– Ты что обалдел, Зуранов? – запричитал уже бывший капитан полиции. – Там же, за рулём «Волги» сидит мой сын, студент… Володька! Ты хоть пацана пощади!

– Пацана? Знаю я пацана твоего! Наркомана и бандита! – взорвался Зуранов. – Нигде он давно не учится. Нет сомнения, что на его руках много невинной крови. Запомни ты, Самохвалов! Слухи и предположения оказались верными. Именно он, твой сынок-подонок, и отпилил не у трупа, а живого человека голову.

– Да не пилил Володька, он только держал… гражданку Шнорре, – сказал фактически бывший лейтенант полиции Прошин. – Он никогда не убивает… почти, а только помогает.

– Ты, Васька, тупой мудак! – зарычал Самохвалов и свободной левой рукой начал яростно душить «прицепленного» к нему лейтенанта. – Скотина!

– Сам козёл! – ответил Василий, удачно врезав кулаком по носу своему начальнику. – Подписал, гнида, меня на чёрные дела… за три копейки!

Они, соединённые одной «железякой», упали на пол. Но их драку остановил Шнорре, яростно пиная гнусных тварей, без суда и следствия, ногами.

Делал он это молча, яростно, со слезами на глазах. Успокоив гадов… от закона, он серьёзно сказал:

– Я хочу лично утопить машину с выродком и убедиться в том, что он никогда ни живым, ни мёртвым не выберется из реки Беловодная, той самой, где мы с Зиночкой ловили на удочку окуней…

– Успокойся, Михаил Арнольдович, – пообещал ему Зуранов, – у тебя сегодня будет возможность расправиться с тем отморозком, который лишил жизни нашу… твою Зинаиду. Если ты сам, лично не отправишь на тот свет некого Тихого, то я перестану тебя уважать. Впрочем, как знаешь.

– Да, сделаю, – задумчиво ответил Шнорре. – Вижу и чувствую, что в таком действии мой личный долг не только перед Зиной, но и обществом.

– Скоты! – заскрипел зубами Самохвалов. – Выживу – я вам за Володьку отомщу.

– Вряд ли у тебя, Самохвалов, появится такая возможность. Поднимайтесь с полу, сволочня! Нечего тут отдых устраивать! – Зуранов, в буквальном смысле, пинками поставил на ноги преступников, потом обратился к Гранкину. – Ты иди, Дэн, не тяни резину! Через четыре часа встречаемся здесь! Удачи!

По сути, теперь уже в недавнем прошлом, адвокат, Гранкин, кивнув головой, молча вышел из квартиры. Дверь за ним захлопнулась.

Теперь Зуранов при бандитах открыто говорил о том, что предстояло сделать за короткие четыре часа лично Шнорре. Вставшие на преступный путь сотрудники полиции начали остро и отчётливо осознавать, что их дело, что называется, пахнет керосином.

Все родственники Михаила Арнольдовича, в частности, жёны и дети, сегодня же вечером должны будут срочно уехать на вынужденный отдых, обязательно, на поезде, с пересадкой в Москве куда-нибудь, подальше отсюда. Чем меньше народу будет знать об их отъезде, тем лучше. Зуранов объяснил, что, само собой, потеряв из вида своих преступников-исполнителей Самохвалова и Прошина, верхушка преступной группировки возьмётся за детей Михаила Арнольдовича, конечно же, за их семьи…

Не стоит пока, как это ни прискорбно, рассказывать жёнам и детям его сыновей о гибели Зинаиды Марковны. Это может усложнить обстановку.

– Да, скорей всего, так и придётся поступить. – согласился Шнорре.– Проблем не возникнет. Да и с ними могут поехать Степан и Дмитрий. Им отпуска оформят задним числом. У себя, на заводе полимеров они на добром счету. Неплохие инженеры-технологи.

– Какой там, к чёрту, завод полимеров? – Зуранов проверил, есть ли в оставшемся «Макарове» патроны. – Они должны срочно уволиться с работы. Пусть проводят свои семьи, но только до Москвы и мигом обратно.

– Неужели всё так запущено, Лёша? – с тревогой произнёс Шнорре. – Неужели и моим мальчикам грозит опасность? Так, где же они будут жить и работать. У меня опасно. Я это почти понял.

В кармане куртки у Зуранова зазвонил сотовый телефон, и тут же сигнал оборвался. За окном едва послышался шум удаляющейся машины. Это означало, что Гранкин взял ситуацию под контроль и спокойно везёт топить бандита в речке Беловодная. Да не осквернятся её священные воды!

– Ты, Михаил Арнольдович, будешь жить в моей квартире и твои сыновья тоже. Пока бандиты не в курсе, что мы с Денисом взялись развязать этот узел. Работать Степану и Дмитрию придётся у меня… сыщиками. Думаю, что в зарплате твои сыновья ничего не потеряют, Михаил Альбертович. Да и знаю, что не бедствуют они. А мне помощь необходима, да и вам, троим, не до жиру – быть бы живу. Потом, когда они вернуться, найдём труп и тихо, и спокойно похороним Зинаиду Марковну. Есть надёжные люди, которые помогут всё организовать без шумихи. Но тут, мне кажется, без эксцессов не обойдётся.

– Правильно тебе кажется, Зуранов, – процедил сквозь зубы Самохвалов.– Перещёлкают вас на кладбище, как цыплят. Ты ещё не въехал, что весь город наш. А за своего сына Володьку я… Но пока молчу.

– Этот гад правду говорит, Арнольдович, – мрачно пошутил Алексей. – Иногда стоит послушать и покойников.

После этих слов Прошин беззвучно заплакал, кусая губы, а Самохвалов угрюмо насупился. Зуранов подал Шнорре один из пистолетов Макарова и сказал:

– Спрячь, в сейф. Возвращайся сюда на своей «Шкоде». Не пугайся, Михаил Арнольдович. Я исчезну с этими сволочами тихо и незаметно.

Кивнув головой, Шнорре взял пистолет и прошёл в соседнюю комнату. Зуранов крепко и внезапно схватил за руки бандитов и представил, как его ноги отрываются от пола. Незаметно пришло то, чего он всегда желал. Алексей теперь самостоятельно управлял процессами перемещения из одного мира в другой, и мог уже кое-что брать и с собой… «в дорогу».

Через мгновение он и его арестанты «приземлились» у Чёрных Камней, напротив его пещеры. Сидевший неподалеку, на камне, Рав, и разделывающий кремневым ножом полуживую ящерицу, упал от неожиданности на четвереньки. Увиденное на столько потрясло и привело его в ужас, что бедный старый охотник спрятал от страха свою полуплешивую голову в густую вьющуюся траву Длинди.

Что касается бандитов, то их состояние было ничем не лучше. Наверняка они считали, что находятся уже на том свете. Ничего не понимающими, замутнёнными глазами Самохвалов и Прошин смотрели на диковинный мир времён Раннего Неолита. Они своим жалким рассудком не могли постичь происходящего.

Зур подошёл к лежащему на животе Раву, потрогал его за плечо и сказал:

– Пусть отважный и сильный охотник Рав встанет на ноги и встретит Зура, который явился к Чёрным Камням.

Постепенно приходящий в себя Рав поднялся с земли, потрогал рукой твёрдую джинсовую ткань куртки молодого охотника и спросил:

– Рав хочет знать, почему на Зуре, вместо одежды, навешаны шкуры неизвестных животных. Что за люди, без шерсти на лице, появились здесь вместе с ним? Может ли Рав с ними поговорить?

– Очень много вопросов задал Рав, – сказал молодой изгнанник из Племени уходящих. – Люди, которые прилетели сюда вместе с Зуром, хуже, чем горные духи. Зло, которое они совершили, больше, чем небо над головой. Рав не должен с ними говорить, да и не сможет, потому что они не понимают языка, на котором он говорит.

– Значит, Рав может сделать из плохих людей очень много свежего мяса? – потирая лохматые руки, сказал старый охотник. – Чтобы оно дольше сохранилось, его можно посыпать каменной солью или высушить на солнце.

– Рав не поступит так, потому что эти люди должны жить здесь и быть несчастными. Смерть для них – слишком большая награда, – пояснил Зур. – Смерть надо заслужить. Пусть они найдут её сами. Рав отведёт до заката солнца злых людей так далеко от Чёрных Камней, чтобы они не сразу смогли найти пещеру Зура. За это время он успеет слетать в будущее.

Дав указания старику Раву, молодой охотник достал из внутреннего кармана куртки перочинный ножик, подошёл к бандитам и шильным лезвием открыл замок наручников. Рав, приведя в порядок, себя и своё боевое снаряжение, состоящее из дротика и кремниевого ножа, подошёл к обезумевшим и растерянным бандитам.