Красвин поморщился.

– А теперь запомните: идем тихо. В библиотеке всем рассредоточиться вдоль стен. Мы с Нейсвиком первыми заберемся наверх. Как только отнимем лампу, сразу сбросим девку к вам. И тут не теряйте ни секунды, она очень проворна. И не вздумайте искалечить. – С отвратительной ухмылкой он добавил:

– Это удовольствие я приберегу для себя.

– Больше не могу! – закричал, теряя высоту, Виз. – Я уже превращаюсь!

– Так снижайся, чтоб тебя! – визгливо потребовал Сквилл.

– Надо приземлиться в крепости. – Банкан пытался на глазок измерить оставшееся расстояние. – Любой ценой!

И в этот миг раздался неземной вопль. Рвался он не из глотки птицы или седоков, а непосредственно снизу. Едва ли стоило удивляться, что Банкан не узнал его. Он еще ни разу не слыхал, как ревет обезумевший от страха носорог. Снугенхатт не нашел более подходящего времени, чтобы проснуться.

– Все в порядке. – Банкан наклонился, как только мог. – Мы уже почти на месте.

– Чего? Где я? На каком месте?

Слова, хоть и выкрикивались в ужасе, звучали внятно, без запинок.

Снугенхатт, будучи представителем совершенно приземленного племени, аж протрезвел с перепугу.

– Ворота! – воскликнула птица. – Мы над воротами!

Голос был сильно искажен, но все же узнаваем. Снугенхатт завертел головой.

– Виз?

– Да, бесполезный старый алкоголик, это я. Не пойму, почему я до сих пор с тобой мучаюсь.

– Прости, верный друг. Ты не объяснишь, что со мною происходит?

– Объясню. Ты ухитрился пропить с таким трудом завоеванную нами крошечную репутацию, и я был вынужден взять дело в свои крылья. Прямо по курсу поместье Красвина, и у тебя есть шанс вернуть утраченный престиж. И ты вернешь его, хочешь того или нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что чары, благодаря которым я стал таким здоровенным, быстро ослабевают, а мы должны проникнуть в крепость по возможности незамеченными, чтобы наша операция завершилась успехом.

Очень смелая операция!

У Снугенхатта подозрительно затрепетали веки.

– Что еще за операция?

– Она называется «Носорог в поднебесье»!

– Не-ет! – завопил Снугенхатт, когда Виз разжал огромные когти и выпустил свою ношу.

Гипертрофированный птах взмыл, как освобожденный от балласта аэростат.

Охваченный ужасом носорог описал в воздухе изящную дугу и угодил прямиком в высокие двустворчатые ворота. Два солдата личной гвардии барона Красвина наблюдали с крепостной стены картину поистине мистическую – на фоне яркого месяца к ним с дикими воплями кувырком летел гость из преисподней. Один часовой тотчас рухнул в обморок, а другой, демонстрируя акробатическую ловкость, спрыгнул во внутренний двор.

Развевались ленточки и флажки, гремело железо. Снугенхатт врезался рогом в стык ворот с неимоверной (и совершенно ненужной) силой, точно осколки фугаса, и под соответствующий грохот разлетелись щепки.

Снугенхатт, бряцая и лязгая, как полковой оркестр в спринтерском забеге, приземлился во внутреннем дворе, трижды перекувырнулся и неуверенно встал на ноги. Его шатало. Но, глядя, как враги в панике бросают оружие и скрываются в дверях и за углами, он настолько приободрился, что пришел в себя. В проеме ворот клубилась пыль.

Носорог двинулся в наступление, неся на широкой спине выломанные брусья и доски.

Выскочившая на шум челядь тоже обратилась в бегство. Солдаты Красвина были готовы сражаться с кем угодно, только не с летающими (вернее, падающими) носорогами в полной боевой экипировке.

– А ну, вернитесь! – воинственно ревел им вслед Снугенхатт. – И сражайтесь! Трусы, бесхребетные рептилии! Выходите на честный бой!

В его венах циркулировало столько адреналина, что он подпрыгивал на четырех ногах, производя шум, достойный камнедробилки с мифических копей царя Какверьяда. Вряд ли можно удивляться тому, что никто из слуг Красвина не рискнул принять вызов.

Но тут сам барон появился у парадного входа. Холуи жались к нему, точно рыбы-прилипалы к акуле. Однако, узрев бронированного четвероногого пришельца с налитыми кровью глазами и раздувающимися в лунном свете ноздрями, даже этот наглец заколебался.

Снугенхатт заметил робко столпившихся в дверях обитателей замка и довольно зафыркал:

– Ага! Свежее мясцо!

Разодетая в шелка белка истерично взвизгнула и исчезла в доме.

Красвин – надо отдать ему должное – выхватил саблю и попытался воодушевить свое воинство.

– К оружию! Дадим ему отпор!

Но его клинок уступал рогу Снугенхатта.

Носорог не слишком проворно уходил от выпадов прославленного фехтовальщика, но, стоило ему разогнаться, Красвин терял все преимущества. Вдобавок бегущий в атаку Снугенхатт – зрелище не для слабонервных. Барон размахивал сабелькой, пока не убедился в полной бесполезности этого занятия. Тогда он выругался, отступил в здание и попытался запереть на засов огромную дверь.

Но она даже на миг не задержала Снугенхатта. Он взбежал на крыльцо, и во все стороны порхнули щепки, куски металла и осколки цветного стекла. Тормозя передними ногами, он доехал по гладкому полу до середины зала и незамедлительно принялся таранить и топтать все вокруг. Челядинцы проявляли чудеса изобретательности и проворства, прятались за мебель, за колонны и даже друг за друга, чтобы не попасться на глаза этому воплощению кровожадности.

Штурм удался на славу.

Виз, быстро съеживаясь до естественных габаритов, все же ухитрился перемахнуть через высокую стену и высадить пассажиров на крыше особняка. Едва ли можно назвать мягкой ту посадку, но все остались целы и невредимы. Поднявшись на ноги, они услышали внизу вопли и визг – сущий хор сумятицы и ужаса.

– Очевидно, наш массивный сторонник Снугенхатт взялся за дело добросовестно. – Граджелут отряхнул штаны. – Я вовсе не был уверен, что он сохранил прежний боевой дух.

– Что-что, а боевой дух его никогда не покидал. – Виз барражировал над крышей, искал для соратников путь вниз. – Он-то и заставлял Снуга пить горькую. Но эта драчка его протрезвила и омолодила, и будь я проклят, если сам не сбросил десяток лет. – Он задержался перед Банканом. – А знаешь, мне понравилось это превращеньице. Вы с приятелем сможете его повторить, как считаешь?

– Не знаю. Ведь мы ставили перед собой другую цель. – Банкан удостоверился, что дуара надежно висит на спине. – Ну как, сможем мы тут спуститься?

– Боюсь, что нет. Не вижу лестниц. Только вентиляционные шахты, дымоходы и световые люки.

– Ну, ты, кореш, обрадовал.

Выдр стоял у одного из световых люков и, наклонив голову, вглядывался.

– Ничего. – Банкан подошел к другу. – Разобьем стекло, спустимся по веревочной лестнице.

Сквилл хмуро посмотрел на него.

– Чувак, где ты видишь веревочную лестницу?

– Сделаем.

Сквилл закрыл одной лапой глаза, другой потянул меч из ножен.

– Кореш, мы, выдры, народ простой. Че и советую зарубить себе на носу.

С этими словами, прежде чем Банкан успел его схватить, он кинулся вперед изо всей силы коротких нижних лап и рубанул в прыжке мечом.

Только осколки стекла полетели.

– Сквилл! – Банкан подбежал к отверстию, посмотрел вниз. – Идиот!

А выдр встал, стряхнул с одежды и меха блестящее крошево и огляделся.

– Банкан, тут невысоко. Даже старый лупоглаз наверняка справится.

Кажись, это жилье слуг. Че ты телишься, так-растак?

Он скрылся с глаз друга.

– Сквилл! Погоди!

Банкан выбрал наилучшую исходную точку для прыжка и бросился вниз, за ним полетел Виз. Граджелут тоже спрыгнул, хотя его пришлось уговаривать.

В узком коридоре никто не пытался преградить им дорогу, и на винтовой лестнице не нашлось желающих броситься наперехват. Уровень шума внизу говорил о крайнем смятении в поместье барона, если не о полном хаосе. Ориентируясь на какофонию, они вбежали в узкий мезонин с видом на центральный атриум и на зал, где правил бал ревущий от ярости Снугенхатт. Его внимание разделилось между двумя группами прихвостней Красвина. Когда одна группа высыпала из-за своих укрытий – колонн и мебели, – он загонял ее обратно. Тем самым соблазнял на попытку к бегству вторую толпу, но тут же разворачивался и устремлялся за ней в погоню. Время от времени кто-нибудь падал под ударом рога или тяжеловесного корпуса. Тот, на кого Снугенхатт наступал, уже не поднимался. Время от времени в носорога летела стрела или копье, но они лишь отскакивали от толстых лязгающих пластин.