Никакой личной воли не прописано ни у одной технологической составляющей механической куклы. Ни иониты, ни эридианцы, ни тамарцы, ни селениты, таких функций в свои детали не закладывали.

Грудь механизма была усилена запчастями от ионитов и была заметно тяжелее остальной части тела. Сайна это исправила деталями от вестника — антигравитационным модулем ионитов. И кукла отлично этим пользовалась, постоянно активируя слабые всплески магнитного излучения, за счёт которого летали вестники.

Из-за этого, наверное, танец и казался таким воздушным, тяжёлый боевой механизм, по идее лишённый всякой грации, будто едва касался пола.

— У неё вроде бы были какие-то предпосылки стать эстерноидом? — припомнил Хантер.

— Да ладно? Это оно самое? — загорелась Нэсса.

— Она познаёт себя, — послышался непривычный и чуть отстранённый голос Альмы.

Хантер вздрогнул. Слишком внезапно она появилась, а он, благодаря кошачьей генетике и серии модов на предчувствия, имеющий высокие сенсорные навыки, даже не заметил.

Настолько был погружён в себя?

На него это не похоже.

— Значит, она правда становится настоящим эстером, без приставки «псевдо», — поняла Нэсса. — Что ни день, то какое-то чудо!

— Чай? — предложил волхв.

Энхе кивнула, и тот принялся наливать фруктовый чай с травами и маракуйей.

— И мне! — поддержала Нэсса. — Так Сайна знает всё-таки?

— Должна бы. Но ты ей скажи на всякий, — заметил Хантер. — От настолько нечеловеческой психики можно ожидать что угодно.

Вереск застыла.

Во время одного из плавных движений она вдруг остановилась в неестественной позе и замерла. Было в этом нечто зловещее, будто в музее восковых фигур, когда одна из них вдруг оживает, а затем также внезапно замирает в новой позе.

— Она познаёт, — повторила Альма.

Отставив чай, она шагнула к механизму и принялась его осматривать его вблизи. Вереск не шевелилась. Ещё несколько секунд она пребывала в полной тишине и неподвижности.

Пока наконец вдруг резко, единым движением, не встала в более естественную позу для грубой боевой машины с прекрасным лицом верескововолосой селенитовой девы.

— Ч-шёрт! — от неожиданности Хантер пролил на себя чай. На одежде и шерсти осталось зелёное пятно от мате.

Нэсса тоже вздрогнула, пролив кипяток на ногу чеширу, что и стало причиной его реакции.

Сидящий поодаль за столом Лис разделил ту же участь, будто по цепной реакции. Одна Альма, хоть и была ближе всех, и бровью не повела. Хантеру даже стало немного не по себе и от самой энхе — как-то не вяжутся такие стальные нервы с мягкой инфантильной целительницей со сладким голосом.

Но потом чешир вспомнил о боевой модификации зрения и списал эту реакцию на неё. Этот мод затрагивал работу мозга, и если бы Альма вздрагивала от любого движения, она бы не смогла вести прицельный огонь с такой смертоносной точностью.

Даже удивительно, как один простенький мод может так поменять разумное существо. Ведь всё дело же в моде, да?

В любом случае, это не их с Нэс дело. Сейчас им лучше поменьше высовываться после того подрыва доверия, когда пришлось подставить всю группу. Возвращаясь в тот день, в бой с третьим всадником, он поступил бы так же.

Что до остального… их время ещё наступит, и время проведённое без присмотра новых друзей в двадцать первом, не пройдёт даром.

Натянув невозмутимую улыбку, Хантер отёр тряпкой одежду и шерсть и принялся терпеливо готовить новую порцию мате взамен утерянной.

Интерлюдия

Проходческая суета

— Кот? — удивился стоящий на входе проходчик. — О, Альренц, Элейс, Кель… ого, Крайн! Рады вас видеть! Давненько вы не заходили домой!

— Сам знаешь почему, Горелый, — отмахнулся Кот. — Где Основатель?

— У себя.

— Ясно. Что нового? — новость о том, что бессменный формальный лидер был на месте радовала. Тот раз, когда он внезапно пропал стараниями Вязя, заставил их как следует побеспокоиться. Как бы то ни было, а Вольная Лига существовала лишь тогда, когда кто-то мог перекатывать хрустальный сад в новом хабе.

Раз за разом воссоздававший заново локацию-парадокс, соединяющую астральную изнанку с реальностью, проходчик был, по-сути, сердцем Лиги.

— Да… по всякому, — уклончиво ответил проходчик. — В целом, как обычно. Среди нас новый топ. Правда, он зачем-то присоединился к нам уже будучи топом. Но теперь у нас есть свой человек в Альянсе, можно сказать.

— Я его знаю?

— Якоб. Почти две тысячи уровней угрозы. Чуть-чуть нехватает. Демонолог, но нормальный, а не как Первух, плюс неплохой рунолог.

— А что Кролик, который бывший Конь? И Райдер?

— Да как всегда, беснуется периодически, что с него взять. А Райдер в спячке, как тот проснувшийся культиватор с вершины генератора.

Кот улыбнулся.

— Узнаю Вольную Лигу, — сказал он, выделив слово «вольную».

— Ага, в этом вся соль, — прекрасно понял его Горелый.

— Ну, тогда и я не буду нарушать традиции, наверное, — улыбнулся Кот, — и буду творить то, что вздумается.

На лицах его спутников появились улыбки.

— Доставать попкорн?

— Да не стоит. У нас с собой фрукты и тортики.

Парень слов Кота не понял и вопросительно поднял бровь. Но тот лишь многозначительно улыбнулся.

— Располагайтесь пока, — кивнул Кот остальным в группе лиговцев Ордена. — Я схожу к Перекатчику.

Новое место переката локации сильно напоминало все прежние. Разве что Перекатчику удалось как-то увеличить объёмы переносимого пространства, и внешне стеклянный сад выглядел уже не столь обветшало.

Кот хмыкнул, увидев на стене свой портрет, с гордым профилем, смотрящим вдаль на фоне дыры в стене. Белый-кот-перекатчик, несмотря на совершенно свободные правила в Лиге, вернее, почти полное их отсутствие, относился к своей фракции, как к семье. Ничего удивительного, что он решил вывесить портреты самых выдающихся членов организации.

Причём выдающихся — это не об уровне угрозы, а скорее о том, насколько эти разумные вообще развивались в каком-либо направлении, а не просто прожигали дни на базе.

Многие из проходчиков на портретах по меркам Стены не достигли почти ничего, но они и не шли проторенными путями, а выбирали заведомо провальный, но интересный путь. В Лигу традиционно стекались такие авантюристы, ищущие новые пути развития. Большинство, конечно, проваливаются, а то и вовсе заканчивают в районе кунсткамеры. Но бывали и случаи, когда путь развития оказывался удачным и открывал редкие сочетания умений.

Кот считал это правильным. Методы Гильдии были очевидно совершеннее и позволяли достигнуть прогресса в кратчайшие сроки. Но Гильдия больше полагалась на проверенные методы, тогда как Лига исследовала новое. Пусть зачастую и ценой сильно искорёженного билда модификаций отдельных проходчиков.

— Давно не виделись, старый друг, — приветствовал его Перекатчик.

Белый пушистый кот сидел на столе в большой комнате со стеклянными стенами, перед трёхметровым камином. Под стенами всё было плотно заставлено книжными полками, из-за чего место немного напоминало Обсерваторию Серой. Разве что температура в помещении была вполне комфортной.

— Взаимно! Смотрю, дела идут как и прежде?

— Не без парочки внутренних конфликтов, но в целом да, — Перекатчик взмахнул хвостом и посмотрел через стеклянную стену, на тянущиеся вниз каменные лестницы хаба-колодца. — Судя по тому, что ты сразу ко мне, есть дело?

— Сейчас буду агитировать наших братьев вступать в Орден Смотрителей.

— Зачем? — удивился Перекатчик.

— Ну, Десент за союз со Сворой уже агитировал. Арк и кто-то ещё из наших в своё время агитировали за Гильдию. Теперь пришла очередь Ордена. Растём, — улыбнулся Кот.

— Понятно, — кивнул белый кот. — И как там Арк? Каково служить под началом Белой? Помнится, свою группу она стабильно множит на ноль.