Утро наступило хмурое. Дубы при потоке осели вороны. Откуда они слетелись в таком большом количестве? Мне на душе стало еще неспокойнее.
Когда вышел на улицу, там уже собрались молодые женщины. Услышал невероятное: Юрова Поланя умерла ночью. Не выдержала…
В глазах женщин отражался страх перед неизвестным.
Между ними остановилась и Олена — красивейшая из сельских женщин. Наши глаза на минуту встретились. Я заметил в них слезы и сквозь них мольбы о помощи.
— Где вы были? — спросила она. — Я так давно не видела вас…
Когда я отправился к переходу через ручей, поймала за руку:
— Он придет теперь ко мне!.. Я это чувствую…
— Ты держись, ничего не бойся… — успокаивал ее я. — Ничего с тобой не случится…
— Я буду держаться! — сказала Олена, но по глазам было видно, что сила и надежда у нее пропали. Я распрощался с ней и пошел по черному саду. Она смотрела вслед. Когда я вышел на дорогу, ее взгляд задерживал меня и словно не отпускал. Что со мной происходит? Я тоже начал бояться? Страх передавался, как заразительная болезнь.
Я уже хотел было ступить на кладку, когда меня остановила старуха с фонарем в руке.
— Я ночью шла к Полане и видела, что ваше окно светится, хотя это было далеко… Ваш свет меня и спас… Не гасите его ночью.
Глаза у крестьянки были так страшны, что меня от них пробрал мороз. Я понял, что она ведьма и хотела помочь больной.
— Над этим у меня нет никакой силы… — призналась бабка. — Я шла к ней ночью, а он стал посреди дороги и наставил на меня рога — такие, как у оленя… Если бы кого-то передо мной послали, он бы мне никакой беды не сделал. А так я вернулась, не смогла пройти, — потом шепотом заговорила: — И Иван уходил из этого села. Может быть, вы его знаете. Он делает то же, что и я. Вышел из-под моста, стал перед ним и говорит: «Никуда не иди!» Но тот, пропади он пропадом, схватил его и ударил им о землю. Замучил бы, если бы по дороге телега не ехала… А так разгневался и замучил женщину!
Старуха пошла вдоль ручья, светя фонарем.
А я не пошел дальше, повернул через ольшаник домой. Шумела вода, кричали вороны. Глаза старухи — красные, страшные — запали мне в душу, как два пугающих уголька, и я не мог избавиться от этого чувства.
Забежал во двор, вошел в дом. Девушка, которая уже пришла вести хозяйство, очень обрадовалась, но дверь заперла на ключ.
— Страх, — сказала тихо, — большой страх в деревне… Все женщины боятся… которую из них он ночью выберет себе… Так всех замучит!
— Кто? — спросил я, делая вид, что не понимаю.
— Кто?.. Тот пан, что ходит по селу с зеленым пером за шляпой… Он — нечистый, но является в таком виде…
Я попытался разузнать от нее побольше, но тщетно.
— Все женщины, — призналась, — только о вас и говорят. Вы их можете спасти… Сельскую ведьму он не послушал… Ивана побил… Имеет большую силу! — она смотрела на меня с такой наивной, детской верой, что я сразу пришел в себя и перестал бояться.
Ближе к ночи на всякий случай зарядил свой старинный пистолет и, будучи почему-то крайне уставшим, лег спать довольно рано. Вскоре глубоко уснул. Но сквозь сон услышал будто бы стук в окно. Я вскочил с кровати.
— Пустите! Пустите! — кричала Олена.
Сердце мое застучало сильнее. Я больше всего боялся за нее. Побежал отворить.
Она стояла босая, в одной ночной рубашке — а ведь уже пошел снег, белой пеленой покрыл всю землю…
Упала к моим ногам, обняла колени. Я взял ее за руку и провел в комнату. Она тряслась от страха и была холодна, как лед. Начала горячо меня целовать.
Он придет… Я знаю, он придет и будет меня там, дома, искать… Поэтому убежала к вам… Теперь уже ничего не боюсь. С вами не боюсь!
Страх мой вроде бы смягчился, и я, наоборот, расхрабрился. Попросил ее лечь и укрыл теплым одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза. Сам же ходил по комнате и обдумывал происшествие.
На старых часах пробило полночь. Я подошел к окну, выглянул во двор. С крыши тихо капала вода, от снега было светло. Вдруг сверкнул какой-то белый огонек, пошел через ольшаник, потом через ручей и вынырнул возле Юры. Оттуда быстро повернул и… чудо! — направился к хате Олены. У меня волосы встали дыбом, но я старался не поддаваться мысли, что это никто иной, как нечистый. Вдруг огонек погас… А через минуту снова показался перед ее хатой. Оттуда пустился прямо сюда!
Я взял пистолет и сжал в обеих руках. Потом тихо отворил окно. В комнату ударил вихрь холода. Мне показалось, я теряю сознание, тело окоченело, вся душа моя превратилась в безмолвный крик. И вот я словно вижу, как высокий пан с зеленым пером за шляпой приближается ко мне. Ничего не соображая, я выстрелил.
В ответ послышался приглушенный крик, потом старческая брань. Олена вскочила и выбежала во двор, думая, наверное, что я там. Оттуда донесся разговор. В хату, все еще ругаясь, вошел сельский чародей Иван с фонарем в руке. Он громко сказал:
— Не стреляйте!
— Уже не стреляю, — откликнулся я.
— Если так, то слушайте, почему я пришел. У меня больше нет сил стеречь от него деревню. А говорят, это вы раскопали гроб и сняли колодки с мертвого, вот он и ходит теперь. Вы их, пане, верните на место. Закроем его снова. Если не знаете, так я вам расскажу. Около ста лет назад здесь, в седьмом доме, жил молодой граф. Он был очень красивый и носил шляпу с зеленым пером, его полюбила одна женщина, у которой умер муж. Да пан себе блудил и с другими. И однажды ночью, когда пришел к ней, она за то, что он не был ей верен, его задушила. Боялись, что после такой насильственной смерти пан будет ходить к женщинам и дальше — как нечистый дух, поэтому его заперли в колодки. А вы того не знали и освободили его… Собирайтесь и пойдемте, нужно все сделать до утра.
Вскоре мы ступали по тонкому слою снега, выпавшего на болота. По дороге зашли в епархию, где жил одинокий поп. Сняли его с кровати, одели во что надо. Он был толстый, ленивый. Но подчинился моему авторитету и просьбе Ивана, поэтому пошел с нами.
Мы раскопали гроб, открыли его. Я положил колодки на место, как они лежали… Потом сонный поп кое-как запечатал заново могилу.
И все прошло, в деревне наступил покой.
Олена с тех пор — мой самый верный приятель. Она самоотверженно сопровождает меня в моих экспедициях, словно и там от чего-то должна меня предостерегать.
©Федор Потушняк.
