Когда сбросивший нервы князь замолчал, переводчик одним предложением перевёл длинный монолог Святослава: «Русская командира очень сильно ругается», Кухт, дружелюбно улыбаясь, ещё раз поклонился, и, приложив руку к сердцу, покинул княжеский шатёр.

Два следующих дня русское воинство, раскинув в дубраве стан, сколачивало лестницы из толстых дубовых брусков взамен потерянных, и осваивало сборку камнемётов, которые русичи называли «пороки». Особые умельцы мастерили таран.

Святослав со стороны реки поставил лодьи с таким расчётом, чтоб их не достигали стрелы, лишив булгар подвоза продовольствия. И послал людей искать водоводы, чтоб оставить жителей города ещё и без воды.

Бобёр с Чижом и Бовой, под руководством Возгаря, первыми освоили «порок», и с мстительным удовольствием, морщась от боли в обожжённых спинах и руках, метали трёхпудовые булыги в стену, с разбросом в двадцать локтей, но вскоре приладились к камнемёту, укладывая булыги в саженное расстояние, постепенно расшатывая брёвна стены.

Не отставали от них и другие гриди.

Молчун, Горан, Богучар и пришедший в себя Медведь с двумя десятками помощников собирали таран. Свалив толстенный дуб и обшив комель железными пластинами, подвесили на цепи, сколотив над ним из досок каркас, который поставили на отнятые у печенегов телеги, сверху накрыв мокрыми шкурами, заимствованными, несмотря на бурное недовольство, у тех же печенегов.

Позавидовавший творению товарищей Бова назвал их поделку «хренью, от любовной связи барана с черепахой», только больших размеров, на что получил от Горана ответ: – сам такой.

Более скромный бывший поселянин Возгарь определил таран – как избу на колёсах, с упавшей трубой.

С трудом несколько десятков гридей подкатили «избу на колёсах» к воротам и стали лупцевать по ним окованным железом дубовым бревном.

Русские и печенежские лучники при этом осыпали стрелами булгар, рассуждая: не высовывайся и будешь жить, да ещё и масло коровье сбережёшь.

Но у защитников на этот счёт было своё мнение, к тому же им порядком надоел шум от ударов бревна, и, растворив ворота, предерзкая булгарская колонна, прикрываясь щитами и выставив копья, напала на русичей, а спустившиеся со стены на верёвках воины мигом разобрались с печенежскими лучниками – пешими те воевать не умели.

Врагов было на порядок больше, и пока на помощь таранщикам пришла подмога, рукотворное изделие было изрублено, шкуры порезаны, а дубовое бревно утащено для похвальбы в город. Туда же втянулась и колонна булгар, оставив Богучара с приятелями в синяках и без работы, спасибо, что живыми.

«Гневается на нас за какие-то грехи Перун, – размышлял о постигшем воинов провале Святослав. – За Богомилом следует послать и спросить, чем не угодили мы Богам? Может, им не нравится поход и следует домой возвращаться?»

Когда Богомила привели к князю, тот сразу безо всяких приветствий спросил:

– Ты знаешь, ведун, о неудаче, постигшей нас при штурме Булгара? – гневно сверкнул глазами и до хруста сжал кулаки. – Спросил ли ты у Перуна, как нам быть и что делать дальше?

– Говорил с Богом, княже, – переступил босыми ногами волхв.

– И что, что? – встрепенулся Святослав, пытливо глядя ему в глаза.

– Перун помог тебе одолеть рать буртасов, поможет и взять город Булгар, – задумчиво огладил седую бороду волхв. – Но действовать следует не наскоком, а хитростью, применив воинскую смекалку, а какую – думай сам, и пусть напрягут головы твои воеводы, – не попрощавшись, повернулся и гордо удалился из шатра, показав, что волхвы не подчиняются князьям, а служат лишь Богам.

«Ну, что ж, надо собрать большой военный Совет, пригласив даже гридей, глядишь, что и подскажут – на хитрости у них головы, как мечи заточены. Их задницы от горячих углей дымились, может, это тоже ума прибавит, – невесело хмыкнул Святослав, подсознательно потерев серьгу со свастикой, и велел отрокам кликнуть в шатёр воевод и опытных гридей.

Когда собрались, вопросил у них:

– Как думаете, братья, поспешат ли хазары на выручку к булгарам? Они ведь союзники, и булгары платят им дань.

– От Итиля до Булгара, примерно, дней десять добираться пешцам. Конница, конечно, быстрее придёт, – молвил воевода Свенельд в раздумье пошевелив косматыми бровями.

– Ежели придут на выручку, не сладко нам придётся, – высказался Добровит. – Потому правильной осадой: окружить город земляным валом, делать у стены высокую насыпь, по которой можно взобраться – заниматься некогда.

– Вот и я о том же, боярин. – Хитрость придумать следует, – поддержал его Святослав.

– А что тут думать, княже? – взял слово, поднявшись с лавки, Богучар.

– Ну, так молви, что измыслил? – оживился Свенельд.

– Я вот что кумекаю, други, – глянул на воевод и гридней. – Хитрость проста – отобрать сотню молодцов, ночью незаметно подкрасться к булгарскому городищу…

– И подпалить ворота, – радостно перебил товарища Бова.

– Задницу твою ещё раз подпалить, – вспылил Богучар, – И так сидя есть не можешь, а на животе трапезничаешь. Не мешай мысль излагать.

– Уймись, – рявкнул на Бову Свенельд с интересом слушающий, что речёт опытный гридень.

– Отобранные ратники должны бесшумно подкрасться ко рву, тихо засыпать небольшую его часть принесёнными с собой мешками с камнями, взобраться по взятым лестницам на стену, перебить стражу, затем стрелой нестись к воротам и снять запоры. В дубраве поставить конный отряд, чтоб по сигналу быстро пришёл на помощь, а следом прибежит и пешая рать.

– Дело ты, Богучар, говоришь. Выгорит… Тьфу, получится ежели, сотником поставлю, – довольно хлопнул по коленям ладонями князь. – За работу, ребятушки. Заполняйте мешки камнями и вперёд… Ночью и начнём. А часть войска шуметь и веселиться, отвлекая приворотных стражей и булгарских воев, будет. Самое приятное занятие.

– А как же ров-то? – ужаснулся Бова, вспомнив прошлый штурм. Он ить с водой. Плавать-то я нешто могу? Да в броне?

– Мешками с камнями тебя загрузим, а ты, коли плавать не могёшь, мырнёшь, и станешь на дне мешки укладывать, – радостно зачирикал Чиж, развеселив княжий Совет.

– Штурмуйте стену тихо, – отсмеявшись вместе со всеми, продолжил князь, – но напористо и смело. В городе действуйте жёстко, гасите сопротивление стражи и отчиняйте ворота. Держитесь стойко, пока не подойдёт наша конница. Велерад – ты старший, а Богучар – правая твоя десница. Вперёд, братцы, всё зависит от вас.

Булгарская стража, ёжась от ночной свежести и пронизывающего ветра с реки, с удивлением вслушивалась в буйство, шум и гвалт, раздающийся со стороны пристани, не догадываясь, что галдели печенеги, коим Святослав поставил задачу – отвлекать вражеских дозорных.

Степняки справлялись с заданием как нельзя лучше, употребив внутрь организма огромное количество найденного на складах, и к их удивлению, не выпитого русичами пива.

Напитком грешили даже мусульмане, рассудив, что темно и аллах не увидит, а если даже и заметит, то не осудит, ибо выполняют приказ большого славянского хана.

Стража других ворот, получив сообщение, что русские пьют и гуляют, подтверждая сим деянием гнусные слухи ходящие о них в соседних племенах и весях, устав разглядывать ночь, забились от ветра в башенки по краям ворот, оставив пялить глаза дозорного на стене.

Тому в глаз чего-то попало, и чтоб такая же напасть не приключилась со вторым, он на минуточку смежил глаза, тут же провалившись в глубокий сон.

Проснулся от того, что кто-то наступил на ногу.

– Ослеп что ли? Не видишь, человек службу несёт? – были последние его слова в подлунном мире.

Луны, кстати, тоже не было, и он не разглядел, кто воткнул меч в богатырскую грудь.

Сонную стражу в башенках, тихо поднявшиеся на стену русичи, перебили за одно мгновение, и, спустившись вниз, то же самое проделали с дремавшими у ворот воинами, подумавшими, что прибыла смена караула и не оказавшими в полумраке ночи сопротивления.