– Да, тёлка, что-то вынюхивает.

– Я не вынюхиваю, – сказала Оля. – Я просто стою.

– Вот и вали просто отсюда.

– Тебя как зовут? – спросила девочка.

– Оля.

– А меня Миранда. Ты чего здесь? Такие как ты в это время либо в школе, либо дома.

– А я убежала, – призналась вдруг Оля.

– Что, предки напились и побили?

– Нет, мои родственники забыли о моем дне рождения.

Миранда и мальчики прыснули от смеха.

– Забыли про мой день рождения! – передразнил один из ребят. – Да я вообще не знаю, когда я родился! Мои предки каждый день готовы были отмечать мой день рождения.

– Да, Оля, такого я еще не слыхала, – протянула Миранда. – Я тоже сбежала, потому что отчим колотил меня, когда был пьяным, то есть каждый день. Какой там день рождения.

– А у меня батя в тюрьме, а мать прав лишили, меня, значит, в детский дом, хотели отдать, а я сбежал.

Второй мальчик улыбнулся и показал руки в шрамах.

– Это меня мать так воспитывала, когда я читал по слогам. Заставляла сразу словами, еды не давала, а мне всего шесть лет. А когда восемь лет исполнилось, я уже первый класс закончил, она начала меня английским мучить. Дает 20 слов, я их должен выучить наизусть. Чуть ошибусь, она сразу за ремень. Я ей однажды  в лоб дал, и убежал из дома, она меня ищет, но всем грозится, что найдет и ноги оторвет.

Оля подумала, что тоже не смогла бы жить, если бы у неё семья была такая, как у этих ребят.

– Слушай, ты петь умеешь? – спросила Миранда.

– Нет! Я танцевать люблю!

– А сможешь танцевать прямо здесь?

– Здесь? Тут же много народу!

– Народ платит деньги. Чем больше народу, тем больше денег!

Мальчишки включили магнитофон, Миранда начала песню. Оля сомневалась, что сможет танцевать в переходе, но оказалось это совсем не трудно. Музыка и мелодичный голос Миранды завораживали, тело само начинало двигаться в такт и вскоре, девочка уже была неотделима от группы – менялась мелодия, менялся и танец. Люди подходили, подпевали, кто-то двигался в такт, покачивая головой, переставляя ноги. Какая-то малышка пыталась повторить за Олей движения, что очень радовало её родителей.

Забывшись в танце, Оля не думала о родителях, о брате и сестре, о Даше. Она просто танцевала и веселилась.

Через пару часов, когда обе девочки уже устали, мальчишки решили посчитать деньги.

– Ух, ты! В три раза больше чем обычно! – сказал один из них, по кличке Лысый.

– Да! Будешь с нами работать? – спросил Барин.

Об этом Оля даже не думала. Так круто изменить свою жизнь! Может быть лучше вернуться домой. Но память услужливо подкинула ей те моменты, когда она оставалась одна в их большой семье. Когда родители уехали без неё, когда сестра то и дело взваливала на Олю своих невоспитанных детей.

Вдруг к ребятам подбежал ещё один парень, в черной куртке, шапочке набекрень.

– Эй, вы чё? – спросил он. – Вас там Косой ждет, а вы тут торчите.

Миранда схватила Олю за руку и потянула за собой, так и не дав её возможность самой принять решение. Они подбежали к микроавтобусу, и Миранда втолкнула туда Олю.

– Куда мы едем? –  поинтересовалась Оля, когда автобус набрал ход.

– На хату, – кратко, ничего не поясняя, ответила Миранда.

Ехали почти час. Оля с тревогой озиралась вокруг. В салоне сидело чуть больше двадцати подростков. Они смеялись, галдели, парни постарше курили, отчего Оле сразу стало тяжело дышать. Миранда оставила девочку на первом сиденье и пошла вглубь салона, чтобы сыграть в карты с ребятами.

Наконец автобус остановился, и все ребята высыпались из него. Оля огляделась вокруг. Место, куда они приехали, напоминало какой-то пионерский лагерь – много одноэтажных строений барачного типа, повсюду остатки каких-то статуй.

– Тут когда-то лагерь и был, – подтвердила Миранда. – Но он уже давно стоит заброшенный, и никому до него нет дела.

Она взяла Олю за руку и повела вслед за всеми в одну из дачек, в которой хотя бы были целыми стёкла в окнах.

Олю чуть ли не сбил с ног запах, которым было пропитано это помещение. А точнее – смесь запахов – здесь пахло куревом, туалетом, потом, грязными носками, и в довершении ко всему сюда примешивался запах еды.

– Чё у нас на ужин, Бочка? – спросил Барин полную девочку лет четырнадцати, которая вышла их встречать на веранду.

– Чё, чё! Картофан и тушенка.

– Опять тушенка! – пробурчал Лысый. – Всю неделю жрём одну тушенку.

– Ну, извини! – съехидничала Бочка. – Лангустов и омаров не завезли.

– Да хоть бы фруктов каких-нибудь бы… Хотя бы яблочко…

Оля тут же вспомнила свой дом, где на кухне всегда стояла большая ваза в апельсинами, мандаринами, яблоками и бананами. Но насладиться воспоминаниями Миранда ей не дала, схватила за руку и провела по тёмному коридору в одну из комнат. В ней стояло четыре кровати, на каждой навалена куча старых одеял и каких-то тряпок. Указав на одну из кроватей, Миранда сказала:

– Вот мое место. Сегодня ты будешь спать со мной, а потом что-нибудь придумаем.

Вечер оказался для Оли настоящим испытанием. Ей тяжело было слушать разговоры своих соседок по комнате, их сленг и мат. А когда Бочка принесла ужин, к горлу поступила тошнота. Оля ничего не ела с завтрака, но и эта каша странного цвета, состоящая, по слухам, из картошки и тушенки, аппетит не прибавила.

А потом еще туалет! Он хоть  находился не на улице, чего можно было ожидать в заброшенном лагере. Однако это удобство компенсировалось жутким запахом по всей дачке. А в самом «естественном помещении» лучше было совсем не дышать.

От всех впечатлений Оле жутко захотелось домой, её не пугали даже близнецы с их вечным шумом. Даже их самый долгий визг и крик не смог бы сравниться с тем, что творилось в этой дачке. В их комнате погасили свет. А за стеной раздавались пьяные крики и звон посуды.

– Это отмечают днюху Лешего, – сказала ей Миранда. – Они до утра будут шуметь. Значит, им Косой завтра выходной дал. Ты спи, нам то завтра батрачить. Только из комнаты больше не выходи, а то мало ли что… Ты ещё маленькая…

 ***

Этим утром Лариса впервые за долгое время действительно выспалась. Близнецы были у бабушки Нади, а Гена ушёл на работу, собравшись сам. То ли он её не будил, то ли не добудился. За час, Лариса успела переделать много полезных дел – вымыла посуду, прибрала в своей комнате и в передней, где обнаружила, выдернутый шнур от телефона, и на завтрак испекла вкусных оладьев. Только тогда она обратила внимание, что время уже одиннадцатый час, а Оля все ещё не вышла.

– Эй, засоня, просыпайся! – крикнула она, и направилась в комнату младшей сестры, но девочки там не оказалось.

– А, опять ночью к «родителям» ходила! – подумала Лариса вслух.

Но и в комнате родителей Оли не обнаружилось.

– Странно? Куда это она с утра пораньше ушла?

Лариса удивилась, но ещё не беспокоилась, скорее рассердилась – куда это младшая сестра ушла без спроса с утра пораньше. Но зацикливаться на этом не стала. Она забрала детей от соседки и до самого вечера вспоминала о сестре, лишь в некоторые трудные минуты – когда нужно было переодевать обоих мальчишек, например.

Когда домой вернулся Толик, Лариса поинтересовалась:

– Слушай, куда это Оля рано утром ушла?

– Не знаю! – пожал плечами парень. – Я не видел её.

– Как, а разве вы не вместе уходили?

– Нет. Я сегодня вообще чуть не опоздал, мы вместе с Геной позавтракали, и я побежал, а Ольга даже из комнаты не выходила.

– Странно, но я не слышала, как она ушла. Вас сквозь сон слышала, а её нет.

Толик опять пожал плечами, и удалился в свою комнату. Его не интересовали проблемы сестёр, гораздо важнее сейчас для него написать новый стих для своей девушки.

Лариса продолжала заниматься своими делами, но подспудно её мучила мысль, что она что-то забыла. Что-то важное. Но что именно?

Так прошло время до семи часов вечера, а затем позвонили родители.

– Что это у вас вчера телефон не работал? – спросила мама.