Разина тихонько стонет, закусывает губу.

Поднимаюсь на верхнюю ступеньку и ложусь на нее сверху, перенося вес на собственное плечо.

— Посмотри на меня, — прошу хрипло.

Инга распахивает глаза. Зрачки затопили их целиком. Взгляд пьяный, мокрый. Смотрит на меня без ненависти, но и без любви. С каким-то немым доверием.

Опускаюсь и целую ее. Легонько прикусываю губу, играюсь с ее языком. Пальцами второй руки пробираюсь обратно, вниз. Развожу ей бедра и погружаюсь.

Она мокрая внутри. Возбужденная, горячая, готовая. Смотрит на меня с такой чисто женской нежностью и лаской.

Все мысли о том, что она точно так же смотрит на других мужиков, раздвигая ноги перед ними, я испепеляю, уничтожаю. Не позволю этому испортить наш вечер.

Двигаю пальцами внутри нее, и Инга начинает стонать, прикусывает меня за плечо, гася стон, а я дышу ею, как жизненно необходимым кислородом.

Беру ее руку и кладу на свой член, возвращаю пальцы обратно.

— Давай же, девочка. Сожми его, — готов умолять об этом.

Инга стискивает член у основания, и я отъезжаю куда-то в своем сознании. В какие-то другие, яркие, потрясающие вселенные.

Кончаем одновременно, синхронизировавшись в процессе. Инга роняет голову на лавку, тяжело дышит. Меж ее бедер все блестит, живот и лобок в моей сперме.

Даю себе несколько секунд и ухожу, оставляя Разину в одиночестве.

Глава 15

Инга

Сволочь.

«Дыши, Инга», — уговариваю саму себя, словно маленькую девочку.

Он ушел. Вот так взял и ушел.

И хоть здравый смысл говорил, да и я заранее понимала, что от этого вечера не стоит ждать нежностей, — менее больно не становится.

Лежу на деревянной лавке, размазанная в горячую лужу. Вся мокрая. От пота, от следов своего возбуждения, от его спермы. В голосе сдерживаемые рыдания и истерический смех.

Никита ушел, даже не сказав мне ни слова. Нет, я не глупая идиотка и вовсе не ждала каких-то жгучих откровений после секса. Пускай даже такого, без проникновения. А оно будет, я уверена.

Ладно, Инга, ты же взрослая девочка. Ну не думала же ты, в конце концов, что он разоткровенничается с тобой, после того, как кончит?

Ага, еще скажи — в любви признается.

Мне дико больно, я не привыкла к такому отношению со стороны мужчин. Но у всего этого есть четкая цена и время использования. Я не оскверненный пьедестал. Именно поэтому я делаю над собой усилие и поднимаюсь.

Выхожу из парилки и сразу же иду в душ. Смываю с себя все, что можно смыть. Закрываю глаза и даю сердцу секунду на забытие, а после выхожу.

В главной комнате по-прежнему полумрак. Никита нарезает круги в бассейне, и я спешу туда. Отчасти, чтобы вода скрыла мое нагое тело, отчасти потому, что мне нужно прийти в себя в прохладной воде.

Опускаюсь по шею и отплываю к бортику. Никита выныривает и замечает меня. Не произносит ни слова, двигается к противоположному бортику.

Отпусти меня.

Я же вижу, как тебя ломает. Не давай этому сломать себя еще больше. И уничтожить меня.

— Ты женат? — спрашиваю я.

С матерью Жени все очень непонятно. Но ни Алевтина, ни другие коллеги ни разу не видели в школе мать девочки. Я интересовалась.

— Ты задаешься этим вопросом только сейчас? — хмыкает он, откидывая голову на бортик. — Не поздно ли проснулось твое благочестие?

— Не могу сказать, что это моя проблема, — говорю отстраненно. — Полагаю, если ты женат, то все это, — обвожу помещение взглядом, — должно волновать тебя больше, чем меня.

Молчит.

— Так и что? — не отступаю.

— Не беспокойся, — кривится в неискренней улыбке, — вырывать тебе волосы по этому, — копирует мое движение и обводит комнату взглядом, — поводу никто не будет.

Это ответ? Как это можно расценивать? Как да, я женат? Или нет, я не женат? Понятно одно — внятного ответа я не дождусь.

Порываюсь спросить о Жеке, но сдерживаюсь. Эта девочка не имеет ко мне никакого отношения, а свой человеческий и преподавательский долг я выполнила — подала сигнал. Все, что далее, не в моей компетенции.

Закусываю щеку изнутри. Что теперь?

Никита ныряет под воду и выныривает прямо возле меня. На его лице так много капель воды, руки чешутся поднять ладони и стереть их с лица. Запустить руку в волосы и сжать их.

Фадеев придвигается ближе и подхватывает меня под бедра, раскрывая и сажая себе на талию. Внутренней стороной бедра я чувствую его возбуждение. Подавляю тихий вздох, зажимаюсь.

Ник прижимает меня к бортику и сам прижимается сильнее. Без спроса целует. Водит большими пальцами по ребрам, как когда-то раньше. Успокаивая, отдавая свое тепло.

Ведусь на эту провокацию, убеждаю себя, что так мозгу будет проще справиться со всем, что тут происходит. Как там было? Если вы не можете предотвратить насилие, расслабьтесь и получите удовольствие?

Считается ли происходящее сейчас насилием?

Никита целует самозабвенно и очень страстно, при этом не причиняя ни грамма боли. Даже когда от оттягивает мою губу собственными зубами, я не ощущаю никакого дискомфорта. Все так органично и правильно, будто этот мужчина был создан для меня кем-то сверху.

Да-да, все очень правильно с маленьким напоминанием о том, что он платит деньги за все это. Нет тут никакой искренности и фонтана чувств.

После поцелуя Никита говорит хриплое:

— Держись.

И подхватывает меня на руки, вынося из воды. Я действительно хватаюсь за него. Из соображений безопасности, конечно же. Не более того.

Он держит меня, как трофейного медведя, пойманного в тайге.

Вижу направление его движения, понимая, что он несет меня в ужасно пошлую спальню с множеством зеркал.

— Пожалуйста, только не там, — молю его.

Никита останавливается, и я уже готова услышать ответ в духе: «Я заплатил тебе, поэтому это будет там, где я хочу». Но неожиданно он подходит к свободной части стола, поднимает с дивана ранее брошенную мной простынь и кидает ее на столешницу, а сверху опускает меня.

Если бы мы были парой, я бы наверняка пошутила эту тему:

— Хей, если бы ты заботился о моем здоровье, то отвел бы меня в место, которое кишит меньшим количеством хламидий.

— Ха-ха, в следующий раз так и сделаю.

Но мы не пара, поэтому я без лишних слов подчиняюсь.

Никита тянет руку к джинсам и достает оттуда презерватив, раскатывает его по члену и без лишних прелюдий толкается в меня. Я охаю и хватаю его за плечи, опускаю голову и кладу лоб на его плечо.

— Что такое? — с тревогой спрашивает он.

На самом деле, у меня слишком долго не было мужчины, поэтому, чтобы привыкнуть к значительному достоинству Фадеева, мне нужно некоторое время.

Если мы мы были парой, я бы сказала:

— Мне немного больно.

А он бы ответил:

— Тогда я буду очень аккуратным.

Но мы не пара, поэтому я отвечаю:

— Нет-нет, все в порядке, — и плевать, что голос у меня садится.

— Скажи это своей вагине, которая сжимает меня так, будто хочет задушить, — хрипит он.

Нет, мы по-прежнему не пара, но я чувствую, как жгут, стягивающий мое горло, сердце, легкие, душу и еще черт пойми что, развязывается и падает к ногам.

Никита начинает двигаться во мне. Аккуратно. Неспешно. И слишком нежно для того, кто еще пару часов назад говорил: «Я плачу тебе, а взамен ты забываешь слово нет».

Он целует мое лицо, шею, и я впервые за сегодняшний день отвечаю на его ласки. Этот вечер закончится, и, скорее всего, мы с Фадеевым больше никогда не увидимся. Я не хочу оставить себе неприятные воспоминания, хочу забыть его обидные слова и мерзкие ухмылки. Потому что, возможно, я дура, да, но мне кажется, что сейчас передо мной он настоящий.

Такой, каким я его помнила.

Никита двигается, постепенно наращивая темп. Вместо нежных ласк начинаются животные вколачивания. Мозг плывет, перед глазами все расплывается, я не могу ни на чем сфокусироваться. Низ живота горит, пульсирует. Поджимаю колени, чтобы хоть немного сбросить напряжение, но, кажется, делаю еще хуже. Или лучше? Я пока не поняла.