Я ответил, что ничего из его рук принимать не буду и нигде не буду ставить подписей. А «приветливому» Толстову написал короткую записку, что для вручения пусть присылает мне повестку. Записку я передал майору вместе с бумагами.

Впоследствии эта записка фигурировала в деле как доказательство моего отказа получать обвинительное заключение.

Несмотря на невручение обвинительного заключения, Саша попытался сдать дело в Московский районный суд г. Чебоксары. Но понимания в Московском суде он не нашел. Там, несмотря на важность «заказа» и поджимающие сроки (расправа должна совершиться быстро), принять дело к производству отказались. Никаких уведомлений о передаче дела в суд я не получал.

Пришлось обращаться к председателю Калининского районного суда г. Чебоксары Марии Борисовне Жемеричкиной. Она распорядилась дело к производству принять, и в скором времени вместе с председателем Верховного суда Чувашской Республики Петром Фадеевичем Юркиным они отправились делегатами на Всероссийский съезд судей.

Жемеричкину, статную сановную даму с громоздкой прической, после съезда всё по телевизору показывали. Она делилась впечатлениями.

Узнав (благодаря В. А. Ильину и его связям в судейской среде), что дело принято к производству, я тут же обратился в суд на решение Жемеричкиной. Это остановило развитие процесса. Всё лето мне пришлось провести в изнурительных заседаниях, которые ничего не дали.

9 августа 2004 года я обратился в Конституционный суд Российской Федерации с запросом. Мне необходимо было получить истолкование статьи 222 «Направление уголовного дела в суд» УПК РФ.

Через месяц я получил оттуда уведомление о приеме и регистрации моего запроса, а также о том, что он в ближайшее время будет рассмотрен. Больше я никаких, так необходимых мне для суда, бумаг оттуда не получал.

Лишь 9 июня 2005 года начальник Управления конституционных основ уголовной юстиции Конституционного суда Российской Федерации П. Е. Кондратов прислал письмо Имендаеву: «Уважаемый Альберт Васильевич! В связи с Вашим запросом сообщаем, что вопрос о принятии к рассмотрению жалобы И. Ю. Молякова на нарушение его конституционных прав положениями статей 222 (часть 4), 319 (часть 4) и 448 УПК Российской Федерации будет решаться на ближайшем пленарном заседании Конституционного суда Российской Федерации в июне 2005 года.

О решении, которое будет принято Конституционным судом Российской Федерации, Ваш доверитель будет уведомлен».

До сих пор мой доверитель пытается получить это решение. Пока — безрезультатно.

Всё лето мучился не только я. Мучилась и «система» — нужен был безотказный мировой судья, способный толстовские «сочинения» воплотить в приговор.

В итоге выбор пал на мирового судью судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары А. В. Малюткина.

Малюткин — мой сосед, живем в одном подъезде, видимся каждый день. Худой, редковолосый блондин высокого роста, создающий впечатление застенчивого и неуверенного семьянина, вынужденного серьезно прислушиваться к мнению супруги — дамы энергичной, уверенно сидящей за рулем авто.

Раньше в этом же подъезде проживал отец Малюткина — небольшого роста, лысый, самоуверенный господин. Несмотря на почтенный возраст, Малюткин-старший одевался щеголевато, носил дорогие шляпы или аккуратные кепи. Не шутка — декан юрфака нашего университета!

Отыскал этого живого человека ректор ЧГУ Кураков, когда затевали юридический факультет. Решение о создании факультета было дальновидным — надвигался рынок, а его популярным мифом для российского обывателя стала уверенность в ведущей роли юристов и экономистов. Тысячи и тысячи простодушных понесли денежки в университетскую кассу, оплачивая учёбу ненаглядных отпрысков, как несли они свои сбережения «Лёне Голубкову» в МММ. Пооткрывались и частные лавочки под видом учебных заведений.

В итоге наплодили столько экономистов и юристов, что «не продохнуть». Количество их можно соизмерить только с количеством стоматологов и зубных техников. Стране же нужны высококвалифицированные рабочие и грамотные инженеры.

Малюткин-старший ранее был преподавателем, по-моему, Академии МВД в Москве. И будто бы даже возглавлял там партийную организацию. Он получил квартиру в нашем доме. Потом куда-то переехал, а в квартире оставил жить Малюткина-младшего.

Предполагаю, что с деканом юридического факультета ЧГУ перед началом процесса надо мной имели разговор разные высокопоставленные личности. Не исключено, что ему, человеку уже пенсионного возраста, намекнули: перспектива его существования в роли декана напрямую связана с тем, как поведет себя его сын.

Малюткин же младший трёхлетний срок мирового судьи уже «выбрал» и работал в этой должности по приказу Петра Фадеевича Юркина. Ему необходимо было вновь пройти переназначение на эту должность Государственным Советом Чувашской Республики.

Осенью 2004 года его документы ушли выше — на подпись президенту России В. В. Путину. Он намеревался из мирового судьи превратиться в федерального. Получалось, что это не вполне мировой судья, но еще и не федеральный. Не «отработает тему», как надо, — потеряет работу мирового судьи. Выполнит заказ — получит повышение, обретя статус федерального судьи. Зарплаты судейским чиновникам нынешний режим дал большие. Прикормил.

Видимо, Малюткин-младший послушался мудрых советов родителя, посовещался с супругой, проникся перспективой повышения и «закатал»-таки своего соседа в тюрьму.

Нынче А. В. Малюткин — федеральный судья. Так же, как и Евстафьев. А Саша Толстов, тот, вообще, признан лучшим прокурором Чувашии 2004 года и сейчас уже не заместитель прокурора, а прокурор Ленинского района г. Чебоксары. Уверен, этот «способный» молодой человек и дальше будет подниматься по карьерной лестнице.

Скольким же честолюбивым субъектам я помог сделать карьеру! Впрочем, дело не только во мне. За оказанные услуги Федоров, как правило, благодарит щедро.

Государственным обвинителем по «моему» делу был назначен прокурор отдела прокуратуры Чувашской Республики Ю. П. Юркин — родной сын председателя Верховного суда Чувашии. Целый руководитель отдела республиканской прокуратуры — и представитель в каком-то процессе у мирового судьи!

Юра Юркин — созревший мужчина, высокий, лысеющий, лицо в оспинах. Производит впечатление человека малоподвижного, «громоздкого». Взгляд неподвижный. Обращенный на человека — гипнотизирует. Голос низкий, говорит очень медленно. От него-то я и услышал, что с «моим» делом «они» всё лето мучились, даже в отпуск не ходили.

Первое судебное заседание Малюткин назначил на 29 сентября 2004 года. Он, зная, что обвинительное заключение мне вручено не было, издал постановление о принудительном приводе. С утра 29 сентября мы с ним встретились у подъезда, а спустя два часа ко мне домой нагрянули судебные приставы, запихали меня в машину и отвезли к Малюткину, мотивировав это тем, что я на повестки Малюткина не реагировал.

В тот день мировой судья, сильно смущаясь и краснея, попытался вручить мне обвинительное заключение. Я отказался, заявив, что, согласно ст. 222 УПК, вручать обвинительное заключение мне должен только прокурор, а не милиция и суд. К тому же заметил, что мог бы утром попросить меня подойти, а не устраивать «шоу чернорубашечников» (приставы носят черную форму).

На начало октября Малюткин предварительное слушание по делу все-таки назначил. В суд явились я и Ильин, Юркин-младший и еще один «лучший друг» Н. В. Федорова — адвокат А. А. Шарапов. Толю Шарапова связывает с Федоровым довольно «специфическая» причина. Столь же существенная, сколь и специфическая. Отсюда и «дружба». Отсюда и постоянное участие Шарапова в самых деликатных процессах, в которых для Федорова требовался адвокат. В Москве Шарапов работает в конторе «Клишин и партнеры».

Шарапов давно имел на меня «зуб». В первый раз в суде мы столкнулись по поводу квартир, принадлежавших Ольге Викторовне Шараповой и её родственникам (их было 11 штук). Делом занималась парламентская комиссия. Но в суд министр здравоохранения ЧР Шарапова подала иск почему-то против меня. И в суде её интересы представлял муж — Шарапов.