По поводу того, как это явление возникло, можно добавить, что существуют наблюдения, описывающие достаточно сложную коммуникацию между собаками и другими одомашненными животными и человеком. Систематических исследований на эту тему не так много (см. Hare, Call, Tomasello 1998), но, даже если в некоторой степени основываться на упомянутых наблюдениях, то можно отметить следующий важный момент: эти животные не взаимодействуют таким же сложным образом с представителями своего вида, а только с людьми. Следовательно, такие коммуникативные навыки можно рассматривать как в некотором роде «неестественные», поскольку они являются следствием межвидовой коммуникации, возникнув, хотя бы частично, благодаря процессам одомашнивания.

2.4. Целенаправленность в коммуникации человекообразных обезьян

Людям, которые изучают только людей, и которые никогда в жизни не рассматривали подробно коммуникацию животных, трудно оценить потрясающую пластичность навыков жестовой коммуникации человекообразных обезьян. У животных подавляющее большинство способов коммуникации, безусловно, генетически фиксировано. Даже у обезьян голосовые коммуникации по большей части генетически фиксированы. Кроме того, жестовая коммуникация мартышкообразных обезьян, хотя она и не изучалась особенно подробно (см. Маеstripieri 1998), также явно выглядит как набор стереотипов. Поэтому гибкость жестовой коммуникации человекообразных обезьян — это настоящее эволюционное новообразование.

Пластичность поведения, как правило, служит признаком того, что оно было приобретено в результате научения, и мы, разумеется, предоставили доказательства тому, что многие жесты человекообразных обезьян были приобретены ими в индивидуальном опыте. Но, теоретически, это могло быть либо относительно простым ассоциативным научением — когда в определенной ситуации уже содержится информация о том, что определенный жест, скорее всего, будет наиболее эффективным — либо результатом работы достаточно сложных когнитивных процессов, в том числе способности понимать намерения (intentionality) партнера по коммуникации. Мы убеждены, что в данном случае вовлечены сложные когнитивные процессы, и что эта точка зрения находит свое подтверждение в исследованиях, зафиксировавших способность человекообразных обезьян понимать намерения окружающих в различных сферах жизнедеятельности.

2.4.1. Понимание целенаправленного действия

Точно так же, как животные могут решать физические проблемы, не понимая при этом все связанные с этими проблемами причинно-следственные связи, они могут общаться, не осознавая при этом всех намерений (intentionality) участников общения — и именно так они и делают. Они знают, что, когда они делают А, реципиент делает Б, но не понимают, как это устроено. Однако в случае более сложной коммуникации, при которой, например, надо в различных обстоятельствах выбирать различные сигналы, в зависимости от таких вещей, как направленность внимания реципиента, как это и происходит в процессе жестовой коммуникации обезьян, коммуниканту необходимо иметь нечто вроде когнитивной модели того, как реципиент воспринимает сигнал и реагирует на него.

Недавние исследования показали, что человекообразные обезьяны очень хорошо понимают, как окружающие функционируют в качестве агента, способного к восприятию и имеющего определенные намерения. В частности, человекообразные обезьяны очень сходно с маленькими детьми понимают цели и представления окружающих, а также то, как эти цели и представления функционируют в рамках отдельного целенаправленного действия (однако, другую точку зрения см. у Povinelli, Vonk 2006). Во-первых, человекообразные обезьяны (большинство исследований было проведено на шимпанзе) понимают, что у окружающих есть свои цели. Доказательства этого заключаются в следующем:

• Когда человек начинает передавать шимпанзе пищу, но не завершает действие, то обезьяна демонстрирует реакцию фрустрации, если человек поступает так без видимых причин (т. е. он просто не хочет); если же человек добросовестно пытается передать предмет, но у него не получается (т. е. он не может), то обезьяна терпеливо ждет, что из этого выйдет (Call et al. 2004; описание похожих наблюдений над младенцами смотри у Behne et al. 2005).

Шимпанзе оказывает помощь человеку или другому шимпанзе, если тот не может самостоятельно достать предмет или попасть в какое-нибудь место, находящееся вне его досягаемости; такое поведение требует понимания целей окружающих. Человеческие младенцы ведут себя в этой ситуации очень сходным образом (Wameken, Tomasello 2006; Wameken et al. 2007).

Когда человек показывает шимпанзе, выращенному людьми, явно неудачные попытки что-то сделать с предметом, то после этого обезьяна совершает действие, которое человек намеревался выполнить, а не то, которое он ей в итоге продемонстрировал, например, когда его руки соскользнули с предмета (Tomasello, Carpenter 2005; на основании исследований Meltzoff 1995 с младенцами).

Если выращенный человеком шимпанзе наблюдает, как экспериментатор выполняет с предметом последовательность из двух действий, причем одно из них явно случайное, то обезьяна, в свою очередь, обычно выполняет только преднамеренное действие (Tomasello, Carpenter 2005; основано на исследовании с младенцами Carpenter, Akhtar, Tomasello 1998; другие доказательства см. в Call, Tomasello 1998).

Выращенный людьми шимпанзе понимает разницу между добровольными и вынужденными, т. е. произведенными под давлением обстоятельств, действиями экспериментатора, которые он наблюдает. Это выражается в том, что обезьяна избирательно имитирует только добровольные действия человека, но не те, которые были произведены под давлением обстоятельств (если, конечно, самого шимпанзе не принуждают те же самые обстоятельства). Таким образом, шимпанзе демонстрирует понимание не только целенаправленности, но и рациональности действия (Buttelmann et al. 2007; основано на исследовании с младенцами Gergely, Bekkering, Kiraly 2002).

Из всего вышесказанного следует вывод, что обезьяны и маленькие дети обладают похожими базовыми способностями к пониманию (в простых ситуациях) того, что кто-то другой настойчиво добивается достижения своей цели. Они также понимают, что цель — это не результат действия в окружающем мире, а скорее отображение желаемого состояния окружающего мира во внутреннем мире действующего субъекта. Кроме того, они понимают, что действующий субъект выбирает действие для достижения своей цели «рационально», в том смысле, что они могут представить себе причины, по которым он поступает именно так, а не иначе.

Во-вторых, человекообразные обезьяны (большинство исследований, опять же, проведено на шимпанзе) понимают еще и то, что другие тоже способны к восприятию. Доказательство этого заключаются в следующем (для обзора см. Tomasello, Call 2006):

Когда человек заглядывает за препятствие, обезьяна перемещается, чтобы найти оптимальный угол зрения и тоже заглянуть туда (Tomasello, Hare, Agnetta 1999; Bräuer et al. 2006; похожее исследование с младенцами смотри у Moll, Tomasello 2004).

Если взгляд человека упирается в заслонку, а за ней в том же направлении находится какой-нибудь предмет, обезьяны глядят только на заслонку, а не на предмет — за исключением тех случаев, когда в заслонке проделано окошко, и тогда обезьяны смотрят на предмет (Okamoto-Barth, Call, Tomasello 2007; похожие наблюдения над человеческими младенцами смотри у Caron et al. 2002).

Когда обезьяны выпрашивают у человека пищу, они учитывают, может ли человек видеть их жесты (Kaminski, Call, Tomasello 2004; Liebal, Pika, Call, Tomasello 2004).

Когда шимпанзе соперничают друг с другом из-за пищи, они принимают во внимание, может ли соперник ее видеть (Hare et al. 2000; Hare, Call, Tomasello 2001), и даже время от времени пытаются спрятать еду от конкурента (Hare, Call, Tomasello 2006; Melis, Call, Tomasello 2006).