела дыхание. С большим трудом из-за побочной особенности своей расы. — Ты не права насчет меня.

— Даже не думай мне затирать сейчас про тот злосчастный рейд или ужасы той цветочной долины в астрале…

— Нет, Сайна, — остановила её первая проходчица. — Я обычно не говорю, но… Я — зеркало. Всё, что ты видишь во мне — отражения тебя самой.

— Ой всё! — закатила глаза Сайна.

Но Белая продолжила:

— От меня настоящей в этом теле осталось не так много. Естественная осознанность лекиса — около ста тридцати пяти. А моя текущая осознанность — чуть выше шестидесяти. В глазах системы это все ещё выше пятидесяти. Но этого недостаточно, чтобы держать под контролем эмпатию. Я не человек, Сайна. Я тень проходчицы Белки, живущей чтобы пройти Стену.

Механистка замерла.

— Это происходит не по моей воле, — в голосе Белой послышались нотки вины. — Настоящей я могу быть только наедине с собой.

И с тем, кто изначально похож на меня настоящую, — добавила девушка про себя.

Полуреальный зверь продолжил медленный путь к Древу. Две девушки уже въехали в деревню тари. Искусственное небо отмеряет последние лучи заката.

Дверь в убежище была там же, где Белая в последний раз её видела.

— Скажи… если это я, тогда что со мной? Если ты копируешь меня, то почему я не нахожу в тебе сейчас человека?

Первая проходчица спрыгнула вниз с артефактного зверя и обернулась

— Потому что ты пахнешь хаосом, аякаши. Хаос искажает душу. Но это нормально. Принц однажды сказал… «здесь не бывает девственников. Стена поимеет всех.»

— Ха, вот теперь ты больше похожа на меня! — криво улыбнулась Сайна, но теперь в её улыбке была только тоска.

А Белой вдруг захотелось подскочить к механистке поближе грубо обхватить левой рукой за шею, а правой со всей силы раз за разом со вкусом вбивать кулаком эту улыбку ей в череп и избивать покуда не… стоп!

Это не её чувства!

Грёбаная сверхэмпатия!

— Альма, привет! Как сегодня охота? — послышался голос Рейна. Стихийный рыцарь за неимением для него срочных дел, жарил сочный шашлык на берегу озера.

— Семнадцать, — ответила энхе мягким мелодичным голосом и улыбнулась. — В последнее время они боятся подлетать слишком близко. Возьми, это тебе.

— Утка? А, вижу зубы. Эти вроде съедобные. Можешь пока искупаться, вода здесь славная. А я приготовлю. Арк сказал, нужно ещё что-то подготовить по друидской части, и сегодня ночью у нас вольная. Отдыхаем.

Белую снова окатила волна ярости, но она уже была готова. Чужие чувства утонули в цветах Долины. Если мысленно перенестись туда, живущий в алоцветах сонный страх может выкорчевать все чувства.

— Я к Арку, — холодно бросила Белая. — Ты со мной?

— Я… — растерялась Сайна. — Нет… наверное, пойду тоже искупаюсь. Никогда бы не подумала, что смогу вот так в этой жизни плавать в прозрачном озере на пляже у леса.

Механистка вновь грустно улыбнулась, махнула рукой и пошла к плескавшимся в воде тари и молящимся этой воде энирай.

Белую снова окутало грустью. Но первая проходчица облегчённо вздохнула, как это делала механистка. Тия ведь неосознанно использует её и Арка для сброса излишков маны. А гребёт она эту ману сразу тремя телами. Все они плотно сидят на энергии хаоса, которая всегда даёт больше, чем ты просишь.

Как в той сказке, где одержимый жадностью богач кричал «хватит», задыхаясь под грудой золотых монет.

Удивительно, что срывы начались так поздно. У Сайны Синицы удивительно здоровая психика. На Стене так не бывает. Но большинство адептов Своры тоже начинало, как честные проходчики, искренне стремящиеся к человечности.

Сказать им об этом?

Нет, тогда путь вниз замедлится.

На ней висит долг перед сотнями проходчиков. Заплачено уже слишком много. Она должна знать, что по ту сторону облаков! Ради всех них. Любой ценой. Зная ответ на этот вопрос, она больше не будет бояться смерти и поймёт ради чего они все ушли.

Затем волна ненависти к себе. Жёсткой, выжигающей всё на своём пути. Такой, что захотелось немедленно выхватить пустотный клинок и убить и тело, и мерзкую душу ублюдочной твари по имени Белка.

Но к этим чужим чувствам она уже была готова. Рядом с Рейном её и без того непрекращающиеся муки совести и вины становились совершенно невыносимыми.

Вдох-выдох… Представь себе долину, полную белоснежных светящихся цветов. Как ты там сейчас, Безымянный?

— Я с тобой! — послышался звонкий и мелодичный, словно молочный ручей, голос.

— К Арку?

— Да.

— Альма… — начала Белая, мучительно размышляя, стоит ли вмешиваться и как это отразиться на прохождении. Но пришла к выводу — что данных слишком мало, а боевой лекарь в таком состоянии — гарантированный вред группе и замедление пути.

Перед глазами снова мелькнула Долина. Показалось, будто энхе собирается ударить её.

— М-м? — мило улыбнулась лекарь группы.

— Я… не очень хороша в таком, но… если тебе есть что сказать — ты можешь сказать мне. Возможно, я смогу решить часть твоих проблем?

— Проблем? — удивилась девушка. — Я живу счастливо со своей семьёй. Двумя семьями. У меня не может быть проблем.

— Мне не помешал бы целитель в разведке, — предложила Белая. На самом деле, так себе решение с точки зрения тактики отряда. Риск лекарем неприемлем. Но там хотя бы она сможет выпустить свои чувства на монстров.

Или это воздействие какой-то стихии? Цепи? Божества? Подселение сущности, ланцеты, лярвы?

— Зачем тебе Арктур?

— За тем же, зачем и тебе. Я хочу быть с ним внизу.

— Там добычи хватит на всех?

— Летуны у края города быстро умирают и много боятся, — в мелодичном голосе Альмы послышалась грусть.

— Тебя в последнее время не мучают странные сны? Приступы несвойственных тебе обычно желаний? Может… Тия что-то с тобой сделала магией хаоса?

— Сестрёнка Тия? — искренне изумилась Альма, так что Белая сразу поняла, что этот вариант мимо. Здесь что-то другое. — Сестрёнка наконец-то начинает понимать, кто она. А сны… не знаю. Мне часто снится Райшин. Он…

Целительница вдруг застыла, будто переносятся в прошлое.

— … он очень не хотел умирать. — мягко и ласково, будто сказку на ухо ребёнку, продолжила говорить Альма. — И не мог сделать это сам. И он очень не хотел превращаться в тварь. Наверное, он хотел, чтобы я помогла ему? Мне кажется, он знал о Стене больше, чем мы. Такой вот сон.

— Это проходчик, с которым вы стартовали вместе?

— Да. Он был лидером нашей группы. Недолго. Нас убил первый же терминал. Встройка фрагмента активного ассимилятора. Кажется, вы это так называете. Райшин стал муталиском.

— Значит, тебя мучает это? — спросила Белая.

— Мучит? Нет. Я слишком часто об этом думала, чтобы испытывать чувства. Мне просто интересно… в какой момент он перестал быть человеком? Что он при этом испытывал? В какой момент он приказал мне залезть на ту колонну и спастись, и кто попросил меня спуститься, чтобы стать с ним единой.