Конечно, те, кто не читает современной периодики, еще долго будут пользоваться устаревшим термином «десинхронизация ЭЭГ», не понимая, а что, собственно, происходит на самом деле.
На основе многолетних исследований активности нейронов и ЭЭГ при обучении в лаборатории академика М.Н.Ливанова, как мне представляется, мы близко подошли к решению «проклятого», по словам И. П. Павлова вопроса о нейрофизиологических механизмах внутреннего торможения. Это настолько важно, что я, «утратив скромность», в 1987 году опубликовала статью «К экспериментальному и теоретическому обоснованию гиперполяризационной теории внутреннего торможения» в журнале «Успехи физиологических наук», 1 (3), C.80–97. Прошло много лет. В расширенном варианте те же данные и соображения в 2005 году были опубликованы в Испании: «The Neurophysiological Validation of the Hyperpolarization Theory of Internal Inhibition». The Spanish Journal of Psychology, 8 (1), 86–99.
Любопытно, видимо, научная общественность на меня за такое нескромное поведение обиделась. Большинство моих статей часто цитируют. А вот эти две не цитирует никто, даже в порядке критики. Не цитируют и нашу совместную статью с М. Н. Ливановым на ту же тему: Livanov, M. N., Shulgina, G. I. (1983). Neurophysiological mechanisms of internal inhibition. The Pavlovian journal of biological scienses. 18, 6 – 12. Будем надеяться, перефразируя М. Цветаеву, и этим статьям, «как крепким винам, придет черед…».
Мне много лет, проблемой нейрофизиологии торможения я занимаюсь с 1953-го года. С того счастливого времени, когда на летней практике биофака на Биостанции МГУ на Белом море (директор – легендарный Николай Андреевич Перцев) изучала поведение морских звезд и ни много ни мало открыла у них наличие внутреннего торможения. (см. Глава II, Торможение и наказание). Работа моя на всем протяжении проводилась в направлении изучения нейрофизиологического обеспечения взаимодействия основных нервных процессов: возбуждения, торможения и растормаживания, обеспечивающих реализацию поведения и обучение животных и человека. Цель данной книги – систематизация сведений, полученных автором и его сотрудниками в эксперименте, и соответствующих данных литературы, в процессе работы вначале в МГУ имени М.В.Ломоносова на кафедре высшей нервной деятельности, (1953–1955 гг.), затем в Институте высшей нервной деятельности и нейрофизиологии (1958–2015 гг.) и на факультете психологии Государственной академии славянской культуры (с 1999 г. и по настоящее время).
Книгу я решила написать как итог этой работы в надежде, что она будет полезна и тем, кто преподает физиологию высшей нервной деятельности (ВНД), и тем, кто ее изучает в школе, в училище или в высшем учебном заведении. Знание закономерностей работы мозга в настоящее время необходимо всем: будущим педагогам, воспитателям, медикам, создателям новых поколений ЭВМ и просто всем любознательным людям, которые следуют правилу «Чтобы познать мир, надо, прежде всего познать самого себя».
Особенностью изучения закономерностей работы головного мозга, проводимых школой И.П. Павлова на основе феноменологии поведения, является детальный анализ взаимодействия возбуждения, торможения и растормаживания в процессе восприятия, фиксации и воспроизведения информации в центральной нервной системе (ЦНС) (Павлов, 1923, 1951, 1954, 1973). К настоящему времени получено множество новых материалов по нейрофизиологии ЦНС на клеточном, внутриклеточном и молекулярном уровнях. Следует отметить, что, несмотря на методические достижения современных исследований, некоторые проблемы обучения, которые были неясны во времена Павлова, остаются неясными и до сих пор. Детальный анализ нейрофизиологического и нейро-медиаторного обеспечения основных нервных процессов необходим для решения не только теоретических вопросов, но и задач сугубо прикладного характера. Представления школы И.П. Павлова относительно решающего значения свойств возбудительных и тормозных процессов (сила, подвижность, уравновешенность) для определения свойств личности человека открыли широкие перспективы психологам для выработки рекомендаций по успешному воспитанию, обучению и психотерапии. И.П. Павлов также заложил фундамент для понимания разного рода нарушений в работе головного мозга человека и животных как следствий нарушения взаимодействия основных нервных процессов. В настоящее время показано, что такие распространенные нервные заболевания как эпилепсия, шизофрения, разного рода психозы, панические атаки, гипервозбудимость и нарушение внимания, действие наркотических веществ обусловлены изменением нормальных условий взаимодействия возбуждения и торможения в ЦНС. Так удивительным образом, имея возможность анализировать только феноменологию поведения, И. П. Павлов поставил и частично решил самые насущные вопросы современной нейрофизиологии.
В настоящее время решение этих вопросов проводится на более высоком методическом уровне, чем во времена Павлова, на основе достижений нейрофизиологии, цитохимии и молекулярной биологии.
Однако, проведенное нами детальное изучение содержания учебников и учебных пособий по физиологии высшей нервной деятельности показывает, что все их авторы, излагая фактический материал и его теоретическое осмысление, останавливаются во времени на уровне 1936 года. Обычно добросовестно дается некоторое представление о материалах по физиологии головного мозга, полученных позднее в сфере общей нейрофизиологии, но уже без всякой связи с учением И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. Таким образом, думаю, непредумышленно, но создается четкое впечатление, что это учение является частью истории развития науки о мозге, к настоящему времени уже не имеющей существенного значения ни в прикладном, ни в теоретическом плане. Особенно это касается проблемы внутреннего торможения. Вспоминаются случаи из опыта общения с коллегами моего Института. Идут экзамены для аспирантов. Даем им вопросы для подготовки. Один из членов комиссии предлагает вопрос о внутреннем торможении. Другой член комиссии, физиолог с полувековым стажем, зав. лаборатории, возражает: «Да нет этого торможения. Ошибка гения. Бывает». Другой случай. Идет отчетная конференция. Выступают молодые сотрудники. Докладывают данные, полученные на кошках с применением регистрации поведения и активности отдельных нейронов. Опыты труднейшие. Фактический материал этих опытов цены не имеет. Кошек на основе данных о поведении делят на «импульсивных» и «самоконтрольных». Первые жмут на педаль в самом начале действия условного стимула и довольствуются невкусным подкреплением, вторые предпочитают не жать на педаль сразу, жмут немного погодя и получают вкусную подкормку. Речь явно идет о различиях в способности животных к выработке запаздывательного торможения. А теоретическая трактовка отбрасывает все исследования к началу XX века, к объяснению результатов на уровне субъективной психологии. В ответ на вопрос, почему вы не пользуетесь термином «внутреннее торможение», получаю ответ руководителя этих работ: «А зачем? Учение Павлова – это прошлый век». Да сами вы, дорогие господа, остаетесь в прошлом веке вместе со своей «импульсивной» и «самоконтрольной» терминологией.
Я и мои дорогие соавторы изучаем, как уже говорилось, нейрофизиологическое и нейромедиаторное обеспечение процессов обучения и поведения, начиная с 1953 года и по сей день. Поэтому уверена, что имею право написать о современном состоянии учения о высшей нервной деятельности, сознавая необходимость этой работы для дальнейшего продвижения наших знаний о работе головного мозга.
Особенностью методики, разработанной нами в лаборатории М. Н. Ливанова, является одновременная запись поведения, медленных колебаний биопотенциалов, вызванных (ВП) и фоновых (ЭЭГ), от разных областей новой коры и других структур головного мозга у бодрствующих необездвиженных животных при обучении в норме и при действии разного рода нейромедиаторов и нейромодуляторов. В процессе наших исследований получено множество интересного, можно сказать, уникального фактического материала. Но с точки зрения вклада в разработку учения о высшей нервной деятельности наиболее существенным является вклад в решение двух проблем. Это проблема нейрофизиологического обеспечения торможения поведения, т. е. экспериментальное обоснование гиперполяризационной теории внутреннего торможения, и экспериментальное обоснование роли растормаживающего действия подкрепления для системной организации нейронов ЦНС при обучении активным формам поведения. Вследствие растормаживающего действия подкрепления на активность нейронов головного мозга, ослабления под его влиянием торможения и послетормозной активации, повышается упорядоченность в распределении импульсации нейронов во времени, снижается его энтропия. На наш взгляд, снижение энтропии в распределении импульсации нейронов головного мозга при его деятельном состоянии имеет глубокий нейрофилософский смысл. Живая природа, накапливая энергию, противостоит повышению энтропии, степени неопределенности в целом. Очень интересно, что и такое самое сложноорганизованное творение природы, как головной мозг, может активно работать только при условии повышения упорядоченности в активности своих элементов.
