- А в худшем? – уже спокойным тоном спросила я.
Значит, место для моего отдыха он всё-таки нашел. И это хоть немного, но обнадёживало, что ему на самом деле не всё равно. И что моя поездка сюда не является огромной ошибкой.
- Не знаю, Лер, - голос Кости теперь звучал как-то растеряно и тревожно.
Боже, а ведь он реально переживает и боится за свою жену! Потому что… потому что всё-таки ее любит? Не зря же говорят, что перед лицом смертельной опасности мы осознаем своё истинное отношение к окружающим нас людям.
- Для начала нужно хоть что-то добиться от врачей, - тяжело вздохнул Захаров.
- Что... что с ней случилось?
- Я не знаю… она просто вскрикнула и потеряла сознание. Я вызвал скорую, сейчас её осматривают врачи. Лер, я понимаю, что ты не так представляла себе наш отдых. Правда. Я тоже не так всё себе представлял, - горько усмехнулся Костя, и почему-то я была уверена, что в этот самый момент на его губах играет красивая, печальная улыбка. Потому что Захаров – это Захаров, даже в самые тяжелые моменты своей жизни, его природное обаяние и магнетизм невозможно было скрыть от посторонних глаз. Не удивлюсь, что он сидит там, а все проходящие мимо медсестрички уже успели оценить какой интересный экземпляр заглянул к ним в клинику. – Какие бы у нас не были с ней отношения, я… я не могу просто взять и уехать, Лер. Ты ведь знаешь, что у Крис сейчас кроме меня больше никого нет.
Да, что-то подобное я слышала не раз, хотя и не просила мне это рассказывать. Бедная, несчастная Кристина (хотя бедная – это точно не про неё и не про её счет в банке с приличной суммой, которая досталась ей недавно в наследство), фактически выросшая без матери. А ещё она год назад потеряла отца. По словам Захарова его жена была милой глупой девочкой, папиной принцессой, которая так и не выросла. И с которой у Кости не было никаких точек пересечения кроме компании её отца, где Захаров как раз и занимал руководящую должность, а Кристина считалась там полноправной владелицей. Ну и конечно же постели. Об этой точке пересечения Захаров, конечно, всегда тактично помалкивал. Но я ведь не дура и прекрасно понимала, что с его-то потребностями и выносливостью супружеский долг он соблюдает с огромным удовольствием.
Почему он до сих пор не ушёл от неё, со своим свободолюбивым, если не сказать разгульным образом жизни – всегда оставалось для меня загадкой. С теми мозгами и деловой хваткой, которыми обладал Костя, его в любой крупной компании оторвали бы с руками и ногами. Да и открыть свой бизнес, я думаю, ему тоже было бы по плечу. Поэтому очень сомневаюсь, что всё дело только лишь в боязни потерять доступ к руководству компанией. А вскользь брошенная фраза, что «у Крис никого кроме меня больше не осталось на всём белом свете» вряд ли тянула на железный аргумент.
Жалость – не то чувство, на котором нужно строить брак. Даже я при своём отсутствии практического опыта семейной жизни это понимала, а вот Захаров, судя по всему, нет.
- …и оставить её одну в больнице и уехать развлекаться – я не знаю каким мудаком надо быть, чтобы так сделать, - добавил Костя. – Лер, но ты имеешь полное право на меня злиться из-за того, что сегодня снова будешь одна.
- Вот спасибо за разрешение, - огрызнулась я, но уже без особого энтузиазма.
А ещё так и просилось добавить: «Вообще-то не одна!». Но думаю, всё-таки не стоит приплетать сюда Рому, даже если очень хочется позлить товарища Захарова.
- Лер, давай я тебе закажу такси через пару часов? Лучше выдвинуться, как можно раньше. Домик находится на другом конце области, там очень красиво, правда! Но мне бы не хотелось, чтобы ты туда ехала на ночь глядя…
- Ещё скажи, что будешь переживать.
- Лер, с тех пор как ты ступила на борт самолета, я только и делаю, что переживаю за тебя.
«Да, конечно! Оно прям и видно», - очень хотелось выкрикнуть мне в трубку сердобольному Захарову. Но во-первых – я не истеричка. Во-вторых – мы друг другу никто. Как можно всерьёз что-то требовать от человека, который фактически тебе ничего не обещал? Быть рядом всегда, любить, заботиться, быть вместе и в радости, и в горе – это все атрибуты счастливых пар, которые любят друг друга и рискнули вступить в серьёзные отношения. Но это песня не про нас.
И если рассуждать с человеческой точки зрения, Костя всё сделал правильно. То, что он остался заботиться о своей жене, которую вроде как уже давно не любит и от которой он хотел свалить в новогодние праздники, на самом деле характеризует его с хорошей стороны. Вот только мне от этого было ни черта не легче.
Почему-то в этот момент, я как никогда остро чувствовала нехватку теплоты и заботы. Когда всё твоё существо будто в ужасе сжалось перед тяжестью и невзгодами этого мира, свалившимися на тебя проблемами и трудностями. Когда очень хотелось почувствовать, что ты не одна. Ты важна. И как бы эгоистично это не звучало – чтоты важнее её.
Только… как там пелось у Лободы: «я чужая, она законная»? Ну что ж, неоспоримый факт, который нужно ещё раз прокрутить в своей голове, осознав до мельчайших частиц, а потом выкинуть куда подальше всю эту сопливую меланхолию и жалость к себе.
Вот только я никак не могла заблокировать воспоминания, которые так услужливо подкидывала мне память. Тот самый день, когда Костя наплевал на всё и примчался на помощь. Тот самый день, когда он, несмотря на все обстоятельства, всё-таки выбралменя…
Глава 28
Выхожу, пошатываясь из такси еле передвигая ноги в своих туфлях. Мысленно отсыпаю горсть проклятий тому мужчине, который придумал каблуки. И тому, кто придумал офисный дресс-код кидаю вторую горсть чётко в место воображаемой физиономии. Не удивлюсь, если этот ублюдок тоже мужского пола. Каждой клеточкой тела ощущаю, что меня знобит и колотит. А это значит температура стала ещё выше.
После презентации в офисе я почувствовала небольшое недомогание, но не придала этому значение. Как, впрочем, и лёгкому першению в горле, которое сопровождало меня эту жуткую неделю подготовки к дню «икс». На носу было одно из самых важных совещаний за год, если не за всё время моей работы в компании. Совет директоров, все руководство Сибирского филиала и ключевые партнёры совместно с которыми нам предстояло не просто заключить сделку века, как называли её между собой сотрудники компании, а переделать весь рынок в Сибирском, а в перспективе и в Уральском и Дальневосточном регионах. Я была одним из спикеров на совещании и представляла аналитику, которую подготовил мой отдел.
Сказать, что я стрессовала – это ничего не сказать. А маячивший постоянно где-то рядом Захаров отнюдь не добавлял мне душевного спокойствия. Костя никак не оставлял своих попыток к сближению, что уже становилось какой-то раздражающей привычкой, точно также, как и наши словесные перепалки. При посторонних они носили более интеллектуальный характер, с хорошо замаскированным сарказмом и глубоко скрытым от лишних ушей подтекстом. Наедине каждый раз мы не стеснялись ни в выражениях, ни в смягчении своих мыслей. Я и не думала, что когда-нибудь встречу человека, с кем у меня будет диаметрально противоположное мнение по любому вопросу. До тех самых пор пока в моей жизни не нарисовался Захаров.
В прошлый четверг Костя перешёл все мыслимые для меня границы. Он настиг меня в моем любимом ресторанчике «Переделка», в который я вот уже несколько лет посещала по четвергам и позволяла себе всякие вредные сладости. Захаров проследил мой путь от самой работы и бесцеремонно плюхнулся за мой столик, едва мне успели принести мой заказ. Мой еженедельный ужин в самой приятной компании на свете – с самой с собой, полетел в тартарары. Но Захарова это ни капли не смущало.
- Когда мы уже сходим вместе в нормальный ресторан? – спрашивает меня этот нахал, уплетая третий по счету пончик (мои пончики, чёрт возьми!) Всем своим видом Костя просто «кричал» как ему здесь не нравится, и как тут невкусно кормят. Настолько, что мне от греха подальше захотелось отодвинуть от него свой яблочный штрудель. С Захарова станется, сожрать ещё и его вдобавок к моим пончикам!
