Вскоре с крыш упало ещё около двадцати пауков, а со спины бойцов прибыло ещё тридцать псов, которые также ворвались в бой.

Они гибли от мощных ударов противника, но оставшиеся всё равно продолжали сражаться, стараясь откусить как можно больше голов.

Тем временем на правом фланге солдаты также находились в похожей ситуации.

Они тоже перешли в ближний бой, но у них хотя бы была тяжёлая техника, позволявшая отсекать монстров, которые, преодолев этот барьер, оказывались в толпе солдат.

Пауки перебирались через технику и прыгали в толпу зомби, где они вертелись, как юла, срезая по полтуловища врагов, но также уничтожались набрасывающимися на них монстрами.

Солдаты по рации услышали приказ об отступлении, однако никто не мог отойти.

Стоит им повернуться спиной или отойти от танка, как эта толпа монстров словно река хлынет на них.

Из танка высунулись три члена экипажа, двое из которых сразу покинули машину, а третий встал за башенный пулемёт.

Боец посмотрел на товарищей и передёрнул затвор оружия, а следом крикнул во всё горло.

— Отходите! Я прикрою!

В тот же момент пулемёт взревел как сумасшедший, а солдаты получили лишь несколько секунд, прежде чем эта позиция будет захвачена.

Они, не раздумывая, бросились назад, слушая, как за их спинами строчит пулемёт.

Отбежав буквально на тридцать метров, они услышали звуки, словно оружие захлёбывалось, и, обернувшись, увидели танк, по которому, как муравьи, ползали зомби, и бойца, с криками продолжавшего отстреливаться, а через секунду взрыв и разлетающихся тварей с машины.

Пусть эти воины и призваны в этот мир, но они обладают всеми человеческими эмоциями, и солдат, который спас их, пожертвовав собой, для них являлся героем.

Они, преследуемые монстрами, стиснув зубы, бежали к позиции генерала, где танки раскатывали всё большую площадь, освобождая место для финального сражения.

По мнению генерала, дальше отступать нельзя, так как там находятся мирные жители, и как только эти твари пересекут этот рубеж, даже если они потом зачистят территорию, маловероятно, что выживших окажется хотя бы десять процентов от нынешнего количества.

Для этого пожилого военного важнее всего спасти гражданских, а всё остальное вторично.

Он уже бывал в ситуации, когда получил приказ бросить мирных жителей и отступить, и тогда противник истребил десять тысяч гражданских. Именно из-за этого случая Линген напал с кулаками на бывшего министра обороны Кельрадии.

Больше он не собирался поступать таким образом, даже если ему прикажет Руслан.

Для него лучше смерть здесь и сейчас, чем ещё тысячи жертв из-за трусости, которой считал прошлое бегство.

Глядя на отступающих бойцов, он приказал танкам встать стеной, и они начали образовывать полукруг, разворачивая башни в сторону зомби, от которых убегали солдаты, попутно отстреливаясь.

Можно было видеть, как некоторых из отступающих догоняют чудовища и, словно лавина, поглощают их, в то время как собаки и пауки уже и вовсе были отрезаны от основных сил.

Солдаты, оказавшись отрезанными от возможности к бегству, бросали оружие и, встав спиной к спине, создавали вокруг себя островки, сражаясь до последнего.

Рядом с генералом стоял Кристиан, глядя на происходящее и на то, как бойцы до последнего предпочитают сражаться, бросаясь на врага.

По его рации звучали крики солдат, и все они повторяли одно и то же: «Вызывая огонь на себя!»

Линген сжал кулаки и, видя, что большинство бойцов пересекли безопасную зону, посмотрел на адъютанта справа от себя и рявкнул на него.

— Открыть огонь!

Кристин схватил тангенту на груди и закричал во весь голос.

— Огонь! Огонь! Огонь!

Орудия танков загрохотали и били прямо по толпам чудовищ, окруживших бойцов.

Следом взревели зенитки «Вихрь». Бойцы, которые только что вместе с ранеными отступили за танки, бросали своих товарищей на землю и с яростью бросались на ящики с боеприпасами, откуда хватали автоматные рожки и вновь возвращались на линию огня.

— Получайте твари!

— На! На! Тварь! Умри сука!

Отовсюду слышались гневные оскорбления и яростные крики бойцов, которые через слово переходили на мат.

Отступившие миномётчики также подбежали к ящикам и, развернув установки, начали забрасывать в них снаряд за снарядом.

Все грязные и в промокшей насквозь от пота одежде, они продолжали вести огонь как сумасшедшие.

Линген заражался этой атмосферой и, глядя на приближающуюся волну тварей, выхватил табельный пистолет и открыл огонь в сторону тварей.

Вряд ли он мог хоть кого-то убить из пистолета, но стоять так без дела, когда вокруг тебя солдаты так яростно сражаются, было не по нему.

Когда патроны кончились, он вытащил обойму из кобуры, перезарядил оружие и вновь открыл огонь.

Кристиан, стоявший рядом, также вытащив свой пистолет, начал стрелять вперёд, желая убить хотя бы одну из этих злобных тварей.

Позади генерала, который был в пылу сражения и среди грохочущих танков не мог ничего услышать, начали открываться ворота, и оттуда выбежали солдаты, которые до сих пор занимались зачисткой города от сил Барнса.

Они так долго хотели поддержать своих товарищей здесь, что включались в бой, как только пересекали ворота. Идя вперёд, бойцы на ходу стреляли в монстров и, отбрасывая пустые магазины, втыкали новые и вновь продолжали стрелять.

Наташа, забравшаяся на одну из стен, уселась поудобнее и, подложив свою куртку под винтовку, начала целиться в самых крупных тварей, которые казались ей самыми опасными.

Даже в шуме танковой стрельбы и взрывов мин её оружие можно было хорошо слышать.

Каждый выстрел в чудовищ, похожих на горилл, делал в них дыру размером с кулак.

Девушка была спокойна, как айсберг. Не было ни возбуждения, ни страха. Она хладнокровно передёргивала затвор и загоняла новый патрон в ствол своей винтовки, нажимала на спусковой крючок и повторяла это раз за разом.

Солдаты внизу уже перешли в ближний бой и старались удержать врага от прорыва внутрь, где находились миномётчики и зенитчики.

Кто мог, стрелял, кто не мог — хватал сапёрную лопатку и бросался на этих тварей.

Благо Наташа позаботилась о том, чтобы крупные монстры не могли подойти ближе. И хотя потери среди бойцов были чудовищными, но пока ситуация оставалась контролируемой.

Линген с Кристианом подобрали брошенные на землю автоматы и, вернувшись к ящику, выхватили оттуда магазины, и теперь могли действительно быть полезными.

Внезапно по рации адъютанта послышался голос Руслана.

— Держитесь. Осталось недолго!

Никто из них не знал, что это значит, да им уже было и не важно. Они смирились с тем, что сегодня здесь умрут все, потому что солдат осталось меньше трёхсот, а пауков и собак не осталось вовсе.

Вся расчищенная площадь была вымощена трупами чудовищ в два, а в некоторых местах и в три ряда.

У линии обороны они лежали, собранные стеной, ростом с взрослого человека.

Линген вёл огонь по чудовищам, когда вдалеке на стене, позади монстров, начали появляться роботы-пауки и, спрыгивая на землю, они врывались в бой. Вскоре уже вся стена была облеплена этими роботами, и они сплошным потоком нападали на зомби.

Генерал почувствовал каплю воды на руке, за ней ещё одну и ещё. В следующую секунду, как из прорвавшей плотины, на них полил дождь.

Солдаты продолжали сражаться, атакуя и в ближнем бою, и в дальнем, а роботы-пауки всё быстрее приближались к их позиции, снимая давление с войск.

Бойцы падали без сил, но всё равно пытались подняться, чтобы продолжить сражаться, опасаясь, что из-за их слабости могут погибнуть товарищи.

Но, как и сказал Руслан, оставалось недолго. С каждой секундой пауки всё быстрее приближались к позициям обороняющихся и зачищали остатки монстров, которые уже не представляли никакой опасности.

* * *

Август Симараги, который находился за пределами города и уже почувствовал, что все его чудовища были убиты или будут убиты очень скоро, скинул капюшон, демонстрируя своё синее лицо.