— А куда едешь ты? — вопросом на вопрос ответил он.

— Вообще, к «Плазе», но мне любой крюк не в тягость.

— «Плаза» подойдёт, — Тим наконец одолел защёлку. — Высадишь меня на остановке, ладно?

— И сколько тебе от остановки идти пешком? — не торопился соглашаться я. «Патриот» мягко тронулся с места.

— Недолго. Я обычно оттуда на работу уезжаю.

Ну, если так, то вариант приемлем и даже возвращает мои прежние планы в разряд осуществимых.

— Хорошо, пусть будет до остановки.

Мы удачно вывернули на проспект и влились в полноводную реку разномастных автомобилей. Магнитола бормотала что-то неразборчивое, я подкрутил звук, и в салоне зазвучали размеренные аккорды «Серебра».

Не по себе

От этой тихой и чужой зимы,

С которой я на ты,

Нам не стерпеть друг друга.

И до войны

Мне не добраться никогда,

Моя безумная звезда

Ведет меня по кругу

Я смотрел на дорогу, не на Тима, только всё равно знал, что от закрытых глаз у него паутиной разбежались глубокие морщинки, и уголки тонких губ печально опущены. Он не был моим другом, и после абсентового глюка никогда им не станет, так откуда же пришло это острое желание помочь? Из комплекса героя, над которым любит подтрунивать Анна? Ненавижу рефлексировать. Никогда из самоанализа ничего путного не выводится. Я резче, чем было необходимо, затормозил на светофоре, выдернув Тима из простудной полудрёмы.

— Что, приехали? — осоловело заморгал он.

— Нет ещё, — мне стало неудобно за свою несдержанность. — Слушай, давай я тебя всё-таки до подъезда довезу, а?

— Всё настолько плохо? — криво усмехнулся Тим.

— Честно? Ещё хуже.

Загорелся зелёный.

— М-да, я надеялся, что это мне просто кажется, — Тим потёр лицо в попытке вернуть себе ясность мыслей. — Хорошо, тогда на перекрёстке перед «Плазой» налево и через два съезда направо, во дворы. А потом по месту говорить буду.

— Ага, — я перестроился в нужный ряд. — На больничный пойдёшь?

— Надо подумать.

— Тим, — «Патриот» свернул налево. — Ты что, с Ольгой переобщался? О чём тут думать, ты сегодня натуральным зомбаком на работе сидел.

— Больничный — это поликлиника, — вздохнул Тим.

— Ну и что? — я прикинулся непонимающим.

— Люди. Очереди.

— Ну, вызовешь врача на дом; скажешь, что температура тридцать девять, и ты никуда идти не в состоянии.

Тим снова вздохнул: враньё он не любил почти так же, как незнакомую и заведомо недоброжелательную толпу.

— Теперь направо, — сказал он. Похоже, дискуссию о больничном можно было считать законченной, так что я молча направил машину в глубину старого спального микрорайона. Череда поворотов оказалась незнакомой — здесь абсент наврал по-крупному, — однако неярко освещённый двор, в котором Тим сказал «Приехали», весьма походил на приглючившийся. Хотя, может, он просто был типовым, и никакой мистики за сходством искать не стоило.

— Спасибо, что подвёз, — Тим отщелкнул ремень безопасности. — Увидимся завтра.

— На здоровье, — я заранее злился на себя за то, что собираюсь сказать. — Может, всё-таки подлечишься дома? Вася ведь не просто так больничкой пугал: он прошлой зимой на три недели стационара подвиг совершил.

— Посмотрю по завтрашнему состоянию, — Тим открыл пассажирскую дверь и выбрался наружу. — Спасибо, что беспокоишься. Пока.

В тусклом свете было сложно разобрать выражение его лица, но от неподдельной благодарности в голосе у меня радостно бубухнуло сердце.

— Пока, — к счастью, мне удалось сохранить обычный тон. Дверь мягко закрылась, только вместо того, чтобы поторапливаться по своим делам, я взглядом проводил Тима до самого подъезда. А потом зачем-то опустил стекло и, высунувшись наружу, запрокинул голову вверх, к крыше дома. Светились почти все окна, и легко было заметить, как к ним присоединилось окошко на четвёртом этаже. Тогда я наконец стронул машину с места — какую бы очередную глупость я не сделал, сделана она была правильно.

***

На следующее утро Тим позвонил, когда я перегонял «Патриота» с подземной стоянки к подъезду. Наш с Анной рабочий график в кои-то веки совпал, и я по-рыцарски предложил подкинуть её до студии.

— Всё, сидишь сегодня дома? — сразу высказал я догадку о причине звонка.

— Да, — судя по голосу, Тим даже по квартире мог передвигаться исключительно держась за стеночку. Какой там офис, в самом деле.

Я хотел спросить про врача, но Анна уже ждала меня на улице, поэтому пришлось закруглять разговор скомканным «Ладно, выздоравливай там».

— Постараюсь, — пусто ответил Тим. — Пока.

— Ага, пока, — Давая отбой, я лихо затормозил перед подъездом: — Карета подана, ваше прекраснейшество!

Анна мелодично рассмеялась и с кошачьим изяществом скользнула на заднее сиденье: — Трогай, ямщик!

— Взялся-таки за ум неутомимый труженик, — со сварливым одобрением резюмировал Вася моё объявление о временном изменении состава нашей команды. — Хотя, конечно, лучше бы вчера.

Я пожал плечами: лучше, хуже — история не признаёт сослагательного наклонения.

— Андрей, ты не знаешь, у него только температура, как при гриппе? — у Ольги плохо получилось замаскировать тревогу.

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Хочешь, позвони и спроси.

Ольга поджала губы: — У меня номера нет.

— Запишешь? — предложил я без задней мысли, однако получил чопорный отказ: — Спасибо, не нужно.

Мы с Васей переглянулись — о, эти загадочные женщины! — и оба благоразумно воздержались от комментариев.

Отработав — а не отсидев на всяких дурацких совещаниях — восемь часов, я позвонил Анне, чтобы скоординировать планы на вечер. Увы и ах, съёмки шли полным ходом, и встретиться сегодня у нас не выходило. Таким образом, из развлечений мне остались шиномонтаж и диван, причём из-за противной погоды последнее не вызывало отторжения даже у моей деятельной натуры. Диван, пицца с винишком, ленивый интернет-сёрфинг — такие вечера тоже иногда нужны. Только, пожалуй, надо бы ещё кое-кому звякнуть, для успокоения совести.

— Привет ещё раз.

— Привет, — прошедший день не добавил в голос Тима ни йоты бодрости.

— Как самочувствие?

— Так себе.

Ну, хотя бы не стал рассказывать байки про «нормально».

— Врач приходил?

— Да.

— И что сказал?

— ОРЗ.

Что ж, это не грипп, это терпимо. За неделю само пройдёт, надо только чаи с малиной гонять и соблюдать постельный режим. Зато теперь понятно, почему Тим так немногословен: у него, скорее всего, адски болит горло.

— Ну, ладно, лечись, — И почему такие фразы всегда звучат вежливой пустышкой? — Пока.

— Пока.

Я дождался тишины разорванной с другой стороны связи. На душе было муторно, хотя все люди болеют, особенно простудой, а взрослый дееспособный человек даже с ОРЗ может сам о себе позаботиться. В следующий понедельник Тим вернётся в наши ряды, это как пить дать. Вот только мне было гораздо спокойнее, если бы Ольга всё-таки взяла его номер.

Я съездил в гараж за зимней резиной и по пути на шиномонтаж позвонил Даниле-мастеру — единственному автомеханику, которому мог доверить свой танк.

— Не, Андрюх, только завтра, — извиняющимся тоном сказал Даня. — Работы с этим днём жестянщика выше крыши, зашиваемся.

— Что, весь город ломанулся к вам резину менять?

— Походу, да. Звякнул бы вчера, я б тебе выкроил полчаса.

— Да занят я был, — я не скрывал разочарования. — Ладно, во сколько завтра подъезжать?

— Где-то в это же время, к половине седьмого.

— Договорились.

Итак, с полезным делом я оказался в пролёте. Оставалось купить с горя «Кватро Формаджи» и бутылку кьянти, найти на «Хабре»* потенциально холиварный пост и замутить в комментариях горячую дискуссию. С такими планами я и поехал в ближайший торговый центр с гипермаркетом и пиццерией.