– Вот как, – Евгения удивленно приподняла бровь.

– Все так плохо?

– Пока не могу сказать ничего конкретного. Ее нужно обследовать.

– Если только сможете вытащить ее из-под стола, – ответил Макс, – потому что я не смог. Она сразу начинает кричать, брыкаться и царапаться.

–С этим мы сейчас разберемся, – заверила его Евгения. – Но сначала нам нужно оформить кое-какие бумаги, в том числе разрешение на госпитализацию. Вы супруг?

– Я? Нет. То есть… Ну как, мы живем уже четыре года, но не зарегистрированы официально.

– Хм… А что насчет родителей?

– Отец умер, а с матерью она не общается.

– Может быть, Вы знаете ее номер телефон?

– Нет, она никогда не говорила о ней, не звонила ей. Я даже не знаю, жива ли она.

– А братья или сестры?

– Насколько я знаю, нет, – развел руками Макс.

– Что ж… – Евгения побарабанила пальцами по столу. – Тогда Вам придется выступать кем-то вроде опекуна, пока она находится в таком состоянии. Пойдите к Владиславу, объясните ситуацию. Он даст Вам все необходимые бланки. Заполните их. А я пока попробую договориться с Дианой.

Макс молча кивнул и вышел в прихожую. Пока он объяснял Владиславу, что ему нужно, тот смотрел на него с подозрением. Как будто они находились в психиатрической клинике, а Макс был пациентом, который пытался из этой самой клиники улизнуть. Тем не менее, когда он закончил свой рассказ, Владислав молча кивнул, порылся в невесть откуда взявшемся саквояже и достал папку. Шурша в ней листами, он краем глаза поглядывал на Макса, а затем двумя пальцами протянул несколько бланков.

Через десять минут все было готово: Макс заполнил документы, а Евгения под руку вывела Диану из комнаты. Девушка по-прежнему была в короткой ночной рубашке. Она крепко держалась за врача, все так же смотрела вниз и беззвучно шевелила губами.

– Святослав, будьте добры, подгоните машину к самому подъезду, – обратилась Евгения к одному из помощников, тот молча кивнул и вышел.

Макс метнулся в комнату, схватил первый попавшийся в шкафу плед, на ходу набросил его на Дианины плечи, и все трое направились к лифту. Ждать его пришлось недолго и, самое главное, он был пустой.

Лифт спускался очень медленно, казалось, он никогда не спустится с семнадцатого этажа на первый. Диана по-прежнему смотрела пол ноги, раскачиваясь вперед-назад, поэтому плед начал потихоньку сползать вниз. Инстинктивно она дернула плечом, и взгляд ее уперся в огромное, во всю стену лифта, зеркало. Тут же пронзительный визг заполнил собой всю лифтовую кабину. Диану будто подменили: из вялой и пассивной она превратилась в настоящую фурию. Она лупила кулаками по зеркалу и кричала:

– Уходи, уходи! Ты ненастоящая! Ты выдумка! Уходи!

Стекло под кулаками Дианы пошло трещинами, а затем разлетелось смертоносными осколками. В следующее мгновение лифт мелодично звякнул и приятный женский голос сказал: «Первый этаж». Двери открылись, Владислав и Макс оттеснили оторопевших жильцов, ждавших лифта рядом, и, удерживая Диану с помощью, вывели из подъезда и усадили в машину.

Евгения была за рулем, Святослав и Владислав сидели на заднем сидении, сдерживая Диану. Максу не оставалось ничего другого, как сесть впереди.

– Нетипичная реакция на собственное отражение, – Евгении приходилось почти кричать. – Что-нибудь подобное замечали за ней?

–Она в принципе никогда не смотрелась в зеркала. И еще, когда у нее были галлюцинации… она буквально вчера это рассказала, ей казалось, что ее отражение живет своей жизнью. И это было не только с зеркалами, но и со всеми отражающими предметами.

– В каком смысле – живет своей жизнью?

– Моргает не в такт, с волосами что-то не так, усмехается – всякие мелочи, которые не сразу замечаешь – так Ди сказала.

Диана на заднем сидении стала потихоньку успокаиваться, и когда автомобиль остановился возле клиники, она снова погрузилась в отрешенность.

У крыльца клиник Макса остановился и закурил. Сквозь стеклянные двери он видео, как Святослав и Владислав завели Диану в клинику и исчезли за одной из боковых дверей. Евгения остановилась у стойки, что-то объяснила молодому мужчине в белой форме, махнув рукой в сторону Макса, и отдала часть бумаг.

Он только сейчас понял, что не успел переодеться: домашние шорты и выцветшая футболка Siouxsie and the Banshees – не самый лучший наряд, но возвращаться домой не было времени. Он бросил окурок в урну и зашел внутрь.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич, – обратился к нему молодой мужчина. – Возьмите пропуск. Евгения Григорьевна ждет вас в 109 кабинете – прямо и направо.

Макс поблагодарил его и направился в указанную сторону. Евгения уже ждала его – по-прежнему невозмутимая.

– Присаживайтесь, Максим Сергеевич, – кивнула она на стул. – Так как Вы – единственный на данный момент опекун Дианы, я должна уведомить Вас о ее диагнозе и выбранном способе лечения. Итак, в ходе первичной диагностики были выявлены следующие заболевания: эйсоптрофобия, спектрофобия, сопровождающиеся острым приступом шизофрении. Простыми словами: Диана страдает нарушениями в психике и поведении, связанными с боязнью зеркал, отражений в них и, возможно, призраков. Схема лечения предполагает использование седативных и нейролептических препаратов в стандартной дозировке, которая будет корректироваться, исходя из результатов лечения.

– Как долго продлится лечение? – спросил Макс.

– Пока точно не могу сказать. Все будет зависеть от реакции организма Дианы на препараты.

– Я понял. Можете дать какую-то справку или бумагу, чтобы я мог передать ее на работу Дианы? Мы работаем в одном отделе с ней, я сам подойду к руководителю.

– Да, конечно, – кивнула Евгения, достала из ящика стола бланк и принялась что-то писать.

– Только, напишите, пожалуйста, как-нибудь помягче, – попросил Макс. – Она все-таки с людьми работает, из-за шизофрении сразу уволят.

Евгения посмотрела на Макса и задумалась.

– Ладно, пока напишу нервный срыв. Но если лечение не поможет, сами понимаете…

– Да, да, конечно! – торопливо заверил Макс. – Если лечение не поможет, тут уж никак.

Евгения дописала на бланке несколько слов, поставила подпись и печать и протянула бумагу Максу:

– На ресепшн поставите еще одну печать.

– Спасибо, – Макс аккуратно сложил протянутый листок. – Могу я увидеть Диану? И что нужно принести?

– Да, Вы можете понаблюдать за ней через окно палаты. Прямой контакт пока исключен. Привозить ничего не нужно, кроме средств личной гигиены: зубная щетка, расческа, нижнее белье. Если понадобится что-то еще, Вам позвонят.

– Хорошо, спасибо, – кивнул Макс.

– И еще, Максим Сергеевич, – окликнула его Евгения, когда он уже почти вышел из кабинета, – не переживайте, подобные расстройства очень хорошо поддаются лечению.

– Буду очень надеяться. До свидания.

– Всего доброго.

Давид (так звали молодого мужчину на ресепшн) поставил штамп на протянутом Максом бланке и, по его просьбе, проводил Макса к палате, в которой находилась Диана. Та уже была переодета в светлую больничную рубашку и носки. Она сидела на полу в углу комнаты и все так же раскачивалась вперед-назад, беззвучно шевеля губами.

– Она видит меня? – спросил Макс Давида, заглядывая в дверное окно.

– Нет, не видит и не слышит. Высокий уровень звукоизоляции и зеркала Гезелла позволяют не тревожить пациентов и наблюдать за ними непосредственно из коридора.

– Зеркала кого?

– Гезелла, – Давид явно смутился и заговорил более простым языком. – Ну, такие односторонние стекла, как в детективах.

– А, понял, понял, – ответил Макс. – Скажите, куда я могу звонить, чтобы узнавать о ее самочувствии?

– Вы можете позвонить на ресепшн в любое время.

– Спасибо.

Макс еще немного постоял, наблюдая за Дианой. Затем вплотную приблизился к стеклу и беззвучно прошептал: «Я тебя люблю». Диана, будто услышав его, улыбнулась, но уже через мгновение снова погрузилась в ступор.